Эти возвышенные и проникновенные строки – воистину крик души великого русского поэта, беззаветно любившего свою родину – Рязанскую землю.

Как известно, он много ездил по свету и повидал немало чудных пейзажей и живописных мест. Они, однако, не смогли затмить волшебное очарование и притягательность родной земли:

Может, и поэтому тоже вызывают досаду употребляемое некоторыми печатными и электронными СМИ, а также ораторствующими деятелями неуклюжее и не эстетичное новообразование «Рязанщина».

Дабы автора настоящих строк не заподозрили во вкусовщине, уместно привести рекомендацию-разъяснение известного знатока отечественной топонимики профессора А.В. Суперанской: «Хочется сразу предупредить от ошибок, встречающихся у молодых журналистов... Слова, оканчивающиеся на «щина», как названия областей регионально ограничены украинскими землями... Первоначально значение слов с суффиксом «щина» – определённая общность людей с их проявлениями, образом жизни, правления и т.д. Ср. также антропологические образования, как хованщина, пугачёвщина, обломовщина. Поэтому слова типа Рязанщина, Саратовщина, Ленинградщина, Берлинщина просто по-русски безграмотны».

Автору неизвестна и по большему счету глубоко безразлична, скажем, альтернатива «Берлинщине», но за свою милую родину – Рязань обидно. Пишущим рязанцам ли не знать, например, о пришедшем из глубины веков (летописном!) топониме Рязанская земля, обстоятельно разъясненном в трудах таких видных историков, как Д.И. Иловайский, А.Н. Насонов, А.Л. Монгайт, и другие. Его употребление практически незаменимо при освещении прошлого, тем более что многие бывшие территории Великого княжества Рязанского, Рязанской губернии и Рязанской области ныне находятся в составе ряда субъектов Российской Федерации.

Словом, любой человек при старании найдет подходящий топоним – альтернативу безграмотной, ухо режущей «Рязанщине».

К сожалению, данный пример не бережного, небрежного отношения к наследию своих предков далеко не единственный. Так, в хрущевские времена исконные «народные» названия улиц райцентра Сараи единым махом заменили на новые, естественно, революционные и прогрессивные… Как водилось, главная удостоилась имени вождя всех времен и народов. Тяжелые колесные трактора вроде «Кировца», безжалостно кромсавшие колхозные поля, скоро сделали улицу Ленина донельзя раздолбанной и грязной. Не передать ядрено-сочных слов в адрес местной и высшей власти, извергавшихся ее жертвами, особенно в распутицу!

Как в прошлом кадрового офицера, автора особенно огорчил такой факт.
На стыке Захаровского и Михайловского районов, в живописнейшем месте, хорошо сохранилось городище ХIII века. Оно окружено тремя рядами валов и рвов, имеет ворота и укрепленный спуск к реке. По всей видимости, это был обширный острог, в котором в случае военной опасности укрывались и оборонялись жители окрестных селений, одно из которых находилось неподалеку – напротив северных ворот. Тихая лесостепная речка, на крутом берегу которой была сооружена эта удивительная крепость, в стародавние времена называлась: Жеравка, Студеная тож. К сожалению, впоследствии небрежная народная скороговорка донельзя огрубила её в чем-то поэтическое имя, превратив в ухо режущую Жраку, что и закрепили топографические карты.
Но главное в другом. Во время очередного посещения крепости автор обнаружил свежайший артефакт: окоп со стрелковыми ячейками, вырытый на внешним валу, обращенный в сторону лежащего за рекой села, имевшего среднюю школу.
Видно, военрук проводил здесь занятия по военному делу. Конечно же, благое дело – обучение и воспитание будущих защитников Отечества. Но как можно было при этом искрамсать семисотлетний вал, политый священной кровью защитников крепости, до последнего оборонявших ее от Батыевой орды?! Пишущему эти строки неведомо, насколько тогда преуспели школьники в инженерно-стрелковой подготовке, но урок вандализма, пренебрежительного отношения к наследию и памяти предков им был преподан сполна…

К несчастью, находящийся возле оживленной автотрассы, этот выдающийся памятник древнерусского фортификационного искусства ныне подвергается все более усиливающемуся антропогенному давлению. Уже сейчас его недавно еще девственная территория буквально изъязвлена неовандалами – так называемыми черными археологами, оснащенными суперсовременной поисковой аппаратурой. Рязанская земля для них особенно привлекательна, так как общеизвестно, что она богата разнообразными памятниками старины.

