* * *
Кухня в приторном кафеле цвета фуксии в обмороке - электроплита - кофеварка - кухонный комбайн - урчание воды в нержавеющей раковине - достойное завершение тихого семейного ужина - перемывание посуды. Он в спортивных штанах и футболке за столом, она в домашних джинсах склонилась над раковиной и не хочет смотреть на мужа - продолжается диалог, что начали они десять лет назад, когда еще не были женаты.
- ... Вот поэтому, цветочек мой, я и говорю, что семья - главное в жизни. Даже - скажу точнее - это сама жизнь. Все остальное пустое, суета сует, а вот эти совместные ужины, сидение у телевизора, совместные покупки чего бы то ни было - от твоих трусиков до мебели в гостиную, родительские собрания, дни уборки, выходные только втроем - вот жизнь! Представь себе половодье. Одна веточка несется по течению бурного потока, и она несчастна, потому что не принадлежит себе, ею управляет стихия - но она сталкивается с другой веточкой, и они плывут дальше вместе, а к ним прибиваются - по законам физики - новые ветки, их оплетают водоросли, в естественную сетку набиваются глина, песок, не знаю, что там еще... Но образуется, Юленька, остров, он остается посреди потока, и даже когда схлынул отлив - остров стоит! Ему ничего не сделается теперь, он обрел главное - стабильность!.. Понимаешь, как это важно - стабильность?
- Я не понимаю, зачем ты десять лет говоришь мне одно и то же.
- Потому что десять лет я испытываю чувство бесконечного счастья от того, что у меня есть семья, дом, место на свете, где меня ждут...
- Ты из этого дома не выходишь, поэтому насчет «ждут» погорячился.
- Юленька, я же фигурально!.. Ну, хорошо - где меня любят... Где я люблю тебя, дочку, наш налаженный быт...
- Хотя я бы предпочла ждать тебя с работы. Попробуй завтра выйти и купить «Работу и зарплату». Ради этого я готова опоздать на службу и встретить тебя, как полагается примерной супруге.
- Юля, четыреста пятьдесят восьмой раз говорю, что меня вот-вот возьмут в университет.
- Четыреста пятьдесят восьмой раз за три года.
- Тебе обязательно расстраивать меня в такой чудесный вечер?
- Не пойму, отчего ты расстраиваешься, если так декларируешь ценность семьи. Что должен делать глава семьи?
- Видишь ли, семья - это круг прав и обязанностей, которые каждый должен соблюдать ради института семьи... Кстати, я много раз просил тебя не курить вечером! Квартира не успевает проветриться, в ней душно, мы не получаем свежего воздуха, ребенок страдает... Потом, какой пример ты подаешь дочери?! Ты хочешь видеть ее с сигаретой в пятнадцать лет?
- Это моя дочь.
- Я ее считаю своей, мне казалось, мы это выяснили десять лет назад! Я ее воспитывал, как собственную! И, по-моему, я ни разу не вспоминал, что она биологически не имеет ко мне отношения! Упрек не ко мне, Юля - я всегда настаивал на собственном ребенке! Ты сегодня не в духе? Каждое мое слово ты встречаешь в штыки! Словно хочешь обидеть! Я не хочу, чтобы моя жена курила и приучала к этому пороку дочь - что непонятного?!
- Не вредно.
- Курить не вредно?! Цветочек, ты переутомилась...
- Хотеть не вредно. Сейчас докурю и брошу. Я действительно переутомилась.
- Потому что ты сделала неправильный выбор и упорствуешь в нем. Я считаю, что тебе необходимо вернуться к преподавательской деятельности, защитить докторскую... Ты же была хорошим экономистом, с таким дарованием работать для пошлейшего электронного издания, претендующего на интеллектуальность, на освещение событий в деловом мире - как будто оно может конкурировать с «РБК», смешно же!..
- Чтобы мы совсем зубы на полку выложили? Благодарю покорно. Хватит на семью одного доктора наук!
- Юля, с тобой сегодня невозможно разговаривать.

- Это нормальная семейная жизнь, Гриша. Все, я устала.

