версия для печати
Во время путешествий с археологическою целью по некоторым уездам Рязанской губернии приходилось иногда на вопросы о том, нет ли в данной местности курганов, валов, городищ -слышать ответы: этого нет, а вот французские могилки есть.
О французских могилках рассказывали и в Пронском, и Зарайском уездах. По обследовании однако указываемых местностей с французскими могилками, они оказывались или типичными курганными кладбищами XI-XII в.в. например в Пронском уезде за рощей Сапсской Пронской пустыни, или в указываемой местности, как в одной из деревень Зарайскаго уезда по дороге из Григорьевского в Кончаково, по производстве пробных раскопок никаких признаков погребения не оказывалось, хотя сконфуженный проводник не переставал уверять: здесь, именно в этом месте, тут, а может быть немного левее, а может и правее, старики наши рассказывали, как в одну яму зарыты будто бы были еще живыми французы. Их закапывали, а они по своему, будто, лопотали; ла-ла-ла! ла-ла-ла!
Свидетельства эти очень характерны для нашей губернии. Рязанская губерния не была местом военных действий в Отечественную войну 1812 года, но тем не менее и в ней свежа память о французах настолько, что им приписывают оставление в Пронском уезде курганов, насыпанных за 6 столетий ранее появления французов в России.
______________________1)Напечатано было в Рязанском Вестнике 1911 г. №№ 293-310,
Были ли, однако, в действительности в нашей губернии случаи жестокой расправы с французами, подобно переданному в одной из деревень Зарайского уезда, установить не пришлось. Но французских могилок в Рязанской губернии несомненно рассеяно не мало. В осенние месяцы 1812 г. в соседние уезды с Московскою губерниею и особенно уезды Зарайский и Егорьевский заходили дезертиры французской армии, по всей губернии проходили и проживали у нас пленные, смертность между которыми, как увидим ниже, была значительная.
Среди общего разгрома дел Рвзанских архивов этого времени сохранилось одно дело 1812 года, начавшееся 22 сентября, о пойманных в Коломенском уезде французах. По административному делению уездов коломенское дело подлежало, конечно, ведению Московского гражданского губернатора, но последний, по занятии французами 3 сентября Москвы, жил в Рязани. Поэтому рапорт правящего должность коломенского земского исправника дворянского заседателя Кашаева, написанный на имя Московского губернатора тайного советника Николая Яковлевича Обрескова, был прислан в Рязань, но 5 октября, когда пришел этот рапорт, Московского губернатора в Рязани уже не было. По отсутствию Обрескова из Рязани пакет Кашаева был распечатан Рязанским губернатором Бухариным и им же сделано по этому рапорту распоряжение.
Кашаев при своем рапорте 22 сентября представлял шесть пойманных в коломенской округе отлучившихся из французской армии солдат по фамилии: Винцент Ибровинский, Вернер, Троунзер, Труйск, Данье и Дормаль и просил указать ему «на будущее время, куда именно и на каком основании (на какие средства) отправлять таковых же праздношатающихся французов, поелику в ведении его в продовольствие оных никакой суммы не имеется?» Кроме того, Кашаев просил губернатора «дабы благоволил приказать здешнему (т. е. Коломенскому) городничему из вверенных ему команд отрядить потребное число рядовых как для препровождения разных команд, так и для других надобностей, поелику городничий от присылки оных отказывается».
Итак, в Коломенском уезде дезертиры французы были. А раз они были в Коломенском уезде, то могли перейти и в соседние Зарайский, Егорьевский и др. уезды.
Рязанский губернатор, по случаю отъезда из Рязани Московского губернатора, предложил Коломенскому исправнику на будущее время всех пойманных праздношатающихся солдат французской армии высылать в Рязань, на что посылал ему 200 руб.; городничему же г. Коломны предписывал, по требованию г. Кашаева, отряжать к нему нужное число конвойных для препровождения команд и пленных французов. Обе бумаги эти на имя вышепоименованвых должностных лиц Коломенского уезда Рязанский губернатор предложил Зарайскому городничему «отправить с надежным чиновником и по исполнении донести».
Затемъ, как по Зарайскому, так и другим уездам, проходило не мало пленных французов. Держали себя пленные нередко высокомерно, оказывали неповиновение конвойным, буйствовали, терроризуя местное население...
Доходят сюда частные слухи, писал главнокомандующий в С.-Петербуге генерал Вязмитинов 5 сентября Рязанскому губернатору, - что партии французских пленных на пути через местн, через которые провождаются, чинят разные обиды обывателям, оказывают неповиновение конвойным командам, самовольно отлучаются и разными буйствами и неистовыми поступками вселяют страх в поселянах и возмущают их спокойствие; уважая сколь пагубны быть могут последствия, если подобные безпорядки усилятся,- прошу ваше высокородие убедительнейше предписать строжайше земской полиции, по вверенной вам губернии, употребить все зависящие от нее меры к прекращению подобных беспорядков, отдавая под стражу первого нарушителя порядка или ослушника, но при том прошу также приказать исследовать, не делают ли партионные офицеры каких злоупотреблений относительно произвольного отпуска конвойных команд и паче крестьян для провождения пленных назначаемых, и обо всем что по сему предмету откроется благоволите меня уведомить»,
Рязанский губернатор разослал это предписание главнокомандующего от 5 сентября всем земским судам и городничим Рязанской губернии.
В наших документах имеется предложение губернатора по данному вопросу Ряжскому земскому суду от 5 октября 1812 года за № 1256 такого содержания:«Препровождая при сем список с предписания господина главнокомандующего в Санкт -Петербурге о наблюдении, чтоб пленные французы, которые препровождаются в дальние губернии, не могли производить никаких беспорядков, предписываю Ряжскому земскому суду руководствоваться во всех случаях до сего предмета относящихся помянутым предписанием и о происшествиях, какие случатся, мне доносить подробно в то же время».
Итак, ссоры и недоразумения, иногда может крупные, с пленными французами были и в Рязанской губернии, но о случаях жестокой расправы с ними, закапывании живыми, никаких данных не имеется. Напротив у нас, как увидим ниже, все меры были приняты к тому, чтобы с пленными 1812 года обращались человеколюбиво. Таково было желание Государя Александра Павловича. За этим вменено в обязанность следить самим губернаторам.
А вот что говорит в своих воспоминаниях гр. Д. Н. Толстой 1): «Скоро вместо наших войск стали показываться партии пленных. Одна из них была расположена в нашем уезде и помещики наши разобрали пленных французских офицеров к себе. Отец мой взял пехотного поручика Р. Я помню этого полунагого, покрытого лохмотьями француза, которого отец одел с ног до головы и привел в свое семейство как друга. Я помню, как отец внушал нам, детям, беспощадную вражду к врагам отечества, когда они встречаются с оружием в руках и христианскую любовь к человеку, которого жребий войны поставил вне возможности вредить нам. В этом заключается та высокая философия, истекающая из глубоко-религиозного начала, которою проникнута Россия; и так действовал не один мой отец, но все окрестные помещики, и им сочувствовал наш добрый, умный народ.
Между тем партии пленных проходили мимо нас и чаще, и многочисленнее; отец кормил их на нашем дворе, офицеры угощались в доме. Итальянцев и немцев угощал наш Рижский М., поляков - танцмейстер, а французов, - Р,______________________________
1) Помещик Данковского уезда.
Крестьяне и наши, и окрестные смотрели на это без всякого чувства злобы и хотя признавали их «нехристями», но сочувствовали их бедствиям и оправдывали тем, что они люди невольные: а «не сами пришли, Бонапарт привел», и все чувство любви к родине и всю ненависть к врагу сосредоточивали на этом ненавистном имени.
Поселившиеся у нас французы скоро поняли наш образ жизни, наши нравы и так свыклись с нами, что образовавшаяся тогда связь, основанная с одной стороны на истинно русском гостеприимстве, а с другой на благодарности, прочно укрепилась в душах 1).
Первая партия военно-пленных французов пришла в г. Рязань в составе 200 человек в самых первых числах сентября 1812 года. В сохранившемся реестре исходящих бумаг по канцелярии Рязанского губернатора за 1812 год,- никаких других дел и документов за этот год богатого архива, не найдено - под № 5517 за 5 сентября значится предложение Рязанского губернатора Бухарина командиру 2-й бригады полковнику Куликовскому о командировании офицера для препровождения прибывших в Рязань пленных французов к тамбовскому губернатору. Партии этой пришлось пробыть в Рязани несколько дней. Усмотреть это можно из того, что губернатором только 7 сентября за № 5575-мъ предложено Рязанской казенной палате отпустить на продовольствие пленных французской армии в пути денег, и в казенной палате только 10 сентября состоялось журнальное поставовление об отпуске «на продовольствие проходящих в Тамбовскую губернию вышепоказанных военнопленеых французской армии 200 челов., а равно и на прогоны до Тамбова и обратно сопровождающему их офицеру, коим назначен кн. Чанышев, 250 р. 14 коп. из общего государетвенного дохода».
