Шёл я по улице, погрузившись в размышления, и не то чтобы совсем задумавшись, со столбом, если тот вдруг встал бы на моей дороге, я бы разминулся, но неожиданно метнувшийся передо мной взад-вперёд человек оказался для меня серьёзным препятствием, и я буквально налетел на него. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга недоумённо, и только потом я понял, что если бы он на меня не натолкнулся, то он наверняка выскочил бы на проезжую часть улицы под колёса какого-нибудь автомобиля.

– Ах, да. Извините, конечно, – произнёс он спешно и снова направил объектив своего фотоаппарата на орнаментальный фрагмент старинной обветшавшей деревянной двери, выкрашенной когда-то в коричневый цвет. Видно, что эту деталь он пытался фотографировать с разных расстояний, а вот зачем – это было загадкой.

– Часов, наверное до одиннадцати утра в солнечную погоду здесь должно быть достаточно светло, и у вас может всё получиться гораздо лучше, если вы заботитесь именно о качестве снимка, – наконец догадался я.

– Возможно, да, конечно, – ответил он отрешённым голосом, как будто не воспринимая смысл моих слов, занятый своим делом и вновь попытался пятясь выскочить на проезжую часть.

Тут уж я решительно схватил его за рукав.

– Так что ж вы не смотрите, куда идёте? Так вы можете и не довести задуманное до конца…

Человек глянул на меня вопросительно, и тут же его лицо прояснилось.

– Дело не только в количестве света или в фокусе съёмки. Здесь важен ракурс, расстояние… В моём деле много нюансов, которых мне трудно сходу объяснить…

Наверняка ему не было интересно, попадёт он под колёса или нет. Только теперь я разглядел его немного повнимательнее. Брезентовая ветровка, чёрная тонкая лыжная шапочка на голове, короткая аккуратная стрижка начинающих седеть волос, аккуратно же подстриженная бородка. Даже и для такого свежего летнего вечера одет он был немного теплее, чем могло быть необходимо. Может, холодной ночью он слоняется по улицам? Нет, он не выглядел бродягой, тем более с таким далеко не самым примитивным фотоаппаратом в руках. И ничем, несмотря на особенности в одежде, он как будто не привлекал бы к себе внимание, если бы ни некая слегка нервозная торопливость в движениях. Честно говоря, я не слишком спешил по своим делам, а ситуация меня несколько заинтриговала.

– И что же в этой двери такого особенного, если не секрет? – поинтересовался я.

– Да какой тут секрет, – пожал плечами он. – Просто это – последняя дверь на улице Горького, а, может, и последняя уличная дверь во всём городе, которая сохранила орнаментальный ключ.

– Ключ перехода в другие миры? – попытался форсировать я.

– Ну зачем же так вульгарно? – человек перестал пытаться фотографировать и более внимательно посмотрел на меня, с некоторым интересом, что ли, и немного даже подозрительно. – Хотя, если ещё с какой стороны посмотреть… Эти, казалось бы, незамысловатые на первый взгляд орнаменты не так примитивны, как может показаться. Они – часть большой молитвы, оберегающей город. И, может быть, мастер конца девятнадцатого века просто копировал некий понравившийся ему фрагмент с какого-то образца, не понимая до конца, что он вырезает из дерева, всё равно он, этот орнаментальный фрагмент, сохранил в себе часть древнего послания.

– Но позвольте, – попытался возразить я, – эти зигзаги и завитушки скорее походят на растительные мотивы, чем на арабески…

– Да. Это – далеко не арабески. – согласился со мной собеседник. – Хотя похожие формы можно встретить в деревянной резьбе и у мусульман Поволжья, а также в их национальных изделиях из кожи, и те же мотивы – в войлочных орнаментах казахов и монголов, а некоторые отдельные фрагменты – в украшении одежды народов Сибири. И всё же в них не найти однозначно трактуемых букв монгольского алфавита или санскрита, а равно как древнеиранского письма, хоть на территории Ирана орнаменты подобного рода появились чуть ли не ранее, чем в других странах. Хотя символ ваджры, переходящий в двойную королевскую лилию или, если хотите, как можно назвать этот орнаментальный узел на древнерусский лад – крин – можно обнаружить часто и в домовой резьбе русских хат. Помните, какие забавные метаморфозы происходили с арабскими надписями на монетах, когда их пытались подделывать те, кто не знал арабского и штамповал новодел по полустёртым образцам? Об этом целое исследование написано.