* * *
Офисный зал с большими окнами - за жалюзи - тревожный, мучительный, как бессонница, проспект, гудки машин, как стук крови в ушах - клетушки белого пластика - компьютеры смотрят друг другу в затылок - глаза устают от мерцания монитора - суета всех сует - скучно, скучно, все не так, как надо! Телефонный зуммер на столе - би-ип, би-ип - Боже, что всем вам от меня надо! - новенькая из новостного отдела тычет в лицо свою информашку - дурища, никак понять не может, что надо не распечатывать, а по почте присылать...
- Подождите, Маша! Але!
- Юлия Павловна, готов обзор сегодняшней деловой прессы?
- Через минуту.
- Вы с ума сошли?! Уже должен быть на сайте!
- Но я обдумываю...
- Только за то, что вы обдумываете - и выдаете шедевры - только за это и терпим вашу медлительность!
- Как я вас понимаю!.. Простите, я не нарочно, у меня заторможенный биоритм...
- Ту-ту-ту...
- Ф-фух! Что у вас тут, Маша?
- Юлипална, хотела спросить...
- Вы работаете уже месяц, и все подходите с вопросами!...
- Би-ип, би-ип!
- Маша, я, видно, не поговорю сегодня с вами...
- Юлия Павловна, Клим Петрович просит вас срочно зайти к нему.
Коридоры, залитые светом из ниоткуда, ковролин, пробковые панели стен, угол, еще угол, куда я иду, зачем - в кабинет к самому владельцу?! Приемная в черном дереве, золотые ручки светятся, как глаза хищного зверя из засады.
- Здравствуйте...
- Ах, Юлия Павловна? Здрассте... Секунду, я соединю... Клим Петрович... Да, пришла... Юлия Павловна, там еще и ваш главный в кабинете. Ну что вы, откуда мне знать... Проходите, пожалуйста!
- Добрый день, Клим Петрович, Владимир Сергеевич...

- Садитесь, Юлия Павловна. Да... Не знаю, как и сказать... Нате-ка, сами прочтите!

«... Мировому судье 938 участка округа Бредилово города Москвы... Гражданина Белостолбова Григория Мстиславовича... Прошу привлечь к административной ответственности руководство информационного холдинга "Московита" за то, что они устанавливают невыносимый для человеческих сил график работы с одним выходным днем в неделю... Ввиду чего я лишен возможности жить нормальной семейной жизнью со своей супругой Белостолбовой Юлией Павловной, обозревателем информагентства «Московита», ответственной, в частности, за выпуск обзоров деловой прессы, которая каждый день является домой около полуночи, а в общепризнанные выходные и праздники часто выходит на службу вне графика, что является губительным примером для нашей несовершеннолетней дочери Белостолбовой Анастасии...»

- Что скажете, Юлия Павловна?
- Боже милостивый!!!
- И все?
Две... три... пошла четвертая минута молчания - в нем холодно и жестко - исход, увы, понятен, иначе бы гендиректор и главный перебили бы сами себя.
- Заявление писать сейчас?
- Да... желательно... По собственному... Хорошо еще, что мы с мировым судьей в одном классе учились, и он передал мне эту кляузу, дела не возбуждая, а то бы создали прецедент... Представьте себе, как бы выглядели наши оправдания перед вашим супругом?
- Видите ли, Юлия Павловна, график работы в нашем агентстве действительно жесткий, и ваш муж вправе быть недовольным, но ведь там, где платят хорошие деньги, это нормально. Не думаю, что вы столько получали, будучи преподавателем...
- Я так в любом суде, хоть в Страсбургском, и скажу!
- Владимир Сергеевич, не надо мне ничего объяснять. Я сожалею.
- Но нам придется с вами расстаться.
- Можно лист бумаги? Я уже пишу заявление. Так и напишу: «По собственному желанию моего мужа, Белостолбова Григория Мстиславовича...»
- Это у вас семейное? Хм...
- Пишите так, чтобы отдел кадров голову не ломал. Так... Так... Отлично. Юлия Павловна, мне жаль, конечно, но вы же сами понимаете...
- Понимаю, Клим Петрович. Вещи сегодня забрать?

- Можете потом, когда за расчетом придете. Черт... Не знаю, как и сказать... В общем, я вам материальную помощь выпишу к увольнению. Вы были хорошим работником. Надеюсь, что в другом месте вы найдете себя... Но как ваши семейные проблемы решить, ей-Богу, не знаю...