Кроме этого в Казенной Палате в тот же день 10 сентября было заслушано предложение губернатора о выдаче 93 р, 24 к. из государственного казначейства на продовольствие присланных в Рязань при бумаге Тульского губернатора военно- пленных чинов неприятельской французской армии 54 челов. для отправления в Тамбовскую же губернию с прапорщиком Скуратовым. До Рязани военно-пленных сопровождал из Тулы поручик Васильев, каковой, сдав их прапорщику Скуратову, сам вернулся в Тулу.
______________________________1) Русский арх. 1912 г. № 3 стр, 344-345.
Пленные приходили в Рязань в жалком виде, разутыми и раздетыми. Приходилось их задерживать здесь на неопределенное время, пока приготовлялась для них одежда и обувь, на что тратилась иногда значительная сумма. Так в журнале казенной палаты за 11 сентября на стр. 157 записано, что «вследствие предписания главнокомандующего генерала Вязмитинова для одеяния 453 человек, прибывших в Рязань военно-пленных, следующих в Тамбов, выдано 8607 руб.»
11 же сентября по входящему реестру канцелярии губернатора зарегистрированы прибывшими в Рязань сразу две партии пленных французов 960 человек с поручиком Ворыпаевым и другой партии в составе 1-го генерала, 45 штаб и обер офицеров, прибывших с поручиком Симанским. На продовольствие пленных для дальнейшего следования в пути до Тамбова выдано 1392 р. 4 к.
Затем того же 31 сентября Казенной Палатой выдано Рязанскому полицмейстеру на продовольствие «находящихся в его ведомстве пленных французов 16 офицеров и 54 нижних чинов 318 р. 56 к. на двадцать два дня, считая на день офицеру 50 к. и нижним чинам по 12 коп.»
С этого времени и до самого конца 1812 г. Рязань делается, можно сказать, центральным пунктом, откуда распределялись пленные по разным губерниям от Вятской до Астраханской. И не одна Рязань. Другие города такж содержали пленных. Через все города Рязанской губернии проходили пленные. «Через здешний город (Зарайск), пишет 28 сентября В П. Селивавов, провели вчерась, которых однакож не видал до 700 человек пленных французов, взятых, как сказывают, в разных маленьких сражениях» 1)_____________________________
1) Соч. В. И. Селиванов т. 1, стр. 93-94.
Пленные в Рязань приходили почти ежедневно. Был только небольшой перерыв в поступлении пленных в двадцатых числах сентября 1812 года, когда Наполеон с своею армиею находился в Москве, а наша армия при Тарутине. С развитием же в конце сентября наших партизанских отрядов, пленные вновь стали поступать в Рязань значительными партиями.
Первые прибывшие в Рязань пленные захвачены были по всем данным во время сражений под Бородиным с 24 по 26 августа, где Наполеоновская армия потеряла убитыми и пленными более 50.000 человек и 43 генерала. До Бородинских же сражений главная наша армия держалась, как известно, скифской тактики, старалась только отступать в порядке, избегая больших сражений. Удачные дела правда были и до Бородинской битвы у казаков Орлова-Денисова, гусарского полковника Редигера, но они дали незначительное число пленных; захваченные же отрядом казаков гр. Платова в местечке Мира поляки и при местечке Романове 16 офицеров и 300 челов. нижних чинов французской армии отправлены в Мозырь.
Несомненно, из под Бородина прибыл в Рязань 17 сентября пленный генерал французской армии Бонами; прибыл он на 6-7 дней позже первых партий потому, что был направлен в Рязань через Орел, отстоящий от Рязани значительно дальше, чем Тула.
Бригадный генерал Бонами, израненный штыками, был захвачен в плен при оборон русскими Семеновских высот Бородинского поля. Упорная борьба шла здесь очень долго, с победой то на русскую, то на французскую стороны, Генерал Бонами, командовавший 30-м французским и 2-м баденским пехотными полками шел в битву во голове наступавшей колонны, устремляясь на батарею Раевского. Сначала французы в виду того, что у нас не хватило зарядов, отбросили наш отряд за Горицкй овраг. Русские потеряли важнейший пункт Бородинской позиции. Наша линия была совсем прорвана, в бою ранен кн. Багратион. Но дело приняло благоприятный оборот, когда, по приказанию Кутузова, начальствование принял Ермолов. С помощью Уфимского пехотного и других полков он остановил бегущих русских и ударил в штыки. Последствием такого натиска в нашей власти оказались и батарея и генерал Бонами.
В Рязани Бонами прожил около полгода, пользуясь содержанием из государственного казначейства. Как только прибыл Бонами в Рязань, на содержание его 18 сентября потребовано сразу 1000 руб. Рязанская Казенная Палата в своем журнальном определении 19 сентября 1812 года постановила «выдать на содержание находящегося в Рязани пленного французского генерала Бонами 1000 руб. из общего государственного дохода». 7 ноября на содержание Бонами выдано под расписку первого пехотного полка поручика Радищева еще 200 р. Потом сумма получаемого содержания пленным генералам определена была в 3 руб. в день. Жил Бонами в Рязани открыто, имея собственный экипаж, который 10 октября Рязанским губернатором был выписан из Орла.
14 января 1813 г., как видно из журнала Рязанской Казенной Палаты, было отпущено состоящему очевидно при генерале поручику Радищеву на содержание Бонами 200 руб. и затем и на прогоны генералу до Орла 100 руб. Прибыл Бонами в Орѳл только 14 сентября 1813 года, т. е. через восемь месяцев. Где Бонами был это время - в Рязани или еще каком городе не известно.
Около месяца прожил в Рязани и другой пленный генерал французской армии Сен-Жени. Когда прибыл он в Рязань, точно установить нет возможности. По-видимому Сен Жени прибыл 11 сентября вместе с 45 офицерами французской армии с поручиком Симанским из Калуги, так как 7 октября 1812 г., как видно из входящего реестра канцелярии Рязанского губернатора за № 6838, при подорожной калужского губернатора, прибыла в Рязань коляска Сен-Жени, его лошади и арап Моро. Но принадлежащий Сен-Жени экипаж уже не застал генерала в Рязани и препровожден был в Тамбов в сопровождении унтер-офицера Дмитриева, которому для подвоза экипажа Рязанским губернатором дан открытый лист на взимание двух обывательских лошадей.
13 октября 1812 года произошло сражение при г. Медыни с корпусом Понятовского. Полковник Быхалов первый заметил авангард Понятовского и известил об этом Иловайского 9-го. Четыре неприятельских полка кавалерии, один пехотный полк и артиллерия шли из Кременского к Медыни, Иловайский двинул свой отряд и, увидя неприятелей на марше в 6 верстах от Медыни, устроил засаду, поставив один казачий полк на левом крыле, а другой на правом, и в таком положении ждал поляков, тянувшихся по большой дороге за Быхаловым. Как только поравнялись поляки с засадою, сделано на них стремительное нападение с флангов, а Быхаловым с фронта. Неприятель обратился в бегство, потерял 5 орудий и много пленных, в том числе генерала гр. Тышкевича, заявившего, что он составлял авангард корпуса Понятовского.
В конце октября гр. Тышкевич и лекарь Мильдо прибыли в Рязань. 29 октября 1812 года Рязанским губернатором предложено Рязанскому полицмейстеру принять пленного генерала. Прожил, однако, в Рязани генерал Тышкевич недолго. 7 ноября Казенною Палатою на содержание отправляемого из Рязани в Тамбов пленного французского генерала Тышкевича и находящегося при нем лекаря Мильдо выданы под расписку подпоручика Московского гарнизонного полка Самусевича деньги, а 9 ноября пленные выбыли из Рязани.
В начале ноября проследовал через Рязань в Тамбов вместе с другими военно-пленными пленный артиллерийский генерал Пеллетье, сделав в Рязани небольшой отдых, пока сопровождающий его Тульского гарнизонного батальона штабс-капитан Поляков выхлопатывал из Казенной Палаты на содержание и прогоны военно-пленных деньги. Заняло это не более четырех-пяти дней, 9 ноября Рязанским губернатором дано было предложение Казенной Палате об отпуске денег, а 11 ноября в палате уже состоялось определение «выдать на содержание доставленных сюда (в Рязань) из Тулы с штабс-капитаном Поляковым военно-пленных французской армии одного генерала (Пеллетье), одного полковника, 1 подполковника в двух обер-офицеров 105 руб».
Неизвестно, при каких условиях взяты в плен русскою армиею прибывшие в ноябре в Рязань из Калуги военно пленные генералы Алмерис и Бюрт и два рядовых при них. Сопровождал пленных генералов Екатериноелавского кирасирского полка поручик Герцык. Получив в Рязани 27 ноября 201 р. 35 коп. на продовольствие и прогоны для генералов, Герцык направлялся с ними в Тамбов.
В самом конце декабря 1812 г. в Рязани проживали еще два военно-пленных французских генерала. По журналу Рязанской казенной палаты 27 декабря 1812 г. выдано Рязанскому полицмейстеру на поступивших в ведомство его военно-пленных французских двух генералов, двух штаб и 10 обер-офицеров и при них нижних чинов 10 челов. на продовольствие с 25 декабря по 1 января 1813 года 110 руб., полагая в сутки генералам по 3 руб., штаб - офицерам по 1 р.50 к., 10 обер-офицерам по 50 к. и нижним чинам по 12 коп. Кто были по фамилии помянутые выше генералы остается неизвестным. Пробыли эти генералы недолго в Рязани. Уже 29 декабря, по предложению губернатора, в Рязанской казенной палате состоялось журнальное определение об отпуске подпоручику Рязанского ополчения Дуванову порционных денег в сумме 586 р. 96 коп. до 16 января 1813 г. для отправления всей партии, т. е. обоих генералов, штаб и обер-офицеров и при них нижних чинов в Тамбов.
