Олег Максимович Попцов – знаменитый писатель и политический деятель, один из создателей российских средств массовой информации. В разные годы возглавлял Всероссийскую государственную телерадиокомпанию (ВГТРК) и телеканал ТВЦ. Олег Попцов – автор около двадцати романов, повестей, сказок.

Олег Максимович Попцов – знаменитый писатель и политический деятель, один из создателей российских средств массовой информации. В разные годы возглавлял Всероссийскую государственную телерадиокомпанию (ВГТРК) и телеканал ТВЦ. Олег Попцов – автор около двадцати романов, повестей, сказок.

– Вы стали первым председателем ВГТРК, как это произошло?

– Во времена президентства Ельцина мне не раз предлагались высокие посты: сначала пресс-секретаря, затем министра печати. Но чиновником я не хотел быть категорически. Однажды Ельцин пригласил меня и сказал, что хотел бы, чтобы я возглавил Российское телевидение. Интересное предложение – возглавить то, чего нет. Идею создать Всероссийскую телерадиокомпанию – не государственное радио и телевидение, а компанию – я выдвигал, когда был депутатом. Прошло время, прежде чем стало очевидно, что переходить в другой формат, более современный, соответствующий концепциям мирового телевидения, необходимо. Мне ничего не оставалось, как согласиться, хотя я понимал, что предстоит создавать все с нуля. Ничего нет: ни здания, ни стола, ни стульев… Только решение председателя Верховного совета назначить Попцова председателем Всероссийской телерадиокомпании. Тогда я, смеясь, говорил Ельцину: «Борис Николаевич, это же почти как 1917 год. Ну дайте хотя бы кожаную тужурку и браунинг». Ельцин усмехнулся и говорит: «Вы что-нибудь придумаете». И я начал придумывать. Я никогда не работал раньше ни на телевидении, ни на радио. Я не оканчивал факультетов журналистики. Но к тому времени я был уже довольно известным писателем, хорошо знал театр, потому что вырос в театральной семье, знал, что такое режиссура, да и по натуре своей был выдумщиком, режиссером, организатором.

– Каким образом в то время создавались творческие команды, с чего начиналась ВГТРК?

– Когда мне сделали предложение возглавить ВГТРК, я работал в «Московских новостях» и первое, что я сделал, – привлек на телевидение хороших газетчиков, а значит, хороших журналистов. Телевидение моментально ощетинилось, словно стало другим, появились люди, умеющие мыслить. Я позвонил Анатолию Лысенко и предложил войти в компанию на правах моего заместителя. Мы начали создавать команду. У нас не было помещения, встречались нелегально в здании на Пятницкой улице, в кабинете Сергея Сергеевича Ложкина. Мы вели переговоры, а два человека стояли на «стреме», следили, не идет ли начальство. Как только возникала опасность быть обнаруженными, все замолкали. Дверь была закрыта. Снаружи кто-то дергал ручку двери и раздраженно резюмировал: «Четвертый раз подхожу, куда делся этот Ложкин?». А мы сидели затаившись: Анатолий Лысенко, сам Ложкин, который потом стал моим заместителем по финансам. Позже появилась Елена Дмитриева, она была юристом, Стас Буневич – один из самых талантливых технарей. Так все начиналось. Почему я пригласил Лысенко? Потому что он занимался передачей «Взгляд», мне необходим был его профессионализм – не человек на баррикадах, а человек в студии. При этом я всегда создавал команду из «трудных» людей. Мне не нужны были свои, мне нужны были идейные. Необходимы были единомышленники, но со своей позицией, которые бунтовали, не соглашались. С ними работать очень трудно, но именно это делало неповторимым журнал, газету, эфир…

Поскольку идея заключалась в создании телерадиокомпании, я поехал на радиостанцию «Юность» с предложением. «Есть идея создать Российское радио»,– обращаюсь к руководству. «А что вы можете нам предложить?» – получаю в ответ. «Ничего. Я вам предлагаю идею. Мы будем первыми». Так создание радио стало первым этапом, телевидение – вторым. Против создания Российского телевидения выступали многие, удивлялись, как я мог взяться за бредовую идею на пустом месте создать телевидение. Но идея постепенно обрела сторонников, и мы начали работать. Надо было найти место. Появился вариант обосноваться на 5-й улице Ямского Поля. Удивительно, что Российское телевидение ныне размещается в здании, где когда-то был центр по руководству ГУЛАГом.