* * *

Гаражи в ряд, юная, но уже чахлая городская крапива, мутировавшая до состояния кактуса - грязные автомобильные покрышки сложены неправильным кружком - запах гнилья - пиво возмущенно шипит и лезет из бутылок - клинское продвинутое на художественно драной мальчишеской коленке - заносчивый «Миллер» на пошлой розе Кармен, обнявшей круглое девичье бедро - окурок обляпан блеском для губ - рот истерически кривится.

- Сволочь! Урод! Ненавижу, б...! Убила бы!
- А мать?..
- Мать нормальная, ей всего раз в неделю башню сносит, но этот... Сука!... Прикинь, что сегодня сказал? «Девочке из приличной семьи не положено знать ни одного слова из тех, которые ты произносишь!» Говорить по-людски не умеет, козел! Все как будто лекцию читает!
- Угу.
- Чего «угу»! Ты понять не можешь! На родительские собрания таскается, блин! Крезанутый! Даже когда его в школу не зовут, все равно шляется! С Ольгой, классухой нашей - мы ее класс-сукой зовем, прикольно, да? - разговаривает, а потом мне высказывает, что она ему напоет. А ей бы лишь пожаловаться. Она матери пыталась втюхать, что у меня ногти холеные - ваша дочь, говорит, делает маникюр не по средствам! Тварина! А моя молодец - моя дочь, говорит, женщина, а насчет средств, что я трачу - мне решать! Ну, типа того. Она красиво говорить умеет, завидую, блин! Отшила, короче, Ольгу, а этот мудак... «Раз мы тратимся на тебя, - говорит, - то ты должна знать, что это аванс в твое будущее. И оправдывать траты». Будто он на меня тратится, урод! У него на кармане денег даже на жвачку нет. Живет на материны деньги, а выеживается, как порядочный! А то привязался, что я матом ругаюсь... ну, я тебе говорила...
- Угу!
- Ты, блин, дебил, ты другие слова знаешь?! «Угу, угу»! Ты шиза! Надоел!.. Отъе... Димка! Убери грабли, счас как въе...
- Настюха, пошли ко мне, у меня счас дома никого...
- Да не пойду я, чего я у тебя потеряла!..
- Настюх, ну, пойдем, тебе же прошлый раз понравилось...
- Да пошел ты! Не хочу, сказала! Ничего я не хочу, мне этот козел жизнь портит!..
- Настюх!... Ну, хочешь, я ему вломлю?

- Хочу! Я вообще хочу, чтоб его не было! Чтоб нигде не было, понимаешь?! Вот когда его не будет, я тебе дам, а сейчас у меня настроения нет, и сними свою граблю с зиппера, озабоченный, блин, маньяк! Только об одном и думаешь! У тебя член вместо головы!