Последнее объясняется тем, что ее заселение началось в глубокой древности – после окончательного отступления ледников, около 10,5 тысяч лет назад. В последующие тысячелетия здесь проживали племена различной этнической принадлежности. Во второй половине первого века новой эры в бассейне Верхней и Средней Оки появились славяне-вятичи. В древнейшем летописном своде – «Повести временных лет» говорится: «Радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо два брата в лясех, Радими, а другий Вятко, и пришедъша седоста Радим на Съжю, и прозвашеся радимичи, а Вятко седее с родом своим на Оце, от него прозвашеся вятичи».

Начиная с VI века н.э. вятичи заселили верховье Оки – от истока до устья Угры, откуда затем продвинулись в бассейны Осетра и Москвы-реки. Несколько позже, примерно в конце VII – началеVIII века, они обосновались также на Дону и его притоках Воронеже, Вороне, Сосне и др. Однако в X веке под растущим давлением тюркских орд, особенно печенегов, донские вятичи покинули обжитые места и переселились на Среднюю Оку, заняв, в частности, плодородные, богатые пушниной, дичью и рыбой бассейны лесостепных рек Прони и Пары с многочисленными притоками.

Отметим особо, что именно эти земли стали естественным ядром образовавшегося впоследствии Рязанского княжества.
Обоснование вятичей на Средней Оке происходило мирно. Жившие здесь угро-финские племена были малочисленны, их поселения встречались редко, и места хватало всем.
Они занимались преимущественно охотой и рыболовством, вятичи же были, прежде всего, земледельцами. Естественно, соседи активно, обменивались плодами своего труда. А строгое запрещение внутриродовых браков способствовало установлению тесных родственных связей между ними. Немалую роль во взаимном сближении сыграла присущая славянам и аборигенам толерантность.
С течением времени вятичи полностью ассимилировали мещеру, частично мокшу и эрзя, смешались с ними.

А на крутояре правого берега Оки, у впадения в неё речушки Серебрянки, был основан славянский город, который включил в себя крохотную бывшую крепостцу племени эрзя. Своё название новый город получил от видоизменённого имени этого угро-финского племени. Произошло это так. Древнерусскому языку начальная фонема «Э» не свойственна: нет ни единого исконно русского слова, начинающегося с такого звука. И даже всем привычное «это» тогда произносилось как «ето» (да и сейчас нередко в скороговорке так делается). Поэтому начальный звук «Э» в названии нового города вятичи просто опустили. Далее, в русском языке нет ни единого слова, начинающегося со звукосочетания «РЗ», да и внутри слов оно мало употребляется, требуя разъединения гласным звуком, что наши чуткие предки и сделали. Поэтому возник славяно-вятический топоним «Рязань» (а не «Эрзянь»).

Похожим, но своим путём пошли славяне-кривичи, двигавшиеся навстречу вятичам с низовьев Оки. При названии одного из основанных ими городов они заменили угро-финскую фонему «Э» на «А», «Я» тоже поменяли на «А», добавили ещё одяй гласный звук «А» и два согласных – «М» «С». Так родилось звонкоголосое название славяноэрзянского города «Арзамас».

С течением времени славяне-вятичи, поселившиеся в бассейне Средней Оки, стали называться по имени основанного ими города Рязани, ставшего столицей Рязанского княжества. Эту метаморфозу особо отметил древнерусский летописец. В Ипатьевской летописи говорится: «А по Оце живут вятичи еже есть рязанцы».

Отметим, что смена этнонимов – не редкое явление в истории народов. Например, поволжские тюрки-болгары, основное население широко известного в Средневековье государства – Великой Булгарии, после утраты своей независимости и включения в состав Монгольской империи стали именоваться по названию одного из племен завоевателей – татар.