Трудно установить точно общее число военно-пленных, проходивших через г. Рязань и Рязанскую губернию и проживавших у нас до времени отпуска их на родину. Документами для такого исчисления отчасти только могут служить сохранившиеся входящие и исходящие реестры канцелярии губернатора за 1812-1814 годы и 8 дел губернского архива 1813 года, случайно уцелевшие в губернском архиве и мною несколько лет тому назад отобранные для исторического архива. Трудно установить точно число пленных по входящим и исходящим, потому что во многих случаях записи эти делались очень кратко, без указания количества проследовавших и прибывших пленных. Вот напр. по исходящему за 14 сент. 1812 г. под № 5968 записано: «Майору Лилаарду о принятии здесь (в Рязани) военно-пленных». По входящему реестру за 20 сент. 1812 г. № 4214 значится: «прапорщика Муратова. о сдаче военно-пленных в Тамбове», но сколько препровождено им пленных и каким путем они прошли - неизвестно. Или видим в исходящем реестре за 22 октября 1812 года под № 7487-м запись: Рязанскому голове Рюмину об отпуске в Раненбург одежды на пленных. Читаем еще под № 7508 в том же реестре предложение губернатора; «Рязанского ополчения подпоручику Гурьеву о приеме и препровождении прибывших из Москвы пленных в Тамбов. Далее читаем за 17 октября под №№ 7252 - 7260 предложение земским судам и под №№7261-7269 городничим Скопинскому, Сапожковскому, Спасскому, Ряжскому, Пронскому, Михайловскому, Касимовскому и Данковскому «о препровождении пленных», но ни числа их, ни нации не указано.
А пленными в 1812 г. были и французы, и австрийцы, и вестфальцы, и поляки, и ганноверцы, баварцы, саксонцы, итальянцы, испанцы и проч. Проживали пленные в Рязанской губернии не только в городах губернии, но и в некоторых селах. Главным же пунктом их пребывания нужно признать Рязань,
Чем Наполеоновская армия дальше уходила назад от Москвы, тем пленных прибывало к нам больше. После каждого дела на обратном пути Наполеона, из его армии в плен сдавались сотнями, а иногда и тысячами, а офицеры-десятками. Вся эта масса захваченных пленных рассылалась по внутренним губерниям. Русские бивуаки, пишет Богданович в своей истории отечественной войны, были окружены тогда толпами безоружных неприятелей, которых наши солдаты нередко угощали сухарями и кашицею. О захвате в плен всех этих несчастных не заботились. На них часто не обращали внимания, их оставляли бродить свободно, что для многих неприятелей, попадавших в руки озлобленных крестьян, имело иногда гибельные последствия 1).
В 1812 году по исходящим и входящим реестрам Канцел. губернатора значатся прибывшими в Рязань: в сентябре месяце: 2 генерала, 17 офицеров и 1878 нижних чинов; на продовольствие их по Рязани получено 3450 руб. и на одежду 8607 руб. В октябре месяце прибыло в Рязань: 2 генерала, 41 офиц. и 2598 нижних чинов, на продовольствие коих израсходовано по Рязанскому казначейству приблизительно до 6827 р, и на одежду, платье и валенки 8137 руб. В ноябре месяце прибыло в Рязань: 2 генерала, 81 офицер, из коих 5 полковников и нижних чинов 1276, при чем 3 ноября значится партия прибывших, без обозначения числа пленных, но она должна быть очень большою, так как конвоировали партию 1 офицер, 24 рядовых и 83 воина (так назывались большею частию ополченцы), 18 и 27 ноября по журналам казенной палаты значится выданною на одежду пленных очень крупная сумма 32300 руб. без указания числа, на каковое эта одежда приобретена. Таким образом месячный итог прошедших через Рязань пленных в ноябре был гораздо больше подсчитанного по имеющимся цифровым данным. Израсходовано в ноябре на продовольствие пленных по г. Рязани 7799 р. 91 к. и, кроме того, получено из казначейства, по определениям Казенной Палаты 4, 18 и 27 ноября, на одежду пленным 48350 руб. В декабре месяце в Рязань прибыло: 2 генерала, 74 офицера и примерно 1274 нижних чина. Выдано в Рязани на порционы пленным 4953 р. 92 к._______________________________
1) Богданович. Истор. отеч. войны, т. III стр. 85.
Всего за четыре месяца 1812 года проследовало через Рязань пленных: генералов 8, полковников и других штаб и обер-офицеров 213 и нижних чинов 7021 челов.; из них в г. Рязани кроме указанных выше генералов на более или менее продолжительное время офицеров осталось 109 и нижних чинов 984. Очень большая партия в 46 офицеров и 513 нижн. чинов пробыла в Рязани почти вес декабрь месяц, а затем препровождена в Тамбов, Все остальные пленные, отдохнув немного в Рязани, следовали в Тамбов, а оттуда в другие губернии вплоть до Астрахани.
Одежду и обувь для пленных ставил у нас Рязанский городской голова, купец Рюмин. Он же поставлял по заключенному с ним контракту обмундировку на формируемые в Рязани 5 и 6 полки и рекрут.
При выдаче пленным содержания и одежды рязанская администрация руководилась установленными в августе месяце 1812 года правилами о пленных. Этими правилами администрации вменялось в обязанность снабжать их одеждою и обувью, смотря по временам года, и отправлять с воинскими командами, или внутреннею стражею, в губернии Астраханскую, Пермскую, Оренбургскую, Саратовскую и Вятскую; поляков в Георгиевск; испанцев и португальцев в Петербург; больных оставлять в городских госпиталях; подводы давать: на 12 человек одну, для больных на 2 человека одну, на двух офицеров одну пароконную; содержание производить: генералам по 3 руб. в сутки, полковникам и подполковникам по 1 р. 50 к., майорам и обер-офицерам по 50 к,, нижним чинам по 5 коп. и солдатский провиант или деньгами по 7 коп. Деньги и хлеб выдавались за 7 дней вперед. Конвоировавшим пленных вменялось в обязанность не делать никаких обид пленным, наблюдая за ними, чтобы они не позволяли себе обид населению. За побег пленных и буйство должна отвечать вся партия пленных.
Но по выступлении Наполеона из Москвы, когда пленных брали сотнями, тысячами, а под конец десятками тысяч, полунагих, босых, среди зимы, в местах безлюдных, до конца выжженных, где и русская армия с нуждою имела пропитание, а иногда бывала без хлеба, соблюдать конечно эти правила оказывалось весьма затруднительным. По свидетельству историков Отечественной войны 1812 г., многие из пленных погибали по дорогам, прежде нежели могли дойти до мест не разоренных, но и тут не было для них при крайней МНОГОЧИСЛЕННОСТИ их другого крова, кроме сараев, погребов нежилых или недостроенных домов, В ближайших к месту военных действий губерниях жилые помещения или были заняты больными и раненными воинами русской армии, или прибывающими в армию воинскими частями.
Когда сведения о тяжелом положении военно-пленных дошли до слуха Императора Александра Павловича, Государь издал Высочайший рескрипт от 7 ноября на имя фельдмаршала Кутузова и графа Витгенштейна о принятии должных мер к облегчению участи страждущих пленных.
«Неоднократно, - писал Государь, -доходили до меня сведения о тягостном положении пленных из армии посылаемых, через губернское начальство, для дальнейшего препровождения. Последнее уведомление, полученное Мною от генерал-губернатора Новгородского, Тверского и Ярославского, в копии у сего прилагаемое, показывает, что состояние пленных взывает к себе человечество. Убедясь бедствием их, Я поручаю вам подтвердить кому следует, чтобы пленные из армии, предводительствуемой вами, отправляемы были в полном порядке, а о соблюдении оного в пути, равно о достаточном продовольствии и снабжении одеждою, приличною времени года, всякий раз предписывать губернатору той губернии, в которую с самого начала партия пленных вступает, требуя неотменно распоряжения его, чтобы люди сии не отправлялись иначе в путь, как по экипировке, которая сохранила бы их от дальнейшей нужды, наипаче в теперешнее зимнее время».
