Руделев В.Г. Рязанский окоем: избранные произведения. – Рязань: Издатель Ситников, 2009.

А знаете ли вы, дорогой читатель, что термин «черные крестьяне» в историографическом контексте далеко не сразу получил социальное значение государственных крестьян, подчинявшихся непосредственно царю-батюшке, а не барину – а долгое время означал жителя северной и восточной от Днепра стороны Руси, «Черной полы»?..

Что обидное нынче слово «задрипанный» некогда звучало как «заднипряный» и подразумевало обитателей левого берега Днепра?..

Что этих же людей называли на заре Русского государства «косопузыми» - за кушаки, сходящиеся на боку?.. Что языческий бог Лель путем сложных морфологических трансформаций своего имени обратился в бога Велеса, покровителя скота и, как ни странно, поэзии?.. Что лесной дух леший – это еще одно «воплощение» бога Леля?.. Что один из ключевых символов славянской мифологии, тесно связанный с выбором суженого, обыгранный во множестве красивых обрядов и воспетый не в одной свадебной песне – это лодка, в которой изначально приплывал к избраннице Лель?.. Что присказки «ни черта не знает» и «раз на раз не приходится» ведут свое происхождение не от лукавого и не от счета, а от древнеславянской азбуки, написанной «чЕртами» и «рЕзами», руническими буквами?.. Что восклицание «чур меня!» восходит к первой букве этой азбуке – «писаному кресту», имевшему магическую силу?.. Что под «псевдонимом» царя Салтана в чудесной сказке Пушкина скрывается реальный исторический персонаж – князь Мстислав Тмутараканский?.. Что современный город Муром стоит за много километров от своего исторического места – почти напротив нынешней Рязани, и, стало быть, чтимый святой Василий, епископ Рязанский, вопреки прекрасному сказанию из жития, плыл на мантии не против, а по течению?.. Что…

Незачем перечислять, сколько еще «нам открытий чудных дарует просвещенья дух». Все эти и многие другие интересные, любопытные, порой и парадоксальные откровения можно почерпнуть в новой книге доктора филологических наук, профессора Тамбовского педагогического института Владимира Руделева «Рязанский окоем». Книга объединяет под общей обложкой его разностороннее творчество.

Владимир Георгиевич Руделев родился 8 июля 1932 года. Детские и юношеские годы его прошли в Рязани, в Архиерейской слободе (сразу за кремлём, ныне улица Рабочих). В Рязани он получил образование в педагогическом институте, о чем до сих пор вспоминает с благодарностью. Специальность Владимира Руделева – историк филологии – интегрирует историю и языкознание. Понятно, что диапазон его знаний необычайно широк. В разные годы он занимался археологией, исторической лингвистикой, диалектологией с помощью прекрасных педагогов и ученых, многие из которых жили в Рязани как в городе за 101-м километром – Наталья Лебедева, Василий Лыткин, Николай Милонов. Но основная научная работа Владимира Руделева протекала в Тамбове. В Тамбовском государственном архиве создан личный фонд профессора Владимира Руделева, содержащий биографические материалы, диссертации, авторефераты, методические и учебные пособия, стихи, статьи, личную переписку.

Сегодняшняя краткая биографическая справка о нем содержит следующие данные: «Филолог, педагог, писатель. Доктор филологических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы. Член Союза российских писателей. В 1972–2004 гг. заведовал кафедрой русского языка Тамбовского государственного педагогического института (ныне Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина)».

В научном мире считается, что Владимир Руделев стоял у истоков Тамбовской лингвистической школы. Ее формирование началось в 70-х годах ХХ века; первым деянием вновь образованной научной школы был выход в 1975 году двух книг - спецкурса В.Г. Руделева «Фонология слова» и кафедрального сборника «Русские языковеды». Страничку Тамбовской лингвистической школы и информацию о деятельности кафедры русского языка ТГУ в виде «визитной карточки» разместил на своем портале Российский Государственный Гуманитарный Университет, и любой интересующийся может ближе ознакомиться с научным описанием их открытий и концепций(http://vestnik.rsuh.ru/article.html?id=55605).