* * *
Асфальтовая дорожка к дому - как аспидная петля, обвивающая не шестнадцатиэтажку, а мою никчемную жизнь, мое горькое разочарование, мою усталость, мои невыплаканные слезы, мое волчье вытье над забавным резиновым ковриком для ног, над гардинами в подъезде, которые Григорий стирает каждый месяц, над рядком горшков фиалок, над посудомоечной машиной, над розовыми абажурами бра, потолочной и настольной лампы - он обожает пастельную гамму! - над плебейскими символами уюта, над вынужденным молчанием за правильно сервированным семейным ужином. Он может говорить только о доме и семье - а вон там, в углу двора, моя дочь воровато высовывается из-за гаражей, и, завидев меня, втягивается обратно, как улитка в раковину. Знаю, что там пиво, сигареты и соседский рано созревший пацан - но что делать, ее тоже тянет на свободу. Нет такой правильной идеи, которую мои сорок лет противопоставили бы ее пятнадцати. Если буду слушать Григория и дальше, рискую потерять ребенка.
... Святость семейных уз - обман невозможен - дочь отбивается от рук - как жить теперь будем, на сколько дней хватит огрызков наших сбережений? - зачем он настоял купить уголок в гостиную, вернее, зачем я, дура, повелась на его просьбу - да что там - требование - комфорт, уют, эстетика семейных отношений превыше всего - а денег на счете осталось всего ничего - Господи, что там еще стряслось в нашем дворе?
Красное, лоснящееся гневом лицо начальницы ЖЭУ и рядом - пятнисто-бледная старшая кооператива - вот забавно, женщины опять впереди планеты всей.
- Юлия Пална! Очень кстати! От вас идем. Ваш благоверный двери не открыл.
- Может быть, его дома нет... Здравствуйте.
- Добрый день, забыла поздороваться. Потому что день не добрый. Сегодня целый день только визитеров и принимаю. Как думаете, кому спасибо сказать?
- Ну, откуда же я...
- Вашему благоверному же! Дома он, дверь намеренно не открыл. Заявил из-за двери, что кто попало не имеет права вторгаться на его частную территорию. То есть начальник ЖЭУ и старший кооператива - для вашего супруга кто попало, ну? Хамство какое - а еще доцент! А что ко мне в ЖЭУ с утра - то из районной управы, то от мирового судьи, то участковый, вашему доценту похрену!.. Конечно - у меня же нет высшего образования, как он тоже не преминул ткнуть, образованный ваш! Только техникум! Из-за трех паршивых деревьев - такой сыр-бор! И ведь для вашего же блага все! А теперь как бы вообще наш дом из плана не выкинули!..
- Ничего не понимаю...
- Что непонятного - трубы меняют, и слава Богу, что меняют, а под вашими окнами три деревца стояли на пути мастеров, так их спилить пришлось - и пожалуйста, он только что Путину не написал - мол, ухудшают экологическую обстановку, уничтожают зеленые насаждения, не уважают труд жильцов и, главное, их согласия не спрашивают. Как вам это понравится?
- Так это что - Григорий, что ли?
- А кто же еще? Додумался! И в суд, и в управу, - ну, говорю, разве что Президенту не пожаловался!.. В районе на меня теперь волком смотрят...
- А я-то что могу сделать?
- Что?! Да объяснить своему мужу!.. Юлия Пална! Что вы? Что с вами? Побледнели так ужасно!.. Ну, вы меня простите, а только меня тоже понять можно, начальник ЖЭУ всегда стрелочник, и что людям говорить - ума не приложу... Главное, вы владелица квартиры, а муж ваш, извините, примак, по-русски сказать, а кляузы пишет, будто весь район скупил, и кому лучше будет, если мы без нового водопровода останемся?..

- Голова закружилась... Мария Борисовна, у меня теперь свободного времени много, мы завтра вместе с вами пойдем в управу, к участковому... Куда скажете, туда и пойдем. И я буду извиняться и объяснять, что произошла ошибка... А сейчас - можно - я пойду - мне действительно нехорошо...

* * *

- Гриша. Зачем?
- Что, цветочек?
- Ты все это делаешь. Зачем?
- В интересах семьи, Юленька. Только в интересах семьи!
- Понятно. Инцидент исперчен. Гриша, меня уволили с работы, и на меня накричала начальник ЖЭУ. Завтра мы с ней идем извиняться. Я прилягу.
- Юленька, ты что?! Сдаваться без боя? Они не имели права тебя увольнять, надо срочно подавать в суд и вытребовать с них деньги за моральный ущерб! И никуда ты не пойдешь извиняться, этого еще не хватало - эта баба с десятью классами сельской школы руководила экологическим преступлением! Эти плебеи срубили деревья, которые я сам посадил под нашими окнами - это же «прайвиси», частная собственность, они не имели права...
- Я прилягу, Гриша, мне нехорошо.
- Дать таблеточку? Но послушай, цветочек, тут же все очевидно...
- Открой дверь, это Настя.
- Настя, где ты была?
- Не твое дело!
- Настя, я твой отец, и где пропадает моя дочь в то время, как должна готовиться к выпускным экзаменам - мое дело! Я повторяю вопрос: где ты была?
- Утомила, ох, достала, зафакала местная урла...
- Что-о?
- Нету кайфа, нету лайфа, нету прайса у меня...
- Кошмар! Не мог представить, что моя дочь будет петь мне в лицо блатные песни! Кто научил тебя этой мерзости? Как ты вообще осмелилась слушать и запоминать эти отвратительные слова?! Лучше бы ты так впитывала знания к экзаменам...
- Отвали. У меня не выпускные экзамены в этом году. И вообще я не твоя дочь!
- Юля, ты слышишь?!
- Я - ничего - не - хочу - слышать. Мне - плохо.
- Юля, дочь оскорбила меня! Я не заслужил такого обращения! Десять лет я воспитываю ее, как родную, и сегодня она швыряет мне в лицо тягчайшее незаслуженное обвинение... И поет такую гадость... Я, отдавший ей десять лет жизни, оказывается - местная урла!..
- Да не воспитывал бы! Много мне, блин, радости от этого!..
- Юля!!! Я требую, чтобы ты вмешалась!
- Я сейчас схожу повешусь, а потом вмешаюсь, хорошо? Оставьте меня в покое оба!!!