Интересно, что в одежде и убранстве вятичей имелись только им присущие отличия от других славянских пленён. Так, женщины вятичей носили височные кольца, собранные из семи плоских, похожих на лезвия топориков, лопастей, припаянных к его нижней части. У радимичей височные кольца имели внизу семь сужающихся лучей. У кривичей они были в виде простейшего проволочного круга.

Предполагается, что вятичи-мужчины в отличие от всех других славянских племён завязывали пояса (кушаки) сбоку живота, а не посередине.

За это они получили от соседей насмешливое прозвище – косопузые. От вятичей обычай завязывать пояса на боку перешёл к их потомкам – рязанцам, указанная кличка – тоже.
Обосновавшиеся на юго-восточной окраине Руси, веками отбивавшиеся от напора кочевников Дикой степи, вятичи-рязанцы отличались свободолюбием, воинственным и независимым нравом.

Так, они дольше других славянских племён сохраняли независимость от Киевской Руси. Стремясь подчинить их, дважды – в 954 и 966 годах – ходил на них с войной знаменитый князь Святослав. Гордился своими небезуспешными походами на вятического племенного князя Ходоту и его сына великий князь Киевский Владимир Мономах (первая четверть ХII века).

Яро сопротивлялись рязанцы попыткам включить их в состав Владимиро-Суздальского княжества. Например, трижды ходил на Рязань великий князь Всеволод Большое Гнездо. В 1207 году он захватил почти всю Рязанскую землю, посадил своих наместников в её городах, а столицу княжества Рязань, взяв штурмом, сжёг дотла, рассчитывая, что устрашённые рязанцы не осмелятся больше перечить его воле. Однако они, как отметил владимирский летописец, послали ему «буюю речь, по своему обычаю и непокорству».

Геополитическое положение Рязанского княжества (соседство с Дикой степью) неизбежно выдвигало на передний план фигуру воина – зоркого оберегателя и верного защитника родной земли. Так в народные предания вошёл рязанский богатырь Добрыня Золотой Пояс, верный сподвижник святого воина Ильи Муромца и юного ратоборца ростовчанина Александра (Алёши) Поповича. Согласно летописи, они пали в битве на Калке летом 1223 года, выручая ратников южнорусских княжеств, попавших под вероломный удар татаро-монголов из-за несогласованных и эгоистичных действий своих князей и позорного бегства с поля сражения трусливых союзников-половцев.

Беспримерная оборона столицы Рязанского княжества (ныне городище Старая Рязань Спасского района) (декабре 1237 года от татаро-монгольских полчищ снискала ей, выражаясь современным языком, славу города-героя. Она послужила фактической основой для создания знаменитой воинской «Повести о приходе Батыя на Рязань», стоящей в одном ряду с такими шедеврами древнерусской литературы, как «Слово о полку Игореве» и «Задонщина» Герои повести – стоявшие насмерть знатные и рядовые защитники Рязани, Пронска, Переяславля, Белгорода и других рязанских городов; это бесстрашные ратники, во главе с витязем Евпатием Коловратом вступившие в смертельный бой с неизмеримо превосходящей по численности Батыевой ордой.

