Александр и Татьяна Шустовы

В конце 40-х – начале 50-х годов прошлого века в Борисо-Глебском храме города Рязани служил архимандрит Клавдиан, а квартировал он в доме Пироговых на улице Трубежной недалеко от храма.

Дом Пироговых на улице Трубежной.
Фото из книги «Его голос как океан». Рязань. Узорочье. 1999.

Детство, отрочество и юность отца Клавдиана прошли в прославленной Вышенской пустыни, когда в ней еще жили монахи, помнившие Феофана-затворника. Им была написана статья «Преосвященный Феофан, Вышенский затворник (по воспоминаниям современников)», которая опубликована в «Журнале Московской Патриархии», №1, 1953 г. и Рязанском церковном вестнике, 1-2, 2004 г. С архимандритом Клавдианом был дружен покойный архимандрит Авель – наместник Свято-Иоанно-Богословского монастыря.

Хотя прошло больше 50 лет со дня отъезда архимандрита Клавдиана из Рязани, в нашем городе его помнят до сих пор.

Предлагаемые воспоминания об архимандрите Клавдиане не касаются его монашеского служения, однако ярко характеризуют взаимоотношения с мирянами - участниками Великой Отечественной войны.

Мария Александровна и Андрей Дементьевич Шустовы.
12 декабря 1945 г.

Родителей моих давно уже нет на этом свете. Нет с нами и отца Клавдиана.

С большой теплотой и уважением отец и мама говорили об этом человеке. К сожалению, из всего мною тогда услышанного об отце Клавдиане, память сохранила только два эпизода.

Первые послевоенные годы. Возвратившиеся с фронта будущие мои родители, Андрей и Мария, приехали в дом моей бабушки по отцу в село Новоселки Рыбновского района.

Война свела псковскую партизанку и рязанского танкиста.

Мама, оказавшись на оккупированной территории, чудом избежала отправки в Германию. Год провела в фашистском концентрационном лагере, бежала. Помогала подпольщикам. Некоторые из них, её друзей и подруг, были казнены гитлеровцами. Потом бои с карателями в партизанском крае, участие в знаменитом параде партизанских отрядов в освобожденном от блокады Ленинграде, служба в военно-строительном отряде после освобождения Псковского края.

Отец, механик-водитель танка, с небольшими перерывами служил в армии с 1938 года. Присоединение западной Белоруссии и Прибалтики. Первый страшный танковый бой с фашистами в июле 41-го под городом Котовск (Молдавия), когда его бригада легких танков БТ-7 вся погибла, закрывая прорыв немецкой танковой колонны, поддерживаемый артиллерией и авиацией. Попаданием снаряда сорвало башню его танка. Из всего экипажа он остался один, контуженый, но живой. Отец вышел из окружения. Позже под городом Белая Церковь (Киевская область) после четвёртого боя сгорела его подбитая «тридцатьчетверка». И опять из всего экипажа в живых остался один. Госпиталь. Бои в составе пехоты. Снова ранение. Болезнь. Военно-строительный отряд. В декабре 45-го года в звании старшины он демобилизовался. У него открытая форма туберкулеза легких.

Вместе с радостью Победы и встреч с близкими почти всех фронтовиков в разоренной войной стране ждали неимоверные трудности. Но надо было создавать семьи и налаживать мирную жизнь.

В 1946 году в семье родился первый ребенок, мой старший брат.

Отец, регулярно лечившийся от туберкулеза и получивший группу по инвалидности, не в силах был зарабатывать на жизнь физическим трудом в колхозе. Пенсии на жизнь не хватало. Подрабатывал случайными заработками.

Чтобы как-то кормиться, с разрешения сельсовета родители расширили приусадебный участок. Но председатель сельсовета потребовал отнести изгородь на два метра внутрь. Участок ему показался слишком большим. Отец был на заработках и мама, обливаясь слезами, одна выполнила указание власти.

Вскоре отца перевели со 2 на 3 группу инвалидности.

Квалифицированный слесарь и потомственный кузнец, он нашел работу в Рязани на заводе «Рязсельмаш» контролером ОТК и поселился на улице Трубежной в старом двухэтажном доме недалеко от храма во имя Бориса и Глеба.

Дом этот рязанцам был известен, как «дом Пироговых». Хозяйкой его в то время была Пелагея Степановна, родная сестра знаменитых певцов. А бабушка моя Наталья Федоровна доводилась им всем двоюродной сестрой.

В зале, на втором этаже дома, проживал еще один квартирант. «Это был отец Клавдиан, в монашеском звании», - говорил мне отец.

Эпизод первый. Корова.

Моего отца Пелагея Степановна, видимо, из-за отсутствия места в жилых комнатах, поселила в большой проходной комнате, служившей кухней и одновременно столовой. Спал он на длинной и широкой деревянной лавке. По вечерам обычно сапожничал. Отец Клавдиан выходил на кухню попить чаю и всегда угощал отца. Чаепития непременно сопровождались разговорами о житье-бытье. В одном из этих разговоров отец Клавдиан интересовался жизнью на селе и спросил, есть ли у отца в хозяйстве корова.
- Коровы нет.
- Почему же нет? Как же ребёнку без молока?
- Так не на что купить. Еще не заработал на корову.
Разговор перешел на другие темы, а потом отец Клавдиан неожиданно предложил: «Послушай-ка, Андрей. Пойди в зал. Там на постели моей под подушкой деньги лежат. Возьми сколько надо и купи корову.»
- …?! Но я не знаю, смогу ли вернуть Вам деньги, отец Клавдиан!
- Когда сможешь, тогда и отдашь. А не отдашь, так с меня не убудет.
Корову купили в селе Коростово и отец с мамой по лугам поймы Оки привели её в Новоселки.
Примерно через год отец, собрав деньги, принес их отцу Клавдиану.

- Под подушку положи, откуда взял.

Эпизод второй. Пчелиный воск.

Отец Клавдиан предложил отцу возможность подзаработать. Он должен был на полученные от отца Клавдиана деньги закупать воск у пчеловодов, но не выше определенной цены за килограмм. Затем этот воск нужно было отправлять почтовыми посылками в Ярославль. Если ему удавалось купить воск дешевле установленной цены, то разницу он мог оставлять себе в качестве заработка. Приобретенный воск шел на изготовление свечей.

В наше время многие занимаются подобного рода деятельностью в виде основной работы или дополнительного заработка. И ничего незаконного в этом нет. Но не в те, сталинские, 40 – 50-е годы прошлого века.

Гром грянул неожиданно. Сначала в Ярославле завели уголовное дело на получателей воска. А потом «органы» вышли и на поставщиков. По окончании следствия отцу предстояло ехать в Ярославль на суд в качестве одного из обвиняемых. Отец Клавдиан был спокоен и говорил, что в беде его не оставит. В Ярославле на суде отца защищал московский адвокат, и он был по суду оправдан.

Отец Клавдиан выполнил свое обещание.

В начале лета 1953 года мама привезла меня, грудного ребёнка, в Рязань. Пригласили священника и меня крестили в доме Пироговых. К тому времени там уже не было отца Клавдиана.