Я, конечно, ничего подобного не помнил.

– Так вот, в данном случае мы имеем дело не с арабесками, а чем-то более древним, чем арабское письмо. Кое-кто до сих пор в переплетениях подобного рода ищет приметы древнего узелкового письма, в том числе и узелкового письма славян. Думаю, из этого на основании имеющего в настоящее время скудного материала вряд ли что-либо получится… То, что деревянное кружево старинных кварталов города является запечатлённой молитвой к светлой стороне вселенной, своеобразным оберегом, не только каждого отдельного дома, но и всего города, об этом же не раз и на разные лады писали разные исследователи, – продолжил он, – рассуждали они в том числе и по аналогии с орнаментальными оберегами на традиционной одежде. Есть на домах орнаменты чисто геометрические, составленные из квадратов, треугольников и крестов, похожие на простые вышивки крестиком, есть те, которые подражают лаконичным изгибам форм стиля модерн, или копируют в дереве нечто орнаментальное античное или точнее – классицистическое… Но вот эти растительноподобные плетения, которые, как хороший пример, видны на этой двери, обладают самыми сильными свойствами. Обратите внимание, – человек стал сразу говорить заметно тише, хотя поблизости на улице не было никого, кто мог бы подслушивать, а значит в нём проявилась ещё одна сторона его артистической натуры, – когда сейчас делают металлические литые решётки для очень важных и даже секретных учреждений или для частных зданий весьма денежных персон, то в орнаментах помимо ампирных мотивов обязательно оказываются мотивы этих обережных орнаментов, как бы защищающих владельцев зданий за этими решётками! Я, конечно, далёк от того, чтобы утверждать, что это делается современными мастерами всегда осмысленно, пусть мастера подчиняются отчасти воли заказчика, или пусть они следует моде или своим вкусам, как бы цепляющимся непроизвольно за архетипические образы праязыка, пусть. Главное – факты. Факты наличия и регулярного, систематического повтора таких мотивов. Жаль только, что старинных домов в исторических кварталах города становится всё меньше, и всё меньше остаётся настоящих сильных деревянных оберегов остается, способных предотвратить беду. И люди в городе становятся с каждым годом всё нервознее и злее и поэтому тоже, они как бы теряют культурный стержень той древней цивилизации, который передали им предки как священный завет. Эти орнаменты, согласно науке той древней цивилизации, к тому же закрывают собой как ключами некие опасные геопатогенные проходы, или, иными словами, смягчают действие экстремальных зон и точек в городе. И усиливают действие благотворных зон. А это ведь – тот же самый фэн-шуй, только наш, отечественный, забытый согласно моде на восточные товары и согласно моде на мысли восточных мудрецов. Вот, к примеру, стоит на улице Свободы напротив художественного музея чуть по диагонали через дорогу двухэтажный деревянный дом, и, вроде как и не памятник архитектуры, и, наверное, в плане переустройства города он давно перечёркнут, но на наличниках его сильный обережный орнамент. От чего он оберегает – не могу сказать, но он как бы держит, как последний из местных могикан всю линию пространства от улицы Астраханской до площади Свободы. А вот ещё один фрагмент из многочисленных моих наблюдений: мне приснилось как-то, что из слухового окна одноэтажного деревянного домика на Введенской вылетел ангел. Помните такой милый одноэтажный небольшой домик, который стоял ближе к перекрёстку с улицей Садовой напротив дома, похожего на теремок с любопытным слуховым окном, обрамлённым раскрашенным незамысловатым орнаментом? На том домике не было этих сильных орнаментов-оберегов, на которых я акцентирую внимание, но всё же слуховое окно обладало особыми свойствами. Оно почти всегда было открыто. Из него иногда вылетали Сказки. Конечно, для тех, кто был готов их увидеть… А теперь этого домика нет, на его месте возводят кирпичный новострой, и я боюсь, что в этом доме смогут проявиться именно страшные сказки… Ведь оберег уничтожен, как и одно из окон в добрый мир, в мир прави…

