Я пришла на похороны Жени Каширина, не понимая, что Женя умер, услышав это по ТВ, переключая каналы и задержавшись на одном из них, где показывали его и говорили: «…был… был… был…».
Странно было это слышать, странно было на отпевании стоять у его гроба, странно было стоять у его могилы.

Потому что не то что на кладбище, даже просто больным представить его невозможно.

Потому что даже в больнице, где он лежал еще до операции, его не оказалось, когда мы с Ниной Чельцовой пришли его проведать, – он ушел на выходные, и, чтобы доставить ему радость для быстрого выздоровления, мы положили ему под подушку вместе с записками: Нина – книгу Бунимовича «Практическая фотография», а я – свои публикации.

Потому что это ему несколько лет назад я сказала: «Я умираю от рака», – и, может быть, и тем, что он не захотел в это поверить, смогла преодолеть эту напасть, а умер от рака он.
Он умер, а как будто весь день своих похорон был рядом.

Он как будто позаботился о том, чтобы я опоздала к его гробу в Камерный зал Филармонии. Зная мою ранимость, он как будто не хотел, чтобы я увидела его боль, которую он умел скрывать при жизни и которая отпечаталась на его лице, когда он уже не мог, улыбнувшись, рассказать что-нибудь забавное. И, когда я безуспешно в храме на отпевании вытягивала шею и старалась продвинуться к гробу, чтобы его увидеть, после каждого моего движения перед моими глазами оказывался то один, то другой его портрет в руках его близких, как будто он сам их мне демонстрировал, как когда-то в своей мастерской он показывал свои новые работы.

И возвращалась я домой как будто с его помощью. Машины от кладбища везли всех к столам, которые при его жизни не всегда для него были накрыты, а мне захотелось преодолеть состояние оцепенения и выйти на Первомайском проспекте...

Вспомнила, как в Рязанской областной научной библиотеке имени Максима Горького состоялось заседание Клуба краеведов, на котором Заслуженный работник культуры, Почетный гражданин города Рязани Евгений Каширин рассказал о своей работе, показал свои фотографии и фильмы и поделился своей (и нашей тоже) давней и все еще несбывшейся мечтой о создании в Рязани Фотоцентра, где можно было бы хранить запечатленную в снимках историю в архивах профессиональных фотографов и фотографов-любителей и проводить не только местные, но и международные выставки художественной фотографии.

Не однажды я приходила в мастерскую Евгения Каширина, и всегда он не только безоговорочно мастерски и ко времени делал снимки для экспозиций музея-заповедника С.А. Есенина и для моих публикаций, но и показывал свои новые работы (вначале это были отдельные фотографии, составленные им альбомы, диафильмы, а потом – фильмы, альбомы, книги) с комментариями, которые так же, как и его фотографии в этих изданиях хотелось бы видеть опубликованными и обязательно неотредактированными, сохранившими самобытность автора. Он показывал работы своих учеников, рассказывал забавные истории, дарил свои работы и по-детски огорчался, если я себе не нравилась на его снимках, как будто это его вина, что я «и крашеная страшная», и на его фотографиях «страшная».

По счастью, в нашем мире есть люди, которые выбирают свою работу по призванию. Они уже своим рождением предназначены быть артистами, художниками, поэтами, фотографами. Их работа не ограничена рамками профессиональных обязанностей. Не вежливыми улыбками и дежурными встречами, они собой – той жизнью, которой сами живут, одаривают ближних, а выходит, что и своих дальних, потому что все настоящее талантливое остается на века. Спасибо, Женя!».

Спасибо тебе и за «синенький скромный платочек», который как будто тоже ты подарил мне на память на Лазоревском кладбище у своей могилы.

Галина Иванова.