Он не мыслил себя несвободным

Георгий Карлович Вагнер (1904-1995) – выдающийся русский учёный-искусствовед, доктор искусствоведения, лауреат Государственной премии СССР (1983), почётный гражданин г. Рязани (1992), награждён золотой медалью Академии художеств СССР (1980). Он автор более 20 книг и 200 статей, в которых проблемы древнерусского искусства исследуются в свете становления и развития идей христианства, объединивших собой все сферы и времена, в которых развивалась национальная культура России.

«Le style c'est l'homme» - «Стиль есть человек». Этим изречением Ж. Бюффона Г.К. Вагнер начинает первую главу своей книги «Канон и стиль в древнерусском искусстве». Цельность и ясность стиля Вагнера – учёного нераздельна с цельностью и возвышенностью характера этого удивительного человека. Стиль его был безупречным. Вагнер не приемлет «ни материализма, деградирующего до позитивизма, ни символизма (идеализма), деградирующего до декаденства». Эта позиция часто именуется реализмом в том смысле этого понятия, в котором существо этой позиции афористически выражено у П. Флоренского: «Я хотел видеть душу, но я хотел видеть её воплощённой».

Г. Вагнер, также как и П. Флоренский, как великий философ XX века А. Лосев, не только желает видеть душу воплощённой, но всё посвящает, всё отдаёт, всё направляет на самое воплощение души. В итоге цель достигнута. Душа воплощена в Духе, а бесчисленные идеи и мысли Вагнера реализовались в целостной научной и мировоззренческой системе, стержнем которой является идея деятельного начала и его прямой зависимости между осознанием этих начал в духовной жизни человека и нравственным здоровьем общества. Последнее являлось предметом особых переживаний Георгия Карловича. Многочисленные публикации последних лет на темы «испытаний отношения горнего к дольнему» он объединил под одним заголовком «Тысячелетние корни».
Неистребимой была воля Вагнера, направленная на защиту духовных корней русского народа, она в самом учёном укрепляла сознание правоты отстаиваемых им идей.

Он так и говорил: «...если идти дальше по пути обездуховливания, то наш дух неизбежно завянет. А дух без усилий – это равносильно отсутствию корней и сущности. Народ без сущности! Такое немыслимо даже представить!» «И только с личностным пониманием Абсолюта можно начинать серьёзный разговор о становлении и развитии личности человека и всего «пакета» духовности...».

Вагнер не просто приглашает обратить внимание, он страстно отстаивает свой основополагающий тезис.

Но слово учёного встречает своеобразный «заговор молчания». «Кругом вижу непонятное мне неуважение к моей персоне, проявляющееся хотя бы в том, что статьи мои о Крещении Руси не печатаются (кроме одной), статья в «Советской культуре» тоже не печатается. Как будто тема «Крещение Руси» сразу после юбилея стала запретной. Меня это очень расстраивает. Выходит, что труд почти всего этого года вылетел псу под хвост». А в газетной статье свои страдания Вагнер выразил в следующих словах: «Неужели мы до сих пор не смеем свободно размышлять об учении Христа? Размышлять без опасения быть заподозренным в предосудительном богоискательстве. Ведь речь идёт о становлении философии, неизбежно окрашенной в то время в религиозные тона. Без этого невозможно понять ни нового искусства, ни проблемы духовности. Ни одна из моих статей на эту тему, написанных к юбилею Крещения Руси, не была напечатана... Один высокочтимый журнал признал мою статью «нематериалистической…».

Нет, Вагнер не озлобляется, не принимает позы обиженного. Он не ищет «земного рая». Пройдя колымскую преисподнюю, он понимает, что «после грехопадения вообще “земной рай” нигде и никогда невозможен». Вагнер верен своему стилю; во всём, и прежде всего в духовном, неотступное выполнение текста Псалма Давида: «Блажен муж, не идущий на совет нечестивых». К слову, на рабочем столе после кончины учёного осталась открытой страница с текстом этого псалма.

Всю свою творческую жизнь Вагнер организует на создание логически стройной, завершенно-организованной теоретической системы, ключом к которой является соотношение личностного и духовного, соотношение свободы и воли личности. Далеко не простые вопросы для философов различных поколений.

Вот почему на конференции «Дни памяти выдающегося историка русского искусства, искусствоведа Г.К. Вагнера» (она проходила с 19 по 21 декабря 1995 г. в конференц-зале Государственной Третьяковской галереи)., доклады академика Б.А. Рыбакова и профессора С.О. Шмидта вызвали в зале аплодисменты, а у одного из авторов этой статьия (В. Д. Дудкина) вырвался вздох облегчения.

В 1989, 1991 и 1993 гг. в МГУ им. Ломоносова проходят Международные конференции памяти выдающегося философа и филолога XX века А.Ф. Лосева. Авторам настоящего очерка посчастливилось быть участниками всех конференций и с чувством гордости за Рязань слушать доклады Георгия Карловича Вагнера. После обязательного вступительного слова вдовы А.Ф. Лосева, профессора МГУ А.А. Тахо-Годи, почётное право первым прочесть свой доклад неизменно предоставлялось доктору искусствоведения Г.К. Вагнеру.