Во исполнение этого рескрипта Рязанским губернатором были разосланы циркулярные предписания всем городским и земским полициям о наивозможно лучшем содержании пленных. В делах Ряжского земского суда сохранилось это предписание Рязанского губернатора, довольно интересное для характеристики отношений к пленным. Содержание предписания от 18 ноября 1812 г. за № 8651 таково:
«Ряжскому земскому суду. При всех делаемых внушениях как городской и земской полиции, так и г. г. офицерам, следующим с партиями французских пленных, содержать их в пути, сколько можно человеколюбивее и предохранять от болезней, открывается, что большая часть их умирает в Рязанской губернии. И хотя в оправдание свое чиновники объясняют, что люди сии приводятся почти нагие и зараженные уже болезнью от холода и суровой пищи, от которой пленные получают кровавый понос, но за всем тем должен я приписать и небрежение самих чиновников, полагающих, что за таковое дурное попечение о пленных не будут они наказаны- на сей конец поставляю чиновникам земского суда на вид, что невнимание их по сей части заставит меня поступить с примерною строгостью, так что при первом случае, где только будет замечен каковой чиновник в неисполнении с пленными своей обязанности, будет преследован как недостойный носить звание русского чиновника и потому ни в какой службе терпим не будет. На личную ответственность членов земского суда оставляется внушить жителям и особенно поселенным волостным головам и старостам при проводе пленных отводить им лучшие квартиры, расставлять людей в оных сколь можно просторнее, доставлять в тоже время солому, стараться для очищения воздуха окуривать чаще избы можжевельником и при том наблюсти, чтобы умершие из них в уезде были непременно погребены как можно глубже в землю и о сем последнем иметь чиновникам самый строгий надзор, дабы небрежением не навлечь при первой оттепели или весною заразы и ужасных последствий».
Но от одних циркулярных предложений, хотя и строгих, положение дела не могло измениться по крайней мере по отношению прекращения болезней между пленными. От недостатка медицинской помощи больные пленники не переставали гнить и пахнуть еще живые, вследствие той мерзости, которую употребляли в пищу во время пребывания в рядах французской армии, смердели, как трупы, разнося заразу по всем местностям, где они проходили. Рекомендуемые средства для отвращении заразы и окуривания трупов, одежды умерших пленных и занимаемых ими помещений не прекращали болезней. В виду этого в Рязанской губернии приняты были для прекращения болезней между пленными чрезвычайные меры, а именно командированы в зараженные местности члены врачебной управы, а земским судам и городничим предложено было оказывать им полное содействие и выполнять все их требования. Среди бумаг Ряжского земского суда сохранилось по данному вопросу предложение Рязанского губернатора этому суду от 28 декабря 1812 года за № 9882-м такого содержания: «Поручив губернскому уголовных дел стряпчему Говорову и Рязанской врачебной управы акушеру Тихоновичу объезжать по всему тракту, где проводимы были французские пленные для доставления помощи больным поселянам и жжения мертвых тел пленных,- я подтверждаю Ряжскому земскому суду все требования гг. Говорова и Тихоновича по сему поручению выполнять со всевозможною скоростью и точностью под опасением, в противном случае, строгого по законам взыскания».
Очевидно, как временная мера, по журналу комитета министров 17 декабря было предложено для отвращения заразы ставить пленных на ночлеги в нежилых избах и как можно далее от обывателей, прекратить всякое общение с поселянами... Но уже 6 января 1813 года за № 833 Рязанскому земскому суду опять предложено губернатором проявлять к пленным особенную заботливость, отводить им хорошие квартиры, а полковнику Чеботаеву имет наблюдение за продовольствием пленных.
Сам Государь Александр Павлович, пишет историк отечественной войны 1812 года Михайловский-Данилевский, когда, второй раз был в Вильно, посещал госпитали или, лучше сказать, обширные кладбища, лично утешал и одобрял страдальцев и извлекал слезы благодарности из глаз пленных. Он присутствовал при перевязке ран и раздаче пищи, говорил неприятелям об их отечестве, подавал им надежду возвратиться на родину и попечениями своими спас тысячи несчастных, обреченных на гибель неизбежную.
Но не только этим больным, если они остались живыми, но и всем вообще пленным не суждено однако скоро вернуться на родину. Уже во время пребывания своего в Вильне, Александр 1-й решил продолжать войну с Наполеоном, и некоторым пленным поэтому не пришлось увидеть своей родины еще почти два (1813 и 1814) года.
За этот период времени очень многие пленные стали заявлять о своем желании остаться в России и вступить в Российскую службу. 3 января 1813 года на имя управляющего военным министерством был дан именной указ о формировании из пленных особых легионов.
Государь повелевал: «По известиям, до меня дошедшим, что некоторые из пленных желают вступить в нашу службу, поручил Я генерал-фельдмаршалу Князю Голенищеву-Кутузову Смоленскому отправлять таковых желающих из природных французов, итальянцев и голландцев в Орел.
Ныне донес он мне, что число людей сих увеличивается и потому повелел Я формировать из них легионы по штатам нашим, т. е. в ротном, батальоном и полковом виде, а числом людей против наших пехотных полков, провиант и жалованье производить по мушкетерскому штату, и сверх того нижним чинам порционных по рублю в месяц на мясную и винную порцию, выдавая порционные деньги понедельно. Формирование легинов предоставлено ген.-майру барону Герсдорфу, а в помощь ему назначены г.-м. граф Сиверс. Эвгельгард и Удом.
Я повелеваю вам иметь формирование сие в вашем ведении, и снабжая от военного департамента жалованьем, провиантом и порцинными деньгами, приказать обмундировывать нижних чинов из рекрутского сукна с цветными воротниками, как то: желтыми, голубыми или красными.
Обоз и оружие легионам до времени не назначаются. А как расход на легионы составляет новую статью для военного департамента, то на предмет отпуска для сего особой суммы от Министра Финансов вы войдите с представлением в комитет Министров» 1).
С окончанием войны 1812 года прилив новых, свежих партий военнопленных прекратился, но старых, уже прибывших во внутренние губернии пленных, тем не менее, не переставали передвигать из губернии в губению и в 1813 году. По каким политическим или полицейским соображениям делалось это, выяснить не удалось. Многие же из пленных – неприродные французы - таким порядком передвижения были возвращаемы и на родину._____________________
1) Полн. собр. вак 1813 г. № 25310 стр. 500.
Обычно к губернатору поступало предложение главнокомандующего в С.-Петербурге или отношение от губернатора соседней губернии о направлении пленных в то или другое место, и пленные маршировали вслед за этой бумагой. Бумажный Канцелярский порядок такого передвижения был однообразен и заключался в следующем. Привожу для образца.
Нижегородский губернатор Быховец 16 декабря 1813 года за № 10056 к Рязанскому писал: «Во исполнение предписания г. главноунравляюшаго в С.-Петербурге об освобождении пленных владений, Рейнской Союз составляющих, и об отправлении их в Белосток, сего числа отправлена отсюда партия сих пленных в числе 19-ти обер-офицеров и 14-ти нижних чинов, которые снабжены приличною одеждою и обувью; а офицерам выдано на обмундировку каждому по сто рублей. Хотя бы и следовало пленных сих, согласно предписанию г. главнокомандующего отправить отсюда с чиновником до самого места назначеня, но как в Нижегородской губернии дворянство все находится в ополчении, от чего едва можно было набрать нужное числцо ремонтеров на отвоз собранных здесь вместо рекрут лошадей, то по сему недостатку, я в необходимости нашелся отправить оных с одним унтер-офицером и рядовыми здешнего гарнизона до первого по тракту губернского города Рязани, покорнейше прошу Ваше Превосходительетво, по прибытии их в Рязань, приказав кому следует принять их от здешних конвойных по имеющемуся у них списку и отправить далее к месту назначения, а здешних конвойных, снабдив надлежащею квитанцею, возвратить сюда. ІІри чем долгом поставляю уведомить Ваше Превосходительство, что сии пленные удовлетворены здесь кормовыми и порцонными деньгами по 15 число будущего Января».
Прибытие в Рязань пленные при предписании губернатора от 28 декабря за № 8105 переданы в ведомство полицмейстра с находящеюся на нижних чинах одеждою и именными их списками, при чем полицмейстеру вменено в обязанность отобрать от военно-пленных сведения, сколько получили они положенного содержания и не имеют ли какой претензии на конвойных.
31 декабря 1813 года за № 2768 полицмейстер в ответ на это предложение доносил, что доставленные из Нижнего Новгорода за конвоем унтер-офицера Калугина военно-пленные Рейнского союза 19 офицеров и 14 человек рядовых по именным спискам и с имеющейся при них одеждою и обувью им приняты. На вопрос же удовлетворены ли от унтер-офицера Калугина положенным содержанием сполна, военно-пленные ответили, что удовольетворены они порционными деньгами, офицеры по 15 января, а рядовые порционными и кормовыми по 29 декабря.
Так как оказалось, что и в Рязанской губернии в городах Спасске и Касимове были пленные Рейнского союза по 1 саксонцу, а в Рязанском уезде были военно пленные баварцы, поручик Рамаер и рядовой Ромбуш, то решено было и их присоединить к прибывшей из Нижнего-Новгорода партии, о чем и было сообщено исправникам с предложением выслать саксонцев и баварцев немедленно в Рязань для препровождения в Белосток, а оттуда на родину. Рязанскому губернатору на возвращение их в отечество также было предложение главнокомандующего в С.-Петѳрбурге. Прибывшие из уездов пленные, в виду холодного времени (был январь 1814 г.) снабжены в Рязани для дороги теплою одеждою. Рязанским полицместром, как видно из переписки, приторгованы для отправления 5 нижних чинов Рейнского союза до Тулы сапоги, онучи, полушубки, штаны и шапки, каковые потом с разрешения губернатора куплены по назначенной торговцами цене, а именно: за сапоги по 5 руб., онучи по 1 р. 60 к., штаны по 4 р, 50 к., шапки по 1 р. и полушубки по 12 р. 50 к. Полицмейстером куплено сапогов 1 пара-5 р., онуч 5 пар. за 8 руб., штанов 1 пара за 4 р. 50 к., полушубков 4 штуки за 50 р. и 4 шапки за 4 руб., всего на сумму 71 р. 50 коп., поручику же Ромаеру на обмундировку выдано деньгами 100 р.