Человек присел на досточку перед дверью с орнаментом. Голубиное пёрышко опало сверху, лениво крутясь и как будто бы специально воткнулось в подгиб вязанной шапки собеседника, делая его похожим на альпийского охотника, что ли. А он ничего и не заметил.

– Эти орнаменты защищают нас и от теневой стороны снов города, – добавил он более серьёзным тоном. Вам случалось видеть во сне Рязань, но не такую, какая она есть, а словно бы немного другую?

– Что-то такое припоминаю – подтвердил я.

– А я эту тему тоже исследую и собираю карту Рязани «иномирья», как я её называю. Что-то сам увидел, что-то знакомые рассказывали. С одной стороны, у каждого своя внутренняя фантазия, но случается, что снится разным людям нечто очень похожее. Вот, к примеру, время от времени снится не только мне, но и некоторым моим знакомым, что в нашем кремле вместо большого Успенского собора две небольшие каменные церкви, стоящие друг за другом, или, согласно другим снам, большой белокаменный собор, собранный из крупных блоков и превышающий по размерам как будто сам храм Христа Спасителя, стоящий в лугах на насыпном острове напротив Дашково-Песочни около крутого поворота реки Оки. Есть интересное наблюдение – фрагменты крепостной стены с башнями на месте Праволыбедской улицы и даже далее – до старых ворот к стадиону. Меня очень озадачила в своё время, опять же к примеру, начавшаяся стройка у кинотеатра Ока, поскольку строительство в этом месте мне приснилось лет за пять до этого, а, может, и раньше. А ещё у меня был отчётливый сон о том, а дело было лет десять назад, что на совхозном поле Овощевода рядом с дорогой откопал я лишь слегка присыпанный землёй огромный небывалой величины алмаз – в обхват. Откопал и понёс его сдавать. А алмаз, пока я шёл и нёс его, становился всё меньше и меньше, пока не стал маленьким камешком. Сон был тот настолько явственным, что я позже ходил с лопатой по тем местам, пытался копать землю. И каково же было моё удивление, когда на этом месте построили через много лет супермаркет Глобус. И ведь нёс я его сдавать в том сне вроде как на задний двор этого магазина… Но главное я к чему – никогда я ещё не встречался даже и в рассказах с тем, чтоб снились эти вырезанные на городских домах обережные орнаменты. Они словно бы граница иномирья, оберегают нас, оставаясь всецело в яви… А вообще, все сны, даже самые обыденные или самые фантастичные невозможно однозначно толковать как прихотливо искажённые образы воспоминаний в мозгу. Образы этих воспоминаний – скорее буквы некоего языка, или как знаки на клавиатуре вселенского компьютера. Мы не можем физически ничего придумать такого, что не было бы быть или не будет. И сны таковы же. Что люди видят: прошлое ли, будущее, настоящее ли, параллельные миры ли – всё что ни есть в снах – присутствует не только в виртуальной психической реальности…

Через пару недель мы столкнулись с этим же человеком около двери нового музыкального магазина рядом с филармонией. Одет он был, несмотря на довольно тёплый по летнему день, точно также, а потому узнать его, видимо, даже и издали было совсем не сложно. Только пёрышка в шапке уже не было. На это раз он был более внимателен и даже первым поздоровался со мной.

– Ищите обережные орнаменты в нотных строках? – поинтересовался я.

– Вовсе нет, – покачал он головой. – Скорее наоборот: в орнаментах пытаюсь прочитать музыку. Хотя я и пытался в наших русских орнаментах различить старинные нотные крюки, но, по-моему, кроме отдельных и скорее всего случайных совпадений ничего обнаружить не удалось. Пока мои успехи совсем скромны, но есть одна очень примечательная находка, которую можно назвать даже маленьким открытием. Вы знаете такой нехитрый древний инструмент, которые по-русски называется варган? А вообще-то он имеет около трёхсот названий в разных языках европейских и азиатских народов.