Мемориальная доска в городище Старая Рязань, памятник Евпатию Коловрату в шиловском районе, жители которого считают его своим земляком, недавно посталенная конная статуя Евпатия Коловрата в областном центре – зримая благородная дань памяти потомков своим героическим предкам.
Во время Батыева нашествия особенно ярко проявились свойственные рязанским женщинам сила духа, самоотверженность и решительность.
Так, трагическую смерть унизительному плену предпочла женская часть рязанской знати, во время окончательного штурма укрывшаяся в Успенском соборе. Ворвавшиеся в храм захватчики зверски зарубили мать убитого великого князя Юрия Ингваревича, княгинь и боярынь с дочерьми.
Поразительный образец мужества и самопожертвования показала княгиня Евпраксия при осаде ордынцами рязанского города Красного на Осетре. В канун нашествия её супруг удельный князь Фёдор возглавил рязанское посольство в стан Батыя с большими дарами – в попытке откупиться от нападения на Рязанскую землю. Но что означали для чингизида подарки, пусть и не на одном возу привезённые, когда он пришёл всю Русь забрать! Впрочем, Батый, угодливыми придворными прозванный Справедливым, подарки взял, но тут же нагло приказал привести к нему в шатёр княжеских дочерей или сестёр. И тут нашёлся перемётчик, который нашептал ему, что у Фёдора жена царского рода и несравненная красавица. «Дай мне, князь, увидеть красоту твоей жены!» – потребовал хан, на что последовал гордый и решительный отказ. Разъяренный неповиновением, Батвй повелел убить Фёдора, а его тело отдать зверям и птицам на растерзание. Были зверски убиты остальные рязанцы – чудом спасся лишь один из них. Превозмогая страх, он ночью тайно похоронил останки мученически погибшего князя, а потом, ускользнув от врагов, добрался до Рязани.
Трагическая, участь рязанских городов не миновала и Красный. Осаждавший его ордынский отряд, имел строжайший приказ: доставить в шатёр Батыя княгиню Евпраксию живой и невредимой. Однако выполнить его не удалось. Когда ордынцы ворвались в город, Евпраксия, прижав к груди малолетнего сына, выбросилась из окна терема – и оба разбились (поразились) насмерть. В память об этом событии возрожденный город переименовали в Зарайск.
Особым подвигом прославилась тогда Авдотья Рязаночка. Решила она отправиться в ставку Батыя, чтобы вызволить из плена сына, мужа и брата. Отважную женщину не устрашили ни тысячевёрстный путь через кишевшую разбойниками Дикую степь, ни неизвестность, ожидавшая её у ордынцев, для которых убить человека ради грошовой добычи – всё равно что плюнуть и растереть. Но Бог хранил рязанку в опасной дороге, а, сумев вылечить тяжко болевшего сына Батыя христианина Сартака, Авдотья снискала милость хана – и тот вернул ей родичей.
Кстати сказать, рязанки на всю Русь славились своим искусством врачевания. Вспомним, например, знаменитое древнее сказание о муромском княжиче Петре и юной целительнице Февронии – из рязанского сельца Ласково. Она взялась излечить привезённого к ней тяжело больного княжича, пообещавшего за это взять её в жёны. Выздоровев, тот уехал, не сдержав слова: Рюриковичу ли жениться на простой селянке. Но вскоре он был вынужден вернуться. Проницательная Феврония оставила на теле княжича незаметную незалеченную язвочку – и болезнь вернулась к нему. Повинился Пётр перед ней, а она снова вылечила его, на этот раз окон¬чательно. Повенчались они – и стала рязанская селянка муромской княгиней.
А в российском Архиве древних актов хранится сыскное дело, в котором замешана рязанская целительница Степанида. Она была звана ко двору великой княгини Соломонии – супруги московского государя Василия Ивановича, с её помощью пытавшейся избавиться от бесплодия, грозившего ей расторжением брака и насильным пострижением в монахини, что в конце концов и случилось.

Рязанская земля стала первой жертвой татаро-монголского нашествия, и очень справедливо, что именно на ней были сделаны первые весьма значимые шаги по освобождению Руси от ордынского ига.

В 1365 году великий князь Олег Иванович Рязанский вместе с удельными князьями Владимиром Пронским и Титом Карачевским в верховье реки Тырницы, в Шишовском лесу, разбили татарскую орду Тагая. В 1378 году на берегу рязанской реки Вожи московские полки и пронские ратники нанесли сокрушительное поражение лучшему полководцу Золотой Орды Бегичу. На Рязанской земле 7 сентября 1380 года объединённое русское войско одержало блестящую победу над разноплеменными полчищами Мамая, задумавшего при активной поддержке Ватикана и западноевропейских кредиторов воцариться на Руси, взамен чего обещал всячески способствовать католизации и эксплуатации её населения. В битве на поле Куликовом широкое участие приняли и рязанские ратники. В древнем «Сказании о Мамаевом побоище» приведено число старших военачальников-бояр, павших на поле брани. Больше всего среди них рязанцев...