Тем самым деятельности тамбовских лингвистов и лично Владимира Руделева дана высокая оценка корифеев русской исторической науки. Хотя с позиций традиционной лингвистики теории Владимира Руделева могут показаться спорными.

Их «революционность» - прежде всего в новом прочтении и толковании термина «фонология». Фонология (буквально – «изучение звука») – это метод семантико-грамматических исследований, известный филологам достаточно давно, но в советское время имевший весьма узкое и прикладное значение как инструмент описания диалектов. Тогда как Владимир Руделев и его единомышленники видят в изменениях русского языка не больше не меньше как исторический источник, более стабильный и неуязвимый, нежели любая летопись и даже вещественный остаток старины. О том, как изучать историю страны и ее народа в диалектике развития, собственно, и рассказывает Владимир Руделев в эссе, вошедших в книгу «Рязанский окоем»: «Черная земля», «О внуке Дажьбоже», «Загадка трех русских городов», «Супырный сампур» и прочих.

Непростая биография этого человека нашла отражение в построении книги, сравнимой, вероятно, с подведением итогов, с личным отчетом перед будущими поколениями, в котором нельзя солгать или слукавить. «Рязанский окоем» состоит из трех равновеликих частей: I - «Черная земля» объединяет исторические исследования, II – «Добрыня Рязанский» - художественная повесть, написанная на основе научных теорий Владимира Руделева, где страницы далекого прошлого чередуются с «фотографическими» панорамами из времен юности историка, III – «Други мои» - содержит воспоминания, очерки, биографические эссе и рецензии на книги авторов, заинтересовавших Владимира Руделева.

Предваряет сборник «Рязанский окоем» вступительная статья его редактора Ирины Красногорской, писателя-историка, журналиста и публициста. Ирина Красногрская сразу «берет быка за рога», предупреждая читателя, что он ознакомится с неожиданными и даже странными на первый взгляд умозаключениями и выводами. Но таков Владимир Руделев – «независимо мыслящий» человек, выражаясь высокопарно – дерзец, получивший за свои оригинальные взгляды на русскую историю много тумаков, но никогда не отступавший с занятых позиций, в правильности которых он убежден.

Мне, даже учитывая мое историческое образование, невозможно полемизировать с Владимиром Руделевым – у нас слишком разные специализации, и я слишком давно оставила историческую науку, чтобы сходу, в невеликой рецензии, оспорить то, над чем человек бился годами (хотя, безусловно, некоторые выводы отдают фантасмагориями, а иные приближаются к скользкой грани «альтернативной истории»). Рязанцам изыскания Руделева, полагаю, придутся по душе, так как они продлевают историю Рязанского края на целых два столетия и свидетельствуют о значительной роли этого региона в Киевской Руси!
Но, думаю, это и не в компетенции рецензента. Научных диспутов за свою жизнь Владимир Руделев перенес достаточно. Однако смелость мысли, полет фантазии и даже ниспровержение авторитетов испокон веков были достоинствами настоящих ученых! Они же и карались. За дерзость ума шли на костер, уезжали в ссылку, заключались в монастыри… Владимир Руделев, по его собственному признанию в «Добрыне

Рязанском», «отделался» более мягкими взысканиями – выговорами по комсомольской линии, идеологическими выволочками. За что, да как это было – читателю лучше узнать из первых уст, от самого Владимира Руделева.

Читать его прозу, публицистику и даже историческую эссеистику – одно удовольствие! Не в обиду никому будь сказано, однако так часто умнейшие ученые не могут увлекательно и доступно рассказать о своих великих открытиях, а впадают в наукообразие, отпугивающее неподготовленных читателей! Совсем не тот случай с работами Владимира Руделева. Его лингвистические экзерсисы читаются как захватывающий детектив – а местами и как мистический триллер!.. И, уже не как историк, а как читатель, я радуюсь этому. Мне кажется, что знаний об истории своей земли, о своих корнях не может быть «слишком» много. Мне кажется – пусть лучше читатель проникнется удивительной сказкой, чем останется «Иваном, не помнящим родства». Вдумчивый и любопытный читатель, скорее, сам отыщет другие версии происхождения тех или иных слов, истории географических названий, обрядов и песнопений!.. И будет вооружен уже многими знаниями… хотя во многой мудрости скрыто много печали…

Так, пробуждая интерес к истории средневековой Руси, Владимир Руделев делает важное дело.