... Темнота, в которой хлопают кожистые крылья летучих мышей. Тяжесть во лбу. Венец «железной девы»...

* * *
- Гипертонический криз. В больницу надо женщину.
- Я думаю, что в семейной обстановке ей будет лучше. Только оставьте мне подробные инструкции...
- Какие инструкции? Вам говорят - гипертонический криз. Сейчас давление сбили, но возможен рецидив. Сосуды плохие, и аритмия наблюдается.
- Это связано с курением?
- Обследование покажет.
- Это со стрессом связано, да?
- Настя, уйди в свою комнату!
- Сам уйди, а это моя мама!
- Девочка права, может, и от стресса.
- Конечно, она перенервничала, я знаю, почему!
- Настя, помолчи!
- Больная, вы меня слышите?
- Да.
- В стационар поедем?
- Нет.
- Пишите расписку, что отказываетесь добровольно - мне лишний геморрой не нужен. А у вас состояние очень нестабильное, не хочу пугать...
- Дайте бумагу... Как писать? Кому? «Я, Белостолбова Юлия..»... ох, как рука дрожит... Доктор, вы сами, а? Я подпишу.
- Прежде, чем отказываться, подумайте еще раз - серьезно говорю, вам показана госпитализация. Умереть хотите?
- Может быть, и хочу. Но здесь без меня все рухнет. Пишите, я подпишу.
- Умрете - вот тогда точно все рухнет.
- Вы меня очень утешили. Пишите. Вот так. Число сегодня? Уже утро? Надо же... Подпись... Не волнуйтесь. Не дождетесь.

- Дело ваше.

* * *
Как жить, когда все вокруг тебя дышит ненавистью, а сил выйти за ее черту не осталось? Это у меня-то? Молодая - с туристами объездила и обошла полстраны, а теперь стиснута со всех сторон света стенами в моющихся обоях. Непривычно лежать на диване - больной - никуда не идти - ничего не делать - Григорий - просто-таки «Мулинекс» - или «Индезит». Прослужит долго. Ходит, обметает пыль с картин и фотографий. Кстати, давненько я в этих стенах не наблюдаю свою дочь. Сколько я вообще валяюсь с перепадами давления? Дня два? Надо же принести извинения чиновникам и заняться трудоустройством.
- Гриша.
- Да, цветочек? Тебе получше? Боже, родненькая, как ты меня напугала!..
- Ты меня тоже напугал в тот день своими неадекватными реакциями.
- Но цветочек мой! Все, что я делал, ясно, как белый день. Я не хочу, чтобы моя жена пропадала сутками на работе, потому что тогда вся идея семьи теряет смысл. Мы должны хоть какую-то часть суток проводить вместе. К тому же нам надо серьезно поговорить о том, что делать с дочерью. Она совершенно отбилась от рук. Вот и сейчас ее нет дома. Мобильник она отключила. Я элементарно волнуюсь, переживаю за ее безопасность! Она смазливая девочка, нам надо...
- Я хотела просить тебя разослать мое резюме по Интернету.
- Юленька, не спеши, родная. Мне звонили из университета. Дело на мази. Очень скоро я обрету нормальную работу и смогу обеспечивать тебя, как раньше...
- Гриша, пожалуйста.
- Юля, не проси! Я не позволю тебе вернуться в эту помойку - журналистику. Ты не репортер, ты - большой ученый и ласковая жена, и я не хочу терять тебя в этих качествах.
- Хорошо. Гриша. А в аптеку ты можешь сходить? Купить упаковку... раунатина. Это от давления. Возьми деньги в сумочке.
- Конечно, милая. Отдыхай!