Естественно, что названные рязанские бояре, находившиеся на службе у великого князя Олега Ивановича, имевшие вотчины и поместья на Рязанской земле, могли со своими дружинами примкнуть к московскому войску только с соизволения великого князя. Вспомним также, что он именно заблаговременно предупредил великого князя московского Дмитрия Ивановича, о нашествии Мамая, хотя для отвода глаз вступил с Мамаем и великим князем Литовскими Ягайло в переговоры о совместных действиях. Однако вопреки их надеждам и расчётам, рязанский князь, хотя порой и конфликтовал с Москвой, в решающий момент на сторону этих ярых врагов Руси не встал. А не пришёл Олег Иванович к Мамаю – и литовцы не посмели соединиться с ордой, остановившись в переходе от неё, а после её разгрома бесславно убрались прочь.

Такое патриотичное поведение, безусловно, делает честь Олегу Ивановичу, правителю княжества, служившего своеобразным буферным государством между крепнувшей Москвой и всё ещё грозной Золотой Ордой. И оно не могло не принести благодатные плоды: после мудрого посредничества великого духовного наставника Руси Сергия Радонежского между Москвой и Рязанью были установлены прочные добрососедские отношения. В 1386 году они были скреплены династическим браком – великий князь Северо-Восточной Руси Дмитрий Донской выдал свою дочь княжну Софью за сына Олега Иванович княжича Фёдора – наследника рязанского престола. Несомненно, указанные обстоятельства во многом обусловили тот факт, что Рязанская земля последней русской из удельных княжеств вошла в 1521 году в состав Московского государства.

Как известно, в конце ХIV – начале ХV веков началась трудная и длительная борьба за возвращение исконных русских земель, захваченных западными соседями в пору татарщины. Один из эпизодов её – удачная попытка вызволить из-под литовского владычества жемчужину Руси Смоленск.
Её совершили под стягом великого князя Рязанского Олега в 1391 году рязанские, пронские, муромские и козельские ратники. И впечатляющий монумент, воздвигнутый в областном центре в 2007 году,– достойный памятник князю-витязю Олегу Рязанскому, славному воителю и оберегателю Рязанской земли, а значит и всей Руси.
Соседство с разбойной Дикой степью явилось главной причиной того, что именно на Рязанской земле возникло особое военно-земледельческое сословие – казачество. Свободное от личной зависимости и тягла, имея демократическое внутреннее устройство, оно несло государственную службу за весьма приличные земельные наделы и другие льготы. Первое, правда, косвенное упоминание о наличии казачества на Рязанской земле относится к последней четверти ХIV века и связано с возможным участием его в разгроме Мамаевых полчищ на Куликовом поле.
Однако первое документальное свидетельство о рязанском, следовательно, и русском казачестве вообще относится к 1444 году. Тогда под Переяславлем Рязанским на реке Листани (Листвянке) была уничтожена татарская орда русским объединённым войском, в которое входили московские дружины, мордовские лыжники и , как отмечает Никоновская летопись, «казаки рязаньскиа... с сулицами и с рогатинами, и с саблями».
«Понятно, почему в наших летописях прежде всего являются известия о казаках рязанских: юго-восточная, рязанская украйна более других стран подвергалась нападениям степных орд»,-указывал знаменитый русский историк С.М. Соловьёв. Рязанские казаки несли разведывательную и дозорно-сторожевую службу, заблаговременно оповещали власти и население о набегах ордынцев, отражали нападения разноплемённых разбойничьих шаек, которыми кишели приграничные районы Дикой степи. Свой экскурс в историю рязанского казачества С.М.Соловьёв заключил следующим выводом: «...Уже при Василии Ивановиче рязанские казаки хорошо знали места на Дону, при сыне Василия (Иване Грозном) они здесь утверждаются, принимают от места (Дона) название донских и становятся страшны ногаям, крымцам, азовцам». Впоследствии от них образовались многие другие казачьи войска России.

