Критические замечания в адрес средств массовой информации стали общим местом. То СМИ бодаются с властью, то ими недовольны потребители (читатели, слушатели, зрители), и уже Общественная палата начинает обсуждать расхристанность телепередач и засорённость интернета. А кто, собственно, судьи?

Граждане, загипнотизированные часто ненавидимыми ими зрелищами? Наука, с которой на пути переломных потрясений вежливо раскланиваются, но которую никто не слушает? Может, вопрос о судьях и не будет возникать, если хорош закон. А наш Закон о СМИ – он ведь, по общему мнению, лучший в мире! Но действительно ли он так хорош?

Аргентинский социолог, поэт и историк Эстебан Эчеверриа ещё в XIX веке сказал: «Пороки народа почти всегда коренятся в его законодательстве». Приме­­нимо ли это к веку XXI, а тем более к увенчанному лаврами на­­­­шему Закону о СМИ – чуть ли ни вершине демократической юри­­­дической мысли? Я согласен понять эти восторги: на безрыбье и рак – рыба. Но неужели вы не ощущаете в нём несбалансированность таких кардинальных понятий, как свобода и демо­­кратия? Согласен, свобода в этом законе прописана широко, но его демократичность – не более, чем декларация.

В своё время Рене Декарт – философ, математик, физик и физиолог в одном лице – умо­­­­лял: верно употреблять значение слов, чтобы избавить мир от половины его заблуждений. И в этом смысле Закон наш со­­­­­­­­з­­­­­­­­­­дан прямо по Декарту. С ма­­­­леньким исключением, каса­­­­ю­щимся свойств русского язы­­­­ка. В перечне основных употребляемых понятий ключе­­­­вое из них – «массовая информация», трактуемая как печатные, аудио-, визуальные и иные мате­­­­­риалы, предназначенные для неограниченного круга лиц. Казалось бы, всё ясно. Но не совсем. У слов «масса», «массовость» в русском языке много оттенков. Масса тела. Атомная масса. Денежная масса. Масса – в смысле множество. Масса, массы – в смысле народ, население.

Очевидно, что журналистика ориентирована на народ, на массы. И как же выстраивает отношения с массами Закон? Глава «Отношение средств мас­­­­со­­­­вой информации с граждана­­ми и организациями» отводит гражданину только одно право: на опровержение опубликован­ных сведений, порочащих его честь и достоинство. Зато редак­­­­ции предоставляется пра­­во не отвечать на письма граж­­­дан и даже не пересыла­ть их тем органам, организаци­ям и должностным лицам, в чью ком­­­петенцию входит их рассмотрение! Многие редакции возликовали и начали публиковать предупреждение об этом: да, на последней полосе, да, меленьким шрифтом. Но это не умень­­­­­шает кощунственность и цинизм отвержения традицион­­но природной связи изданий с об­­­ществом, чьи интересы масс-медиа и должны обеспечивать.

В напористых восторгах по по­­­­­воду нашего Закона о СМИ всегда подчёркивается авторство одно­­­го известного юриста (хотя авто­­­­­­ров было трое). Считается, что Закон широко обсуждался сна­­­­чала в советском, а затем в рос­­­­сийском парламентах. Но я не думаю, что общество согласилось бы со своей пассивной ролью, если бы обсуждение действительно было широким. Посмотрите сами…

В 70-е годы минувшего века рабо­­­­­­­­­тала другая формула – СМИП (средства массовой ин­­­­­фор­­­­­­ма­­­­­­ции и пропаганды), здесь главным было слово «пропа­­­­ганда». Закон СССР «О печа­­­ти и других средствах массовой информации», принятый 12 ию­­ня 1990 года, не вполне право­­­­­мерно обособлял слово «печать». Закон РФ о СМИ, при­­­­­нятый 27 декабря 1991 года, сделал ключевым словом «ин­­­­формацию». В точном русском переводе – это сведения, зна­­­­ния, представления о чём-либо (например, «довести до общего сведения»). Материалы такого осведомительного значения тира­­­­­­­­жируются и транслируются СМИ. И… что дальше? Раньше после злободневной важной публикации в редакции поступали мешки писем. Общество откликалось. Народ отождествлял газеты, радио, ТВ – с пос­­­­тоянно действующим народным собранием, где одни люди учат других. Теперь обществу оставили глаза и уши, но у него отобрали речь. Ток-шоу – иллюзия такой речи. И, если в прямом радиоэфире слушатель иногда может позвонить в студию, то лишь для того, чтобы задать вопрос.

Понимаю, что предложение, кото­­­­­рое я изложу сейчас, многих озадачит. Оно звучит непривыч­­но, но оно изменило бы смысл работы медиа. Помните? «Как вы яхту назовёте, так она и поплы­­вёт». Не отвергайте с лёту, поду­­­­­­­майте. Я предлагаю фор­­­­мулу СМИО – «Средства мас­­­­­совой информации и обще­­­­­­­ния». Вдумайтесь, вслушай­­­тесь: СО­­­­ОБ­­­­­ЩЕНИЕ, СО-ОБЩЕСТВО, ПРИ-ОБ­­ЩЕ­­НИЕ, ОБЩНОСТЬ… Я хочу, чтобы журналистике был возвращён общенародный статус, я хочу, чтобы обществу и каждому его гражданину было возвращено право на голос.

Председатель Союза журналистов России Всеволод Бог­­­да­­нов любит повторять известную формулу: «Хорошая газета – это нация, которая разговаривает сама с собой». Полностью согласен. Осталось вернуть нации язык, ампутированный Законом о СМИ.

Борис ВАРЕЦКИЙ

Журналист