28 декабря Рязанский губернатор, отпустив в Нижний Новгород конвоировавшего пленных Рейнского союза унтер-офицера Калугина с квитанцею в благополучном доставлении им военно-пленных 19 офицеров и 14 нижних чинов, просил Рязанского уездного предводителя дворянства назначить для дальнейших проводов их дворянского чиновника надежного и представить губернатору. Избранным оказался поручик Максим Меркулов сын Щекутьев. Ему в помощь командиром Рязанского внутреннего батальона майором фон Лилаардом командированы четверо рядовых.
И только 12 го января 1814 года нижегородская партия военно-пленных Рейнского союза, с прибавлением к ним находящихся в Рязанской губернии саксонцев и баварцев, всего в состав 20 офицеров и 19 нижних чинов, могла двинуться из Рязани, при чем на путевое содержание их и на прогоны как пленным, так и препровождающим их конвойным выдано Щекутьеву 300 руб.
В партии этой по составленному Рязанским полицмейстером списку были офицеры: 1) фон-Эрман Эрист саксонский адъютант майор витенбергской службы, 2) Иосиф фон-Ланглер капитан витенбергской службы и нации, 3) Фридрих Дифай капитан той же службы и нации, Поручики 4) Христиан Баберетеин, 5) Карл Вленингер, 6). Карл фон-Дидриг, 7) Вильгельм Реингарт, 8) Карлъ Фридрих Дидриг, 9) Вильгельмъ фон-Раухаупт, 10) Карл фон Гремештейн, 11) Карл фон-Кибель, 12) Эрнст фон-Фехтельм, 13) Генрих Пикарт, 14) Генрих фон-Бесарар, 15) Бернгард фон-Клинчер. Лекаря витенбергской сдужбы: 16) Фрндрих Генкель, 17) Алберт Миллер, 18) Фридрих Керер, 19) Генрих Щванер поручик вестфальской нации и службы и 20) Небомук фон-Ромаеръ обѳръ поручик баварской нации и службы. К списку этому добавлено, что «все оные офицеры на одежду и обувь получили деньгами по 100 руб.»
Из нижних чинов были 12 человек витенбергской нации и службы, из них три унтѳръ-офицера полков 6-го линейного, 1-го линейного и 3-го пехотного егерского и рядовые - 3 легкоконного, 2 и 3 линейного полков, 3 батальона конной артиллерии, 6 пехотного полка, 3 егерского пехотного батальна и 6-го линейного полка и одна дама - жена унтер офицера этой партии Барбара Машенгельдер. Два солдата были 1-го и 2 легкоконных полков баварской службы и нации. Остальные 5 человек были саксонцы, из них 4-ро служили в 1-м гусарском полку и один вахмистром французской службы 1-го уланского батальона.
Отправляясь из Рязани в Тулу с этою партиею военно-пленных, состоящею из офицеров и нижних чинов Рейнского союза, дворянский чиновник, поручик Щекупьев, в пути следования должен был руководствоваться следующим наставлением от губернатора:
«1) Во время следования с вверенною вам партиею пленных по тракту до Тулы имеете вы наблюдать, чтобы тем пленным нигде ни от кого никаких притеснений оказываемо не было, но чтобы и они вели себя скромно, зачем имеет также неусыпный надзор. 2) Тех пленных, коим приключатся в пути болезнь, непозволяющая следовать далее, должны вы оставлять в первом городе под расписку городничего или земского исправника, с тем, чтобы они вместе с уездным врачом имели попечение о сохранении жизни поручаемых им больных, которые, по выздоровлении, должны отсылаться посредством земской полиции в тоже место, куда партия их следует; в случае же смерти кого либо из пленных, предавал тело по надлежащему земле, брали о том свидетельство от местного начальника. 3) На содержание пленных положено в сутки порционных штаб-офицерам по 1 руб. 50 к., обер офицерам по 50 к. и нижним чинам по 5 коп. и сверх того сим последним провиант против солдатских дач, -почему имеете вы из отпущенных казенною палатою денег со времени окончания им выдачи здесь порционных, производить против сего положения за семь дней вперед, а за прокорм нижних чинов платить обывателям по цене означенной в маршруте, записывая всякую выдачу в шнуровую книгу, которую вы обязаны представить в свое время к отчету в здешнюю казенную палату вместе с остаточными деньгами, ежели оныя будут. 4) Содержать пленных в пути и обходиться с ними человеколюбиво, производить сполна все положенное им содержание. За небрежение по сему предмету взыскивается строго и пленные, по прибытии на место, будут опрашиваемы, не терпели ли в пути каких либо притеснений. 5) Для скорейшего следовании брать под экипаж пленных на каждых 12 человек, а под больных, ежели случатся, на каждых двух человек по одной одноконной, под офицеров на каждых двух по одной пароконной, для себя и конвойных по одной пароконной и одной одноконной подводе за указанные прогоны. В случае же если пленные будут производить в пути безпорядок, то для удежраний их требовать от селения до селения по провожатых из обывателей. 6) От местного начальства по тракту испрашивать свидетельства, что партия проходила смирно и добропорядочно, что пленные были удовольствованы всем им следующим и никаких жалоб на препровождающих их не приносили.7) По прибытии в Тулу явиться к тамошнему гражданскому губернатору с прилагаемым здесь на имя его конвертом и просить приказания его о приеме от вас пленных для дальнейшего отправления и если оные вами будут там сданы, то, получив квитанции возвратиться с конвойными в Рязань".
Кроме наставления, даваемого конвоирующему офицеру или дворянскому чиновнику, от губернатора посылались открытые предписания чинам городских и земских полиций оказывать конвойным в пути всякое законное пособие, наряжать для пленных офицеров, нижних чинов и конвоирующих показанное в наставлении количество подвод и, в случае надобности, для отвращения могущих произойти беспорядков, давать в помощь конвойным нужное число проводников из обывателей.
Заговорив о конвоировавших пленных чиновниках, нужно заметить, что таковых нередко не находилось в губерніи. По - этому иногда губернатору приходилось допускать недозволенные вещи, а именно пользоваться услугами чиновников других губерний. По правилам прибывающих чиновников других губерний губернатор должен отпускать немедленно для следования к своему начальству, с квитанциею в благополучном исполнении возложенного поручения. А Рязанский губернатор, были случаи, возлагал на них свои поручения по отправлению пленных до других губерний. Сохранилась на эти действия Рязанского губернатора одна жалоба Тульского губернатора Богданова его светлости господину главнокомандующему армиями генерал-фельдмаршалу князю Михаилу Ларионовичу Голенищеву-Кутувову следующего содержания:
«Рязанский г. гражданский губернатор откомандированного от меня Тульской военной силы 3-го казачьего полка прапорщика Чика и конвойную команду для отвода до Рязани партии пленных французов не отправил обратно в Тулу, а предписал г. офицеру следовать с партиею до города Тамбова.
«Но как по большой раскомандировке г. г. офицеров и конвойной команды на отвод пленных французов и по случаю выступления вверенной мне Тульской военной силы к городу Рославлю происходит затруднение, то я долгом поставляю довести о сём вашей светлости, испрашивая повеления, дабы Рязанский гражданский губернатор не задерживая прибывших отсюда офицеров и команды отправлял обратно, по уважению необходимости в оных на месте, Рязанская же губерния имеет свое ополчение, которое для сего и может быть употреблено» 1).
Подлинный подписал губернатор Богданов.
В следующем 1813 году проживали в январе, кроме уже известного нам генерала Бонами, еще пленный генерал Ионами, который потом как и Бонами, может быть, даже и в одно с ним время отправлен был в Орел. Затем постоянно проживали в этом же году в Рязани в январе месяце 17 обер-офицеров и 71 нижн, чин.; к ним поступили 15 января из Тулы 1 штаб-офицер, 19 обер-офицеров и 6 нижних чинов. Пленные проживали в Рязани под ведением полицмейстера, который получал на содержание их в январе 824 р. 11 к., в феврале 824 р. 32 к. и на одежду 425 р., в марте 882 р. 10 к., феврале 824 р. 40 к., мае 685 р. 72 к., июне 663 р, 60 к. и т. д. Уменьшение кредита происходило вследствие уменьшения числа пленных нижних чинов, сократившихся с 76 до 51 в июне месяце. Куда девались 25 человек - неизвестно.