Но этого помещения было мало, стали искать второе. Рядом на Ленинградском проспекте находилось здание Птицепрома, но они наотрез отказывались куда-либо перебазироваться. Тогда я сказал своим: «Ну что же, давайте возьмем в руки наше оружие. Берите телекамеры и снимите, что выносят из Птицепрома его сотрудники». Они каждый раз выходили с громадными пакетами кур и цыплят. Конечно, это был маленький шантаж. Мы подготовили материал, сообщили о намерении его показать. Они отступили. Первые деньги (у нас не было ни копейки) я занял у Святослава Федорова – $120 тысяч. С трех съемочных камер, купленных на эти средства, началось Российское телевидение.

– Что вы считаете своим главным достижением и главной неудачей?

– Не удалось больше, чем удалось, но моим главным завоеванием, конечно, является создание Всероссийской телерадиокомпании и Российского радио. Впервые в истории было образовано независимое государственное телевидение. Ни у кого не укладывалось в мозгу это сочетание – «независимое государственное».

– На ваш взгляд, на телевидении больше творчества или ремесла?

– Один из моментов, который важен на телевидении, – импровизация. Ведущий, не способный к импровизации, – нулевой ведущий. Первое, чему я старался научить коллег, – импровизировать в эфире. Вот строка бежит на суфлере, и вдруг поломка, монитор потух. Что происходит с ведущим? Начинается мычание, он неспособен мгновенно перестроиться, он может только читать. Кому нужен такой ведущий? Мои требования вызывали колоссальное недовольство в телевизионных кругах. Я учил людей в кадре раскрепощаться, двигаться по студии.

Во время работы на ТВЦ я применил практику, когда информационную программу ведут двое. Это уже элемент театра в эфире. Когда ведущих двое, они могут импровизировать, поддерживать друг друга в эфире. Я не выношу слово формат, меня тошнит от этого слова: все истинное в искусстве неформатное. Формат – это поток, это компонент конвейера, поэтому у нас все публицистические программы на одно лицо. Рассказывают ли они о Шукшине, об Андропове, о Мейерхольде – один и тот же голос, одна и та же стилистика. Это неинтересно, индивидуальности нет.

Помню, как я буквально сцепился с одним из телевизионщиков, который доказывал, что в информационных программах ведущий не имеет права на анализ. Не согласен я и с тем, что в документальном фильме или аналитической передаче не может быть музыки. Когда есть музыкальное оформление, человек совсем по-другому воспринимает информацию. Как только телевидение лишается компонента театра, оно тускнеет, но театр и балаган – это разные вещи. Сейчас на телевидение торжествует балаган, все орут, невозможно услышать умную, толковую речь. Важнее становится перекричать – не переубедить, а перекричать. Творчество – это не спорт. Будьте единственными в своем роде, вы должны быть не как все, вы должны быть вне формата. Пускай все взывающие о формате вас ненавидят. А как же рейтинг? Нет рейтинга – нет рекламы, нет рекламы – нет денег… Без этого сейчас никуда. Но зачем тогда нужно такое одинаковое телевидение?

– Какое самое большое разочарование вы испытали, работая на телевидении?

– Когда замысел оказывается сильнее тех, кто должен его воплотить. Не было случая, чтобы в журнале или газете не воплотилась хотя бы одна из моих идей. На телевидении я столкнулся с тем, что идея кратно сильнее исполнителя. Работая на ВГТРК, я всегда хотел сделать программу, когда в студию приглашается государственный деятель, а в зале сидит одна большая семья и каждый из ее членов задает ему вопросы. Я назвал программу «Сенат», давая понять, что народ – это и есть высшая власть. Я люблю такие названия. Я все разъяснил команде, показал, как надо двигаться, как задавать вопросы, и решил, что не поеду на съемки, а потом посмотрю передачу в эфире. Включаю телевизор. Ведущий поворачивается лицом к зрителям и сладким голосом произносит: «Здравствуйте, у нас в гостях семья Егора Тимуровича Гайдара». Я был взбешен: «Вы что сделали?». А мне отвечают: «Ну как же найти семью, которая будет задавать вопросы? Это так трудно». И я сразу снял передачу. Потом мы придумали программу «Клуб ворчунов». Собираются люди и начинают говорить о погоде, о ценах, о правительстве, о внуках. Пригласили знаковые фигуры: киноактеров, писателей, юмористов. Оказалось, никто неспособен импровизировать, готов работать только по суфлеру. И эту передачу я вынужден был снять с эфира, совсем как Тарас Бульба: «Я тебя породил, я тебя и убью».