- Алло, кто это? Здравствуйте, Сережа, не узнала вас. Соедините меня с секретарем Клима Петровича. Геля? Добрый день. Да, приду за расчетом, разумеется, спасибо. Геля, одна просьба. Не могли бы вы составить за меня резюме и разместить в Интернете? Проблемы с домашним компьютером, а работа нужна, разумеется... Спасибо, вы меня очень выручите.

* * *

- Могу я поговорить с Юлией Павловной?
- Слушаю вас.
- Вы разместили резюме на сайте «Джоблист.ру». Скажите, вы уже нашли работу?
- Секунду, я сейчас поговорю с вами.
- Кто это, Юля?
- С прежней работы.
- Ни в коем случае не соглашайся вернуться к ним!
- Ты оптимист...
Ноги не держат. Край розоватой ванны больно врезается в спину.
- Вот теперь я могу с вами поговорить. Нет, пока рассматриваю предложения.
- Отлично. Ваша кандидатура заинтересовала нас. Нужен обозреватель фондового рынка в профильный журнал...
- Я записываю: собеседование завтра в 11.00, метро «Калужская», улица ... дом ... офис ...
- Гриша, мне завтра нужно сходить за расчетом.
- Я с тобой.

- Нет, не стоит... м-м-илый...

* * *
- Юленька, не выходи из дома, тебе надо отлежаться. Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь очень-очень вкусное?
- Тогда мне сначала нужно сходить в магазин и купить сырье. То, из чего ты будешь готовить вкусное.
- Давай я сам схожу, а ты полежи, пожалуйста! Отдохни, мой цветочек, а я буду за тобой ухаживать. Хочешь чайку?.. Минутку, я сделаю!.. Юленька, боюсь... мне кажется...
- Тебе не кажется. У нас нет заварки. И хлеба нет. И молока. И проще сказать, что есть. В холодильнике - повесившаяся мышь и банка маминого варенья. И мои таблетки. А денег в доме тоже нет. Поэтому я пойду на работу за расчетом, а на обратном пути - в магазин.
- Подожди, Юленька. Я хочу сказать тебе очень важную вещь. Я долго думал... в те дни, когда ты была больна... Знаешь... ты удивительная женщина. Ты очень красивая - серьезно, я никогда не встречал никого красивее тебя! - ты очень умная, у тебя великолепный логический склад ума, гибкая структура мышления и обширный интеллект, ты потрясающее умеешь держаться в обществе, подавать себя - если бы ты не курила, была бы просто Леди Совершенство! Я безмерно благодарен тебе за то, что ты стала моей женщиной, потом - моей женой. Я счастлив, что десять лет живу с тобой бок о бок. И - ты знаешь - счастье со временем не притупляется, а, наоборот, становится острее! Теперь уже я твердо знаю - что бы ни произошло в этом мире, но мы с тобой никуда не денемся друг от друга, по крайней мере, я не буду искать другой земной юдоли, потому что вся моя юдоль - здесь, на этих наших с тобой сорока метрах!..
- Гриша, к чему этот пафос?
- Да к тому, что я очень сильно тебя люблю.
- Я знаю. Это то важное, что ты хотел сказать?
- И это тоже. Почему я не могу сказать лучшей из всех жен Вселенной, что я обожаю ее, нет, боготворю?
- К тому, что у лучшей из жен Вселенной не то в ушах шумит, не то в животе урчит от голода, пардон за натурализм. И вся твоя любовь мне не поможет справиться с дискомфортом, ибо он устраняется посредством употребления вовнутрь пищи, желательно горячей, а пища в нашем доме возникнет, когда я получу на работе расчет и посчитаю, на сколько времени нам его хватит, куплю еды, исходя из расчета, принесу ее домой, а ты, если очень хочешь, приготовишь...
- Я больше тебе скажу, Юленька! Я очень хочу тебя! Может быть, это извращение - желать больную жену, но я ничего не могу с собой поделать... ничего... ни-че-го-шеньки... иди же сюда...
- Гриша, я не в состоянии!
- Господи, что ж ты так кричишь?
- Иначе ты не слышишь.
- Вообще-то ты меня обидела. Жена не должна отказывать мужу в близости.
- Да убоится мужа своего...
- Вот именно! Да, кстати! Юля, пока ты болела, мне пришла в голову некая идея, я ее воспринял настороженно, взвесил, осмыслил - на первый взгляд, идея не моя, заемная и слишком простая для моего уровня, но она мне нравится. Суть вот в чем - и ты удачно упомянула Библию...
- Это Священное писание.