Кроме того в ближайших к городу селах Рязанского уезда было расположено 40 офицеров и более 100 ниж. чинов (в январе их было 110 челов.) под надзором Козначеева, который на содержание их получал ежемесячно 1000 руб. Жили военно-пленные и в других уездах Рязанской губернии, что можно усматривать из неоднократных предложений губернатора городничим и земским судам о проживающих в уездах пленных. Весь 1813 год пленные также постоянно передвигались через Рязанскую губернию, следуя из губерний Вятской, Нижегородской, Владимирской, Оренбургской, Казанской, Пензенской, Симбирской, Тамбовской, Астраханской и др. Через губернский город Рязань, как видно из входящих и исходящих реестров 1813 года, прошло несколько десятков партий. Установить же более или менее точно количество проходивших пленных не представляется никакой возможности, потому что записи входящих и исходящих реестров в этом году чаще всего не указывают на их количество. Но в иные дни проходили через Рязань, нужно полагать, весьма большая партии. Так напр. для прошедшей 26 февраля партии в Тамбов заготовлено одной одежды на 5000 руб. Каждая партия пленных и в 1813 году проживала иногда в Рязани по нескольку дней. По весьма скудным отметкам наших документов, тем не менее можно составить себе понятие, какой национальности и области были пленные. В 1813 году через Рязань значатся проходившими партии пленных австрийцев, мекленбуржцев, прусаков, испанцев, саксонцев, итальянцев, баварцев, поляков и др. Направляли партии пленных через Рязань- прусаков в Ригу, французов и итальянцев в Орел, австрийцев - в Радзявил, саксонцев и баварцев в Белосток, испанцев в Ригу, поляков - в Ишим, Томской губернии._______________________
1) Москов. отд. общ. арх. глав. шт. Опись II а, связка 281, д. № 12 ч. 2, л. 46. Рапорт Богданова от 7 ноября 1812 г. № 6325.
При постоянных маршрутах пленные особенно быстро изнашивали обувь и одежду и поэтому приходили в Рязань иногда и разутыми, и раздетыми. Так из одного сохранившегося дела канцелярии губернатора (по описи истор. арх. № 6) 4 июля прибыла в Рязань из Симбирска партия 30 человек прусаков. По освидетельствовании полицмейстером одежды пленных оказалось, что «дальнейшему следованию они не способны по неимению у них обуви». Вследствие этого партии пришлось задержаться в Рязани, пока не были подготовлены сапоги. Поручение на приобретение сапог для пленных было возложено на полицмейстера, который, исполнив его, 10 июля доносил, что «для немеющих способной к дальнейшему употреблению обуви отправляемых в Москву прусаков приторгованы им сапоги прочные и к носке годные ценою за каждую пару по 4 р. 50 к.» Хотя губернатор того же 10 июля за № 1013 разрешил приторгованные для отправления в Москву прусаков 13 пар сапог купить немедленно и уплатить следующие за них деньги по 1 р. 50 к. за каждую пару, всего 58 р. 50 к., но пленные задержались в Рязани и могли прибыть в Москву только 21 июля, при чем эта партия не пришла в Москву полностью: один из военно-пленных прусаков Венцель, как видно из сообщения Московского гражданского губернатора, от 21 июля за № 37 43, в дороге скончался.
Иногда партии пленных приходили в Рязань разутыми по - тому что в том пункте, откуда следовали, не могли быть снабжены нужною обувью за неимением возможности купить таковую. В таких тяжелых условиях оказалась партия военно-пленных австрийцев в Нижнем Новгороде, Во второй половине августа или начале сентября 1813 года оказалось, что в- Нижнем Новгороде не было возможности найти у торговцев обуви для всей партии военно-пленных австрийцев в составе 161 человека. Вот что по этому поводу писал Рязанскому губернатору в своем рапорте следовавший с военно-пленными австрийцами дворянский заседатель Невоструев 26 сентября, по прибытии своем в Рязань.
«Господину Рязанскому гражданскому губернатору и кавалеру. Следующего с партиею военно-пленных австрийцев дворянского заседателя Невоструева рапорт. Препровождаемая мною партия военно-пленных австрийцев Волынской губернии в местечке Радзивил господином Вятским гражданским губернатором по времени года, при выступлении в путь, была снабжена как одеждою, равно и обувью котами и холщевыми подвертками, по переходе из Вятки до губернского города Нижнего была оная ими изношена, где, по представлению моему г. ниже-городским губернатором и выданы им на 115 человек только коты новые, прочие же 46 человек за ненахождением более обуви у продавцов остались не одетыми и, следуя до губернского города Рязани, то починивали данные им из Вятки и покупали в дороге лапти на собственные свои деньги, теперь же сделались совсем почти босыми, а к покупке чего либо, в деньгах недостаточными, да и те, которые получили коты в Нижнем по негодности товара у всех так же почти, а особливо по нынешней сырой погоде, изношены, -то дабы они в пути не могли иметь изнурение, представляя о сем вашему превосходительству, осмеливаюсь испрашивать, не благоугодно ли будет приказать кому следует снабдить их обувью новою и по теперешнему времени к переходу способною».
Рязанский губернатор, получив это донесение Невоструева, поручил осмотреть на австрийцах обувь полицмейстеру, каковой 28 сентября доносил, что «из всей партии австрийцев, прибывшей из Новгорода, имеют обувь только 35 человек, а прочие 126-ть не имеют годной к дальнейшему следованию обуви; по приторгованию его в Рязани каждые сапоги стоят 4 р. 50 к., лапти 20 к. и онучи 1 р. 50 к. Неизвестно по каким причинам, но и Рязанский губернатор на этот раз, несмотря на сырое время, поручил полицмейстеру снабдить 126 пленных австрийцев не сапогами, а только лаптями и онучами на сумму 214 р. 20 коп.
Ее королевское высочество принцесса Баденская Амалия только одна из всех царствующих особ западных государств пришла на помощь пленным баварским офицерам денежным вспомоществованием в размере: майорам 275 р., всем капитанам по 107 р. 60 к. и только одному Вильгельму фон Баллиганд 169 р. 23 к.; поручикам некоторым по 76 р. 92 к,, а некоторым по 69 р. 23 к. и даже по 61 р. 54 к. и хирургам от 30 до 65 руб., аптекарю 90 руб. и доктору Самиллер 115 р. При предписании главнокомандующего в Петербурге Вязмитинова от 25 июля 1813 г. за № 2610 приложен именной список пленным баварским офицерам с назначением, сколько кому следует выдать денег.
«Ее королевское высочество принцесса Баденская Амалия, писал Вязмитинов Рязанскому гражданскому губернатору, изволила поручать мне приказать раздать находящимся у нас в плену баварским офицерам известное количество денег по собственному ее назначению. Истребовав от г. вминистра финансов предписание Рязанской казенной палате на выдачу денег и включая здесь список, кому именно из означенных офицеров сколько оных выдать следует, я предписываю вашему превосходительству, буде кто из означенных в сем списке офицеров во вверенной вам губернии находится, или впредь прибудет, истребовав деньги из казенной палаты, раздать оные по назначению ее высочества и доставить ко мне расписки в получении сих денег от самих офицеров. Сколько же вами на сей предмет из казенной палаты заимствовано будет денег, о том каждый раз благоволите уведомлять экспедицию о государственных доходах.
Между тем я прошу вас, милостивый государь мой, приказать объявить поименованным в сем списке пленным, дабы они доставили известия и о других баварских же офицерах, буде какие случатся с ними вместе, о коих здесь сведения не имеется; при чем означали бы, к какому корпусу, полку или батальону принадлежат, также полные имена их; время и место, где взяты в плен, для назначения и им со временем такового же вспомоществования.
А как в прилагаемом списке некоторые из упомянутых офицеров подлежат сомнению точно ли -они те, коим деньги выдать следует, по сходству имен одних с другими, тем более, что некоторые из них записаны саксонцами, то я предлагаю таковым выдавать деньги не иначе, как с ответственностью и уверением тех из сотоварищей их, о коих сомнения никакого не имеется. Об успехе сего дела я буду ожидать обстоятельного от вас уведомления».
Но в Рязанской губернии именно в г. Рязани из всего довольно обширного списка оказался только один пленный наварец поручик Иоган Непомук фон Рамуер (фон Винклер), которому и вручено 76 р. 92 коп. вспомоществования.
В передвижении военно-пленных 1812 года прошел весь и 1814 год. Пожалуй, движение пленных в 1814- году было более усиленное, чем в 1813 году. Объясняется это тем, что в этом именно году пленные из России уже все возвращались на родину. Установить, какое именно число пленных прошло в 1814 году по Рязанской губернии, не представляется никакой возможности, потому что за этот год регистратура канцелярии губернатора еще более скупа на цифровые записи проходивших пленных. Все присылавшиеся из разных мест бумаги в регистратуре записывались весьма кратко: «№ о приеме пленных» - «№ об отправлении пленных», «о прибытии пленных», «о пособии проходящим пленным» и т. п. Партии пленных в 1814 году проходили по Рязанской губернии, заходили и в Рязань из губерний Пензенской, Нижегородской, Тамбовской, Симбирской, Казанской, Оренбургской и др. Проходили через Рязань германцы, голландцы, долматцы, вестфальцы, креотцы, итальянцы, баварцы, саксонцы и др. пленные Рейнского союза.