Что же касается не реконструкционной, а «ретроспективной» части книги – воспоминаний Владимира Руделева, то они, увы, напротив, способны ударить по самолюбию рязанцев. Ибо в пятидесятые-шестидесятые годы прошлого века Владимир Руделев своими глазами наблюдал не крупное государственное образование, мощный оплот христианства на окраине «черной полы» Руси, а город, лежащий почти в руинах. Сегодня страшно представить себе, что в почти развалинах стоял чудесный Кремль, что треснул пополам Успенский собор, что не было романтичной набережной – первый секретарь обкома Алексей Ларионов организовал студентов пединститута, и они на субботниках расчищали набережную и помогали рабочим формировать искусственный обрыв… Усилиями Алексея Ларионова был спасен рязанский Кремль, стал музеем-заповедником (чтобы окончательно утратить этот статус спустя полвека, превратившись в монастырь) – но этот же исторический деятель разрушил десяток других храмов, не менее красивых и ценных, в том числе творение Якова Бухвостова, церковь Воскресения (на площади Свободы).

Самый, пожалуй, известный из рязанских руководителей (благодаря печально знаменитой попытке перегнать Америку по сдаче мяса), Алексей Ларионов, предстает в прозе Владимира Руделева не фигурой с плаката, а живым, сомневающимся, порой усталым человеком…

Владимиру Руделеву присущ меткий и добрый, очень человеческий взгляд на его героев. Потому все они, даже отделенные от нас десятивековой толщей, выглядят не картонными солдатиками в бутафорских одеждах, а людьми из плоти и крови. Что же говорить о современниках Руделева! Он был хорошо знаком с известными деятелями рязанской литературы – прекрасным поэтом Евгением Маркиным, уникальным баснописцем Евгением Осиповым, литературоведом и библиографом Игорем Гавриловым… О каждом из них есть в книге доброе слово. Очерки Руделева об этих людях – исторические источники для исследователей будущего.

Но невозможно, на мой взгляд, обойтись без маленькой ложки дегтя. Боюсь, что у книги «Рязанский окоем» есть два сомнительных достоинства, которые могут вызвать нарекания.

Во-первых, название «Рязанский окоем», по-моему, сужает круг потенциальных читателей книги, очерчивая его интересами одних рязанцев. И будет безумно жаль, что такая любопытная книга не найдет хотя бы одного своего адресата! А ведь история фонологии касается не только нынешних «косопузых»!.. Да и любая историческая реконструкция не ограничивается изучением локального прошлого: история не застывшая данность, она – совокупность причин и следствий. Чего вероятный читатель может не уловить из «местечкового» названия.

Впрочем, редактор книги Ирина Красногорская, предложившая это название, полагает, что оно сработает с точностью до наоборот: стопроцентно привлечет читателей, заинтересованных в познании нового об истории Рязани, и объяснит всем остальным, о чем в основном эта книга. Чья точка зрения ближе к истине, покажет время и… ареал распространения «Рязанского окоема» по Рязанщине и смежным территориям.

Во-вторых, придирчивый читатель может возмутиться и явной «разножанровостью» работ Владимира Руделева, собранных в этой книге. Исторические исследования, художественная повесть, лежащая «в двух временах», личные воспоминания, да еще и рецензии!.. Поди разберись, нужно ли профессиональному историку «генеалогическое древо» семьи Руделевых, а учителю литературы, ищущему сведения о рязанских писателях, - новаторские воззрения на историю языка!.. Впрочем, надеюсь, что на книгу Руделева победит единственно верный взгляд – исторический, охватывающий огромную эпоху от потаенных долетописных времен до наших дней. В таком представлении книга будет читаться на едином дыхании. К тому же не забудем, что человек, отдавший всю жизнь реконструкции истории, имеет право на создание собственной летописи…

Вот она перед нами – летопись жизни, работы и творчества Владимира Руделева.

Елена Сафронова