- Какая разница!.. Короче говоря, библейские постулаты актуальны до сих пор, как наиболее жизнеспособное, онтологически оправданное руководство к действию. И наиболее справедливое, и наиболее понятное, заметь себе. «Око за око» - что бы там ни утверждало христианство, но мир стоит на законе возмездия, и, наверное, это прекрасно, потому что наиболее мудры всегда самые простые правила. И я, человек двадцать первого века, считающий себя культурным, без сомнения, образованный, - я готов стать на эту ступень, если придется. Почему я завел об этом речь - Юля, меня беспокоит ребенок! Настя стала невыносимо груба, вульгарна. Мне кажется, ее пубертат затянулся. А ведь уже взрослая девушка, и всякое может случиться - ты, разумеется, понимаешь, о чем я? Ее поздние отлучки, ее рискованные туалеты, ее вызывающее поведение - все говорит о том, что девочке нужен мальчик, и отнюдь не для платонических вздохов! Гормональные бури нашей девочки могут очень дорого обойтись нам с тобой, цветочек - ведь случись то, о чем я думаю, это катастрофа - карикатурный адюльтер, графиня и садовник, барышня и крепостной - аристократка отдается плебею ради острых ощущений!..

* * *
... То, о чем ты думаешь, уже давно случилось с нашей аристократкой, и она сама мне об этом сказала - нашептала на ухо, поймав в ванной. Я, конечно, плакала потом до утра, - ты спал, ты не заметил - но не от сословных предрассудков, а оттого, что несчастная моя Настя так торопится расстаться с детством! Господи, бедная безотцовщина, кто же тебя гонит прочь из состояния ребенка!.. Почему бы тебе не побыть еще немного старшеклассницей, которую папа и мама водят за ручку?
Настя, я знаю - я гоню. Прости! Если можешь. После первого развода прыгала из койки в койку, а тебе было три, потом четыре, ты уже все понимала...

Не было у тебя отца, не звала ты моих любовников «папами» - может, и не надо бы выдумывать его? «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало...»

* * *
- Не острых. Ради обыкновенного оргазма.
- Юля, ты порой так странно шутишь!..
- Отнюдь. Аристократка отдается плебею потому, что люди ее страта - сплошь вырожденцы и импотенты, и ей хочется хоть раз в жизни испытать оргазм, а не эйфорию единения душ.
- По-твоему, это нормально?
- По-моему, если бы ты был барином, то вовсю применял бы право первой брачной ночи и считал бы это нормальным. Если можно барину, то можно и барыне. Не лезь в диалектику - ты говорил о Насте...
- Я говорил о Насте, Юля, что если ее в результате ее идиотских провокаций изнасилует какой-нибудь подонок, то мне ничего не останется, кроме как убить его! Решай сама - нужна ли тебе изнасилованная дочь и муж-убийца, или же ты примешь меры, чтобы она не разрушила, раздвинув, пардон, ножки перед каким-то половозрелым болваном, весь наш с таким трудом созданный мир! Ты поговоришь с ней, ты запретишь ей...
- Гриша. Тебе не кажется, что убить - это слишком?
- Юля, ты меня шокируешь! Твою дочь какая-то мразь...
- Ладно, ладно, не живописуй. Но ты сказал: если Настьку изнасилуют, будет сама виновата, спровоцировала. В таком случае, это - с ее стороны - скорее добровольный акт. Подсознательно желанный. Учил ведь психологию, помнишь папу Зигмунда... Смертью надо карать за смерть. За убийство политическое, социальное, физическое...
- Юля, если, не дай Бог, изнасилуют тебя или Настю, я не задумаюсь, где лежит ближайший топор! Это мой долг мужчины, мужа, защитника! Я - могу - защитить - свою - семью! Я - убью - любого - кто - посягнет - на - спокойствие - моей - жены - и - ребенка!
- Любого?
- Конечно!
- Самым страшным насильником в истории России был нарком внутренних дел Берия...
- Вот этим, Юленька, и отличается настоящий мужчина от слизня. Настоящий мужчина возьмет пистолет, найдет способ проникнуть в Кремль - и застрелит насильника, будь он хоть трижды наркомом! Никто не должен уйти от возмездия!.. Пусть даже оно будет стоить мне моей собственной жизни!
- То есть девушку изнасиловал министр, она пережила шок, еле вырвалась, бежит в объятия родных - а отец оставляет ее плакать в диванную подушку, берет пистолет (где, кстати, его возьмешь ты, мирный безработный доцент?) и идет стрелять Берию, твердо зная, что живым не вернется. По полу размажут, как таракана... Для травмированного ребенка лучшее лекарство - своевременно лишиться отца. Сразу же после первой трагедии.
- Да, это лучше, чем жить с отцом-подлецом! С тем, кто мог вступиться за поруганную честь дочери, но не сделал этого!
- Хорошо - отец гибнет, как герой, а девушка стала виктимной и снова попала в ту же ситуацию. Кто теперь за нее отомстит?
- Как кто? Почему ты забываешь о себе? О матери? Это твой первейший долг!..
- Взять другой пистолет и пойти стрелять другого насильника, чтобы ребенок потерял обоих родителей? Здравая мысль. В некоторых случаях, и правда, лучше быть сиротой. Спасибо, Гриша, я поняла силу твоей любви к семье... К счастью, это только идеалы, и может быть, Настю никто не тронет, а ты еще поживешь...
- Юля, у тебя исключительная способность все истолковывать превратно. Мать должна не стрелять подонков - это мужская работа - а реабилитировать пострадавшую дочь!