В последующие годы рязанцы (естественно, рязанские служилые казаки тоже) приумножили свою ратную славу.

Так, в нашей военной истории особо отмечена стойкая оборона рязанских городов. Переяславля – от татар и запорожцев в 1521 году, от поляков – в 1611 году; Пронска – от крымцев и турок в 1541 году, от поляков в 1611 году; Михайлова – от войска претендента на русский престол польского королевича Владислава в 1618 году.
В период Смуты (1598–1613 гг.) по-разному прославили своё имя представители влиятельного рязанского дворянского рода Ляпуновых. Например, станичный голова в Ельце Захар Петрович Ляпунов смело конфликтовал с властями царя Бориса Годунова, за что дважды был отодран батогами. Он сыграл активнейшую роль в свержении избранного боярами царя Василия Шуйского, верховодил дворянской частью русского посольства в Польшу в 1611 году. И это при знатнейших руководителях посольства – властном митрополите Филарете (в миру боярин Ф.Н. Романов) и князе боярине В.В. Голицыне!
Но куда более значительной фигурой был его брат Прокопий Петрович Ляпунов. Знаменитый русский историк С.М. Соловьёв писал: «...Прокофий, красивый, умный, храбрый и в военном деле искусный человек, обладал также страшною энергиею, которая не давала ему покоя, заставляла всегда рваться в первые ряды, отнимала у него уменье дожидаться. Такие люди обыкновенно становятся вождями в смутные времена: истомленный, гнетомый нерешительным положением народ ждёт первого сильного слова, первого движения, и, кто первый произносит роковое слово, кто первый двинется, тот и становится вождём народного стремления».
Именно таким народным вождём и стал рязанец Прокопий Петрович Ляпунов, по благословению и при деятельнейшей поддержке патриарха Гермогена выступивший организатором Первого земского ополчения 1611 года, начавшего борьбу за освобождение Москвы от польско-литовских захватчиков, бесчинствовавших в нашей объятой смутой стране. Ядро ополчения – служилые люди (дворяне, дети боярские, городовые и полковые казаки, стрельцы) и беломестцы – сложилось на Рязанской земле
Отсюда полетели гонцы в другие города с горячим призывом включаться в общее дело. Вот отрывок из послания П.П. Ляпунова к нижегородцам: «Поспешите к царствующему граду на разорителей веры христианской. А мы с дружинниками нашими и со всею понизовскою силою пойдём на Коломну. Из Тулы Иван Заруцкой, а из Калуги бояре с полками своими выступят прямо к Москве, чтобы нам всем прийти в один день. Пригласите и все понизовские города на сход к Москве... Не будем медлить ни часу: каждое мгновение дорого, когда должно спасать Отечество...».
Сами рязанцы времени даром не теряли: спешно собирали силы, заготавливали продовольствие и фураж, ковали оружие и доспехи. Презрев грозные указы «Семибоярщины», Прокопий Петрович запретил вывоз из Рязанской земли хлеба, мяса, рыбы, что больно ударило по находящимся в Москве оккупантам. И они направили в Рязанский край карательные отряды, принявшиеся нещадно разорять и жечь города и сёла. П.П. Ляпунов с небольшой дружиной затворился в Пронске, который, осадил сильный отряд польского полковника Лисовского, особенно славившегося грабежами мирного населения и палачеством.
На выручку пришёл из Зарайска князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Основательно потрёпанные враги бежали, а победители прибыли в Переяславль Рязанский, где им устроили торжественную встречу.
Весной 1611 года отряды Первого земского ополчения подступили к Москве, впереди – дружина князя Д.М. Пожарского. Начались ожесточенные бои с интервентами и их пособниками. По выражению летописца, Прокопий Ляпунов «был всего воинства московского властитель и скакал по всем полкам всюду, как лев рыкая». Ополченцы заняли большую часть столицы, зажав врагов в её центре. И тогда поляки подожгли Москву. Деревянная и тесно скученная – она скоро стала одним гигантским костром... Не сумев взять Кремль с ходу, ополченцы приступили к его осаде.
Одновременно руководители ополчения стали восстанавливать вконец разрушенную центральную власть. В некотором смысле ее функции стал выполнять «Совет всей земли», в который вошли (в порядке старшинства тогдашних служебных чинов) боярин князь Д.Т. Трубецкой, боярин казачий атаман И.М. Заруцкий и думный дворянин П.П. Ляпунов. Однако все видели: главным в этом триумвирате был умный и авторитетный, поддерживаемый патриархом Гермогеном рязанский воевода Прокопий Петрович Ляпунов. Даже запертые в Кремле враги, отмечал историк и писатель Н.М.Карамзин, дивились распорядительным действиям Ляпунова, «который в битве... стяжал имя Львообразного стратега... Ляпунов везде первый». По инициативе П.П. Ляпунова были принят ряд установлений – «Приговоров всей земли», направленных на восстановление центральной власти и порядка в стране.
Однако среди членов «Совета всей земли» вскоре усилились губительные раздоры. На роль его главы претендовал кичившийся знатностью, но не блещущий умом и талантами Трубецкой. Подло изменил Заруцкий, вступивший в тайные сношения с главарём польско-литовских оккупантов А. Гонсевским. Был изготовлен фальшивый указ от имени П.П. Ляпунова к русским воеводам о немедленном истреблении всех казаков, искусно подделана его подпись. Казаки и без того недолюбливали Ляпунова, который пытался держать дисциплину и порядок в войске, сурово наказывал за бесчинства и беспредел, к сожалению, зачастую, допускавшиеся станичниками по отношению к мирному населению.
Гнусный навет сделал своё чёрное дело. 22 июня 1611 года собрался казачий круг – высший орган казачьего самоуправления. Трубецкой и Заруцкий на него не явились. Имея чистую совесть, Ляпунов пришёл: ему была обещана неприкосновенность. Выслушав обвинения, он категорически отверг их и твёрдо заявил: «Писано не мною, а врагами России. Готов умереть, а злодейство не потерплю!» Умело подстрекаемые приспешниками атамана-боярина Заруцкого Заварзиным и Карамышевым, возбуждённые казаки зверски зарубили Ляпунова. Был убит и пытавшийся его защитить дворянин Иван Ржевский.