Так 13 февраля 1814 года Нижегородский гражданский губернатор писал Рязанскому: «на сих днях прибыла сюда из Казани партия военно-пленных владений Рейнского союза, возвращаемых в отечество, в числе 4-хъ обер-офицеров и 19 нижних чинов. По неимению на сих последних приличной зимнему времени одежды, я приказал снабдить их необходимою одеждою, равно всех кормовыми и порционными деньгами по 7-е число будущего марта месяца, и присоединяя к ним проживавшего в здешней губернии пленного штаб-лекаря Букинга, уроженца герцогства Бернскаго, отправляю вместе с сим с унтер-офицером здешнего горнизонного батальона до Рязани.
Почему покорнейше прошу ваше превосходительство, по прибытии сего унтер-офицера в Рязань, приказать кому следует пленных от него принять и отправить далее по тракту на Белосток, а конвойного возвратить сюда» 1).
На этот раз из Нижнего прибыли: поручики 5 пех. Вестфальского полка Элебит Эссе, Фридрик Фалкемберг, комиссар в Вестфальской армии Борух Бонард, 6 Баварского пех. полка Фридрих Шмидель, лекарь при гоф. квартире Вестфальского короля Андрей Бюкинг, нижние чины: вестфальск. 7 пехотного полка капрал Фридрих Эберд; рядовые: 5 вестфал. пех. полка Петр Эзор, 2-го вестф,- гусарского полка крестьянин Мекман; 3 вестф. пехот. полка Николай Гейнц; вестфальск. гвардии Карл Штемец, 7-го вестф. пех. полка Генрих Цейверс и Иоаким Вигмон; 1 пех. вестф. полка Иоганъ Якоб; 28 вестф. полка Генрих Швейбер и Крестьян Гиних; вестфал. гвардии Ибернгад Граве; 5 вестф, пех. полка Генрих Тота; витембергского 1-го и 4 полков :Изберт Куколь и Якоб Лейман; Витембергский мещанин и армейский пекарь Якоб Эхт, саксонского драгунского 1 полка Крестьян Циглер; саксонской гвардии 1 конного полка Фридрих Элвах, 2-го баварского пехотного полка Адам Лефель, баварского 2 драгунского полка Урлих Гид 2).
Партия эта пришла в Рязань под конвоем унтер-офицера Ефимова 28 февраля.
Этого же числа губернатором было предписано полицмейстеру принять от Ефимова партию пленных с находящеюся на нижних чинах одеждою в свое ведомство и, кроме сего, принять имеющих поступить военно-пленных из городов Пронска, Ряжска, Егорьевска и Данкова. Проживающие в городах Рязанской губернии военно-пленные должны также быть отправлены в Белосток под командою унтер-офицера Корна. Полицмейстеру поручалось освидетельствовать на пленных одежду и обувь, насколько она способна для дороги в нынешнее время и в случае необходимой надобности в вещах, которые положено давать пленным, приторговать оные и о цене, какая будет выпрошена, донести губернатору,
______________________________1) Подписал гражд. губер. Быков. Архив Ряз. губ. правд. Дело о пленных –к Отн. от 13 Февр. 1814 г. № 1138.
2) Там же.
Из отношения Нижегородского губернатора мы видели, что посланная им в Рязань партия была снабжена необходимою одеждою. Это было 13 февраля. В Рязани этой партии полицмейстеру пришлось купить вновь 17 шинелей, 14 курток, 15 панталон, 19 пар чулок и валенок. В январе месяце 1814 года от г. главнокомандующего в С.-Петербурге было получено предписание в Рязани губернатором об отправлении в Белосток всех находящихся в Рязанской губернии военно-пленных ольденбургцев, жителей владений, принадлежавших прежде Пруссии и потом к Франци присоединенных, как то Остфризланда, Оснабрюка, Минстера, Любека, Бремена, Вердена. Также подданных Далматии, Кроции, Триеста и тех из голландцев, жителей Гамбурга, уроженцев Юлика, Клева и всех вообще германцев, кои хотя находились в войсках французских, но ныне пожелают нести оружие под знаменами освободителей Германии.
Вследствие этого Рязанский губернатор 29 января 1814 года предложил всем городничим дознать, не принадлежит ли кто к помянутым выше владениям из числа находящихся в ведомстве их пленных и ежели таковые окажутся, немедленно доставить их к Рязанскому полицмейстеру, уведомив его вместе с тем, по какое время удовлетворены сии пленные положенным им содержанием 1).
Названных владений проживающими в городах Рязанской губернии оказались: в Рязани - Голланец, в Пронске -Жон Вибер из Лиссеанбурга 2), в Егорьевеке - Дардин из Ост - Фризланда 3), в Ряжске – Винцент Якони и Даниел Шетеле 4), в Данкове: голландцы один офицер поручик Альбѳрт Ахтенберъ из города Утрехта, капрал Иозеф Мерил из города Бреде, рядовой Жан Валлер из города Мастрахт. В плен взяты все они в Смоленской губернии при деревне Зенкове 1812 года ноября 9 нового стиля. Кроме того одна женщина Катерина Отто, рожденная также в Голландии, но бывшая в
_________________________________________1) Дело арх. Ряз. губ. правл. 1814 г. о военно-пленных. Предлож. Ряз. гражд. губ. городничим 29 янв.
2); Рапорт Прон. город. 12 февр. 1814 г. № 161.
3) Рап. Егор. городнич. Елчина 13 февр. 1814 г. № 127.
4) Рапор. Ряж. городн. Мортенса 17 февр. № 164.
замужестве за фельдфебелем итальянской службы. Она взята в плен под г. Красным 13 ноября 1812 года 1). Более пленных перечисленных выше владений не оказалось. Природные же французы еще оставались во всех городах: в Касимове их было 5 челов.2), в Данкове 3 ч-ка 3).
Из перечисленных пленных, по предписанию главноуправляющего в С.-Петербурге, были отправлены: а) в Москву с унтер-офицером Рязанского гарнизона Антоновым: два голландца офицера, 4 нижних чина и одна женщина и б) в Тулу - с унтер-офицером Савелием Ивановым -военно-пленные из владений Германии: 4 офицера и 23 нижних чина.
Последними возвращались на родину пленные поляки а французы. Возвращение их затянулось до половины 1815 года. По исходящим и входящим реестрам канцелярии Рязанского губернатора 1815 года под 8 января значатся предписания губернатора Рязанскому земскому суду о командировании чиновника для препровождения пленных поляков 4).
5 февраля через Рязанскую губернию проходила партия пленных поляков, направленная из Казанской губернии 5), при этом Рязанским губернатором предписано было всем городничим оказывать конвоировавшим партии чиновникам всякое содействие.
22 апреля губернатором предложно всем земским судам и городничим о приведении в известность всех прибывающих в губернии пленных французах 6).
Но уже 18 апреля было получено предписание особенной канцелярии министра полиции «об остановлении отправки из России военно-пленных французов» 7).
Что делать! пришлось губернатору изменить свое распоряжение и 7 мая известить о предписании особенной канцелярии министра полиции все земские суды и городничих 8).
___________________________1) Рапорт Прон. городничего от 10 февр. 1814 г. № 134.
2) Рапорт Касим. городн. 6 февр. 1814 г. № 113
3) Рапорт Данков. городн. 10 февр. 1814 г, № 134.
4) По исход. реестр. канц. Ряз. гражд. губ. 1815 г. № 29.
5) По вход. реестр. канц. Ряз. гражд. губ, 1815 г. № 64.
6) По исх. реестр. канц. губ. 1815 г. №№ 1420-1440.
7) По вход. реестр. канц. Ряз. гражд. губ. 1815 г. № 160.
8) По исход. реестру канц. Ряз. гражд. губ. 1815 г. № 1661-1668.
В настоящее время юридическое положение пленных по международному праву и конвенциям обосновано более или менее определенно. В 1812 году это право было только в зачаточном состоянии; гуманное отношение к пленным зиждилось исключительно еще на христианском начале. В настоящее время объектом военного плена могут служить только лица фактически принимавшие участие в боевых -действиях. Захвату не подлежат теперь священники, личный состав госпиталей и военных лазаретов и даже мирные граждане. В 1812 году врачи не пользовались такою гарантиею и считались такими же пленниками как лица принимавшие участие в самых военных действиях. Из баварцев попали к нам и считались военно-пленными: доктор Самиллер, батальонные хирурги; фон-Гаутман, фон Мюллер, фон Рид, хирурги Раб, Фалтер, Байер, Кюнгоффер, Швентц, Бентелъ, Пидест, Дангль и аптекарь Граессман. Вместе с пленным генералом Тышкевичем был в плену врач Мильдо и др.
Теперь военно-пленные имеют право на получение содержание соответственно тому положению, какое занимали они в армии. Пленные 1812 года, как мы видели, получали генералы по 3 р, в сутки штаб-офицеры 1 р. 50 к., обер-офицеры 50 к. и нижние чины 5 к., и солдатский провиант, или деньгами 7 коп. в день. Таким же правом на содержание пользовались и жены военно-пленных, прибывшие к мужьям.