Следует заметить, что лаконичные по форме, но очень ёмкие по содержанию вагнеровские доклады ненавязчиво вводили слушателей в мир глубочайших философских построений А.Ф. Лосева. Вагнер обнаруживает превосходное знакомство с научными трудами мыслителя, как философскими, так и с глубочайшими богословскими сочинениями. Во время выступлений он свободно цитирует труды авторов, которые на десятилетия были скрыты от поколения, к которому принадлежал докладчик. Но Вагнер не просто цитирует, он выстраивает на знаниях С.Д. Франка, Б.П. Вышеславцева, С.Н. Булгакова, Г.П. Федотова и ещё многих, многих других философов и богословов свою научную концепцию, убеждая слушателей при этом не столько в своём многознании, сколько в редчайшем даре блистательно пользоваться приобретёнными знаниями.

Вагнеру постоянно есть что сказать на родном языке в таких сложных науках как философия и богословие. Все прочитанные доклады убеждали нас в необходимости воспринимать Вагнера как ученого прежде всего философом и богословом, а как личность истинно утвердившимся христианином – Человеком не только слушающим Слово Божие, но и исполняющим Его, т. е. воспроизводящим Слово всей своей жизнью, жизнью, пронизанной сознанием безропотного подчинения и выполнения заповедей Нагорной проповеди Спасителя. Истинный христианин знает одни обязанности и руководствуется исключительно Долгом, заповеданным нам Христом.

С большим уважением, с особым чувством восхищения вспоминаем не только те блистательные доклады, но и неукоснительное пребывание восьмидесятилетнего учёного в роли активного участника как пленарных, так и секционных заседаний, а это огромное перенапряжение физических сил:
Верный долгу памяти А.Ф. Лосева, Г.К. Вагнер не просто выступает, слушает, присутствует, но активно и участливо живёт работой конференций.

Вот он сходит с кафедры, садится и внимательно и неравнодушно слушает. После него выступает университетский математик. Говорит небрежно, сбивчиво; ужасный синтаксис коробит. Не поднимая головы, Георгий Карлович чуть слышно произносит: «И это математик? Где логика, чёткость, строгость, ясность?»

Во время выступления языковеда, услышав фразу: «Лосев хотел служить Богу в разуме», Вагнер молниеносно записывает на обложке программы: «Бог в разуме? Что это такое?» Быстро записывается им фраза: «Культура есть вечное творимое Евангелие жизни».

В аудитории звучит эффектное выступление. Докладчик поставленным голосом, с безупречной дикцией, анализируя книгу А.Ф. Лосева «Языковая структура», цитирует отрывок из «Фауста» Гёте в переводе Б. Пастернака и затем принимается рассуждать о теории Большого взрыва одного американского астронома. Слабым голосом, как бы про себя, Георгий Карлович делает замечание: «Фауст и взрыв за уши притянуты, а всё остальное известно, неново».

Георгий Карлович, уважавший своего бывшего сотрудника Олега Игоревича Генисаретского, услышав от него выражения: «Духовное сиротство, духовная безотцовщина», с досадой произносит: «Умный человек Олег Игоревич. Зачем ему эти избитые, затасканные слова?»

Кстати, на одном из пленарных заседаний Г.К. Вагнер выступил с жёстким разбором уже сделанных выступлений. Сдержанный, корректный Георгий Карлович резко осудил тех, кто в докладах допустил небрежность, непродуманность, непроработанность и незавершённость тезисов своих докладов и сообщений. «Если не можете без конспекта или полностью записанного текста выступить, то напишите очень подробное выступление. Причём, обязательно несколько раз прочтите вслух, услышанные огрехи исправьте при переписывании. И так несколько раз надо проделать, чтобы доклад был безупречным; вот моя рукопись. Я выступал по ней 25-28 минут, но это седьмой вариант и каждый вариант переписывался полностью заново».

Итак, обременённый годами и болезнями, пожилой человек не позволил себе пропустить ни одного выступления. Долг памяти превыше болезни и слабости! Подобное поведение выражается прекрасным христианским понятием – послушание.

После второго дня конференции один из авторов этой статьи спросил Георгия Карловича: «Вы будете ещё выступать?» – «Да нет, у меня больше ничего не предполагается». – «А придёте завтра?» (Уж больно измученный вид у него был). «А как же!» – с удивлением, вскинув голову, воскликнул Вагнер. Стало неловко от бестактности вопроса: как можно было упустить из виду, что наш знатный земляк при исполнении долга, он в послушании!

Вагнер трудился трудом послушника одновременно в разных уровнях, трудился без выбора личной выгоды. Поэтому «Лосевские чтения» для него были местом работы. Там он выполнял работу учёного философа-богослова и одновременно работу честного служащего, для которого готовность оказать сиюминутную помощь нуждающимся была долгом, святой обязанностью. В этом является ещё одна черта характера свободолюбивого рязанца – жертвование собой ради защиты «тысячелетних корней» и здоровых семян отечественной культуры.

Александр Бабий, Валерий Дудкин

См. также: Мои встречи с Г.К. Вагнером

Столетний юбилей