Похоронили их в Троице Сергиевой лавре.

Безвинно погиб радетель за православную веру и Русскую землю рязанец Прокопий Петрович Ляпунов. Но начатую им борьбу за освобождение от иностранных интервентов продолжило Второе всенародное ополчение, которое возглавили князь Дмитрий Михайлович Пожарский и нижегородский земский староста Кузьма Минин. В его ряды влились и отряды Первого ополчения. Общими усилиями 4 ноября 1612 года Москва была освобождена от польско-литовских интервентов. Началось всеобщее изгнание их из пределов России.

В январе 1613 года в Москву на Земский собор съехались выборные от всех свободных сословий страны, включая черносошных крестьян и казаков. Рязанскую землю представляли выборные из Переяславля, Касимова, Кадома, Шацка. После обсуждения различных претендентов Собор постановил: избрать на царский престол юного боярина Михаила Фёдоровича Романова, внука царя Ивана IV по боковому родству и сына митрополита Филарета, находившегося в тот момент в польском плену. Первым его кандидатуру предложил донской атаман Феофилакт Межаков.
В посольстве Земского собора, направленном в Кострому, где в Ипатьевском монастыре Михаил Романов укрывался от поляков, состоял архиепископ Рязанский и Муромский Феодорит, вручивший избраннику царский посох и благословивший его на царство.

Последующая эпоха, как известно, ознаменовалась превращением нашей страны в великую державу. Отстаивая свои национальные интересы нашему народу пришлось немало повоевать – и не только со своими соседями, но и с целыми коалициями сильнейших государств мира. Поэтому среди россиян – героев былых кампаний непременно встречаются уроженцы или насельники Рязанской земли. Поскольку нет никакой возможности в коротком очерке перечислить даже незначительную часть их, назовем лишь несколько прославленных имён.