По современным нормам международного права военно-пленные нижние чины могут быть употребляемы на государственные работы, но такие, которые не направлены против их отечества. В 1813 году была попытка употребить пленных 1812 года на работы на фабриках и заводах. Россия особенно нуждалась в это время в сукне и каразее на обмундировку войск, поэтому часть пленных была привлечена к работам на суконных фабриках. Затем в нашей губернии в июле 1813 года с приставом Окороковым были препровождены пленные на фабрику Полторацкого в Пронском уезде, но сколько работало там пленных и на каких условиях- данных в делах архива не сохранилось.
Вообще же пленные проживали в Рязанской губернии хотя и под надзорам администрации, но без особых стеснений. С некоторыми из них проживали здесь, как видели мы, и жены, получая на свое содержание одинаковые средства с мужьями.
Имели право содержать при себе жен не только офицеры, но и нижние чины. Пленные вели переписку с родными и знакомыми впрочем подцензурой особенной канцелярии министра полиции. Все получаемые на имя пленных письма сначала передавались в особенные канцелярии, а оттуда посылались губернаторам тех губерний, где жили пленные. Обычно из особенной канцелярии письма или деньги присылались при особых предложениях губернатору. Начальник губернии при бумаге же посылал письма полицмейстеру, городничему, а для проживающих в селах пленных -сельскому старосте и письма вручались адресатам под расписки, Такой же порядок существовал и для обратных писем, но некоторые письма направлялись и через придворного в С.-Петербурге банкира барона Роль. Разумеется при таком порядке письма иногда достигала адресатов весьма нескоро. Нередко за ненахождением адресатов письма пересылались от губернатора к губернатору даже для вручения таким видным пленным, как известный уже нам пленный генерал граф Тышкевич. Письмо Тышкевичу побывало в Туле и Калуге, из Калуги пришло в Рязань, из Рязани - пошло в Тамбов, опять в Рязань и т. д. вплоть до Астрахани, где в то время проживал Тышкевич. Переписка эта открывала случаи, когда плееные проживали в помещичьих семьях, напр. Полторацкого в Пронском у. (Готье) и у гр, Толстого в Данковском уезде (капитан Паганъ) Но некоторые письма по неизвестным причинам так и оставлены в деле, не доставленными адресатам
Для нас и эта вся переписка имеет значение, а именно по ней напр. можно установить фамилии некоторых проживающих в Рязанской губернии пленных, с указанием той воинской части, к какой принадлежали они по своей службе во французской армии и в каких пунктах губернии они проживали.
Первые военно-пленные, как мы видели, держали себя иногда высокомерно, очевидно величаясь честью принадлежать к армии Наполеона и еще как будто убежденные в скором торжестве его и, следовательно, кратковременности своего плена. скоро однако и они смирились, особенно когда стали доходить до них слуха о бегстве Наполеона. иные стали даже выражать желание вступить в русское подданство и русскую службу, Таких лиц отправляли в разные депо и образовывали из них особые батальоны. Для природных французов, итальянцев и голландцев сборными местом был Орел, из испанцев и португальцев составляли батальоны в Петербурге, а из пленных Германии и разных немецких владений - в Ревеле.
В мае месяце 1813 года прошли через Касимовский, Спасский, Рязнеский и Зарайский уезды 20 человек пленных Вятской губернии, пожелавших вступить в русскую службу. Вятский губернатор, отправляя их в путь под надзором межевой инвалидной команды унтер-офицера по тракту, лежащему чрез губернии Казанскую, Нижегородскую, Владимирскую, Рязанскую и Тульскую, просил Рязанского гражданского губернатора оказывать при следовании этой партии через Рязанскую губернию нужное пособие и содействие в продовольствии за цену по таксе и в даче для партии и конвойных на каждых 12 человек по одной обывательской подводе.
На продовольствие этих пленных французов Рязанскою казенною палатою предложено выдать казначейству 45 рублей.
Из проживающих собственно в Рязанской губернии пленных несколько человек также не пожелали вернуться на родину и приняли русское подданство, Так 2 октября 1813 года изъявили желание вступить в подданство России в г. Рязани пленный поручик Ушган, а в Ряжске - пленный Глядю. Затем в 1814 году, как видно из исходящего реестра канцелярии Рязанского губернатора, заявили желание принять наше подданство 16 июля 2 пленных и 22 августа в Ряжске один. Но видимо этими сведениями список перешедших в Рязанской губернии в русское подданство не может быть исчерпан, список этот должен быть признан далеко не полным.
В заключение остается сказать, что очень многие из пленных нашли себе и вечный покой в Рязанской губернии. По регистратуре канцелярии губернатора видно, что списки покойников пленных представлялись в особенную канцелярию министра полиции, но копий с этих списков не сохранилось в архивах, Что списки пленных в 1812 году должны быть значительны, можно судить по приведенному выше, в предложении Ряжскому земскому суду, свидетельству Рязанского губернатора, что в осенние месяцы названного года «большая часть пленных умирала в Рязанской губернии».
Потом в 1813 и 1814 годах, благодаря лучшим условиях жизни, смертность пленных постепенно уменьшалось, но несомненно и в эти годы «французских могилок» в Рязанской губернии выросло не мало.
Из умерших в 1813 и 1814 г. г. пленных и их жен известны по фамилии офицер Вейголь, скончался в Рязани и жена пленного Сосье, скончалась в Егорьевске. Затем в Дашковой Песочне под Рязанью в июне месяце 1814 г. случайно был найден мертвым пленный офицер (по фамилии не помянут). Что было причиной его смерти- неизвестно. По этому случаю губернатором 16 июня 1814 года за № 2872 поручено было Рязанскому полицмейстеру произвести дознание. Но результаты и этого дознания остаются неизвестными.
Когда глава «о военно-пленных», в коей говорится о пленном генерале Сен-Жени была напечатана, нам пришлось ознакомиться случайно с четырьмя документами, касающимися Сен-Жени ,или собственно его экипажа, напечатанными в почтенном труде В. И. Асонова; «В тылу армии. Калужская губерния в 1812 году». На стр. 34 этого труда напечатано отношение к г. Калужскому гражд. губернатору коменданта главной квартиры 1-й западной армии от 10 сентября 1812 г, № 838, из коего видно, что военно-пленный генерал Сен -Жени, по взятии его в плен, был отправлен в Рязань с прапорщиком 4 егерского полка Павловским. При отношении 10 сентября из главной квартиры 1-й западной армии был послан экипаж Сен-Жени, состоящий из одной коляски, трех лошадей и арапа Жан Бацтист Море (Моро). «Я оный экипаж, сообщает комендант 1-й западной армии, по повелению главнокомандующего, посылаю к вашему превосходительству (Калужскому губернатору) с тем, чтобы приказать оный, калужского пехотного полка от Прапорщика Павловского принять и для доставления помянутому генералу отправили бы от себя и о прочее меня прошу уведомить».
Началось путешествие генеральского экипажа по губерниям матушки России с воинской охраной и почетом, за ответственностью губернаторов, так будто у этих почтенных администраторов не находилось более серьезного дела. Из Калуги экипаж, Сен Жени был отправлен в Рязань через Воронеж опять при отношении Калужского губернатора и под охраной воинского чина, о назначении коего губернатор 20 сентября за № 6245 писала командиру Калужского гарнизонного батальона майору Махову.
«Для препровождения в г. Рязань военно-пленному французскому генералу Сенъ-Жеии экипажа его, писал губернатор, состоящего в одной коляске, двух лошадях и арапа Жана Баптиста Море, присланного ко мне по повелению его светлости ген. фельдмаршала армии кн. Михаила Ларионовича Голенищева-Кутузова, от коменданта главной квартиры 1-й западной армии, рекомендую вашему высокоблагородию, отрядив одного из нижних военных чинов, прислать ко мне».
В этом документе упоминаются только две лошади при экипажах Сен-Жени. Оказалось, что одна из трех лошадей пала в дороге. Эго видно из рапорта прапорщика Павловского от 20 сентября Калужскому губернатору: «следуя с порученными мне от коменданта 1 й западной армии Ставракова военно-пленными французами, писал г. Павловский, а также с экипажем французского генерала Сен-Жени, состоящим из коляски, трех лошадей и одного арапа, из числа людей (556 чел.) в продолжении пути померло рядовых 52, а одна, принадлежащая к экипажу генерала Сен-Жени, лошадь пала»...
Прибывший в Калугу экипаж был поставлен на хранение в Калужский Ордонанс-Гауз. Но простоял он там не более дня. 20 сентября экипаж был поставлен, а 21 уже сентября сенатор Калужский губернатор сделал предписание в Калужский Ордонанс-Гауз о передаче экипажа Сен-Жени Калужского гарнизонного батальона рядовому Козьме Федорову для препро-вождения в Рязань.
В Рязани экипаж был получен около 7 октября. Отношением от 7 октября 1812 г. за № 6832 Рязанский гражд. губернатор уведомлял Калужского: «Отправленные от вашего превосходительства принадлежащая военно-пленному французскому генералу Сен-Жени две лошади с коляскою и арапом Моро сюда доставлены. Приказав препровождавшему оный экипаж рядовому возвратиться к своей команде, я долгом моим поставляю вас, милостивый государь, о том уведомить".
admin
Утверждено
О проекте