– Сейчас многие критикуют современное телевидение. В чем, по-вашему, главные проблемы?

– Огромная проблема современного телевидения – это поток тупости, которая льется с экранов. По сути телевидение совершает преступление: превращает Россию в страну дебилов. В какой-то мере это даже удобно, дебилами легче управлять, но ни о каких прорывах, инновациях и нанотехнологиях в этом случае не может идти речи. Развиваться под силу только «неудобным», образованным, внутренне неудовлетворенным людям. Что такое неудовлетворенность собой? Она всегда прямо пропорциональна твоему движению вперед. Если говорить, какой я хороший, пушистый, ничего не сделаешь, нужно идти через сопротивление, и тогда все получится. Так и с телевидением.

Получилось, что сначала потребителей телепродукта опустили до крайнего уровня, а теперь само телевидение опускается до уровня «потребностей аудитории». Современные тенденции загубили телевидение, а телевидение теперь губит народ. Людей поставили на колени, поэтому они безмолвствуют. Пора понять, что нужно вкладывать средства в человека, его образование, его воспитание, его здоровье, и этот человек перевернет мир. Об этом надо говорить и критиковать тех, кто этому мешает. Нужно не разглагольствовать о Великой России, а побуждать власть вкладывать деньги в человека, поднимая его на высоту великих идей.

– В этом смысле телеканал «Культура» можно, пожалуй, назвать одним из наиболее успешных проектов ВГТРК?

– Канал «Культура» – отличный канал, но мы даже не представляем, какой урон своим появлением он нанес телевидению вообще. Как-то одному из руководителей ВГТРК я предложил сделать фильм о Юрии Темирканове, который входит в пятерку лучших дирижеров мира, был готов полностью разработать сценарий. Получаю ответ: «А зачем, есть же канал «Культура?». С появлением «профильного» телеканала культура полностью ушла со всех остальных каналов телевидения, ее нет вообще. Каналы не дают культуру, потому что у таких программ маленький рейтинг и нет рекламы. Да, телевидение не может развиваться без рекламы, но именно реклама стала диктовать телевидению выбор программ. Когда мы создавали ВГТРК, а впоследствии на ТВЦ я сделал ставку на публицистику, самым значимым для канала были публицистические программы. Они были острыми, и рекламодатели с удовольствием давали туда рекламу. Сейчас каналы делают ставку на развлекательное телевидение, потому что это проще…

– Как сделать телевидение интереснее?

– На телевидении и в творчестве действует один вечный закон: «Творить – значит разрешать». Без свободы нет творчества мысли, замысла. Руководить творчеством, а телевидение – суть его, значит разрешать, возможно, многие со мной не согласятся. Но в творчестве по-другому быть не может. Если ты разрешил, ты взял на себя ответственность. Когда вы хотите делать что-то необычное, бойтесь запрещать. Я всегда говорил молодым коллегам: «Можно говорить все, надо только знать где, когда и как». Важно не бояться экспериментировать. Когда на ТВЦ мы переходили на цифровое вещание, все сопротивлялись этому. А когда адаптировались к новой технологии, поняли, какое чудо, например, виртуальная студия. Вы сидите, ведете передачу, нажимаете кнопку и оказываетесь в центре Рима, еще один сюжет – и вы на берегу Северного Ледовитого океана… Лучше, чем один театр, два театра, а еще лучше три, четыре, чтобы была конкуренция. Телеканалов должно быть много, и пусть они будут разными.

Источник: Газета "Россия" №33 (27.08.2009).

Юлия Хорохорина

Центр экстремальной журналистики