– Конечно.

– Так вот, распространение этого инструмента в народной традиции почти полностью совпадает с распространением некоего символа, используемого и качестве орнаментального узла, а именно – солнцеворота или свастики, которая, кстати, тоже имеет сотни наименований на разных языках. И эту взаимосвязь ареалов можно проследить от Португалии до Японии, от Таймыра, до островов Юго-Восточной Азии. И это совпадение не случайно, поскольку большинство народов Евразии являются наследниками одной древнейшей традиции, как не случайно появление вариантов этого символа в деревянном узорочьи некоторых старинных русских домов. Примечательно то, что в этом узорочьи иногда используется и архимедова спираль, но чаще – совмещение солнцеворота и так называемой архимедовой спирали. Так вот, есть одно место на Садовой улице за детским парком, где не сохранилось ни одного деревянного дома с обережным орнаментом. Недавно последний дом с оберегом на месте поближе к Введенской улице заменили на кирпичную жилую коробку. И приснилось мне, что там в одном месте над тротуаром вращается нечто вроде небольшого, но очень энергетически ёмкого волчка или диска, и словно бы затягивает всё окружающее пространство в себя. Может быть, что-то вроде местной чёрной дыры. И в центре вращается фигура, очень похожая как раз на солнцеворот и архимедову спираль одновременно. Давно хочу туда сходить, осмотреть всё своими глазами, доказать для себя явственную незыблемость яви, что ли. Может быть там как раз открылась, лишённая теперь какой-либо защиты, геопатогенная зона, или точка перехода в другие реальности? Предполагаю, что когда на стороне забора, обращённого в парк, появились конкурсные граффити, патогенная энергетика точки усилилась. Хотя, может быть, это всё – мои фантазии… Хотите со мной? Здесь ведь совсем недалеко.

Такой поворот событий меня заинтриговал, и я согласился. Не то чтобы я поверил, что смогу увидеть или почувствовать некую аномальную зону на том месте, где проходил не раз, ничего не замечая. Скорее мне было любопытно, что будет на том месте делать этот неординарный человек, да и вообще, в каком конкретно месте должна по идее находиться эта гипотетическая «точка-чёрная дыра»?

До поворота от улицы Свободы на Садовую мы прошли, как ни странно, в молчании. Я отчего-то стал вспоминать свои сны, а спутник погрузился, видимо, в свои размышления. На углу около кирпичного забора парка он как-то встрепенулся, даже взлохматил себе на голове волосы лёгким движением руки и сделал мне решительный жест.

– Идите на ту сторону улицы, и смотрите за мной внимательно, – тоном, не предполагающим возражения, проговорил он.

Собственно, оттуда вся улица просматривалась гораздо лучше, чем с этого низкого места, и я молча перешёл Садовую. Человек немного потоптался, а потом как-то робко, как могло показаться, на ощупь, стал осторожно продвигаться по тротуару вдоль забора парка. Несколько раз его словно бы шатнуло, то влево, то вправо. Вот он сделал шагов двадцать от угла, остановился, сделал ещё пару шагов, но уже назад, поднял указательный палец в небо, изобразил торжествующее выражение на лице и … исчез.

Какое-то время я стоял в замешательстве. Это замешательство длилось пару секунд, не больше. Затем я глянул в обе стороны улицы. Прохожих и случайных свидетелей как будто бы не было. И вообще, что, собственно, произошло? Был ли, существовал ли этот человек на самом деле, или явился только моему воображению на какое-то время? Или он реально существовал, но, воспользовавшись фокусом суггестивного гипноза, показал мне эффектный трюк исчезновения, чтобы я больше не надоедал ему с ненужными вопросами? Не знаю, как бы поступили на моём месте вы, а я заявлять в милицию о пропаже человека не пошёл…

Пресняков Максимильян. 2009г.