- Реабилитировать пострадавшую дочь, хоронить расстрелянного мужа, защищаться от новых бандитов, одной обеспечивать семью... Впрочем, да, с потерей отца в доме установится режим экономии... во всех смыслах... Мне, пожалуй, пора, а то бухгалтерия разойдется...

* * *
Мятые простыни - пивной перегар – «Rammstein» на последнем издыхании - над глазами мелкие черные трещины - мальчик пьяно, расслабленно похрапывает - девочка разглядывает потолок.
- Димк? А Димк? Ну ты, проснись!
- А? чего? Куда?
- «Куда, куда»... Урод ты!
- Чего-то я урод? - рассеянный после пива и секса взгляд, обежав комнату, фокусируется на стенных часах и тревожно трезвеет.
- Того, что не поймешь - не хочу от тебя никуда.
- А... это... счас мать придет...
- Испугался? Да не бойся, уйду.
- Я... это... не... но мать придет, орать будет...
- Она что, не знает?
- Хрен ее знает. Я ей не говорил.
- Ты совсем не бойся - я замуж за тебя не хочу, на пузо тебя ловить не буду. Я просто домой идти не хочу. Не хочу - и все!
- Тиш-ш-ь, не ори! Счас мать придет!..
- Тьфу, и ты мудак такой же, как этот! Господи, куда ж деваться-то?!
- Не знаю я. Думай быстрей. Счас мать придет!..
- Чтоб я к тебе еще хоть раз пришла, придурок! Забудь мой адрес, телефон, и как я выгляжу! И в школе не подходи, а то я тебе так въе... И вообще найду, кто тебя отпетушит!

- Нужна ты мне. Вали! Счас мать придет!..

* * *

Как жить, когда все вокруг тебя цветет первой пышной весенней ненавистью - дурманят голову ее черные развесистые гроздья - видно сквозь них плохо - запах душный - все мужики сволочи, все, все, все! - кулаком по коленке - больно там и там - сигарета дымит в горло, кашель вонючий - какие же они оба гады, отчим и Димка!

* * *
Матовое свечение ниоткуда, затопляющее ковролиновый коридор, уже не имеет ко мне никакого отношения. Рука мнет разовый пропуск. Синенький такой, как билет в кино в застойную пору.
- Юлия Павловна, здравствуйте! Прекрасно выглядите! Что значит - отдохнули от работы. А на нас, поди, страшно смотреть...
- Мило кокетничаете, как всегда, Евгения Михайловна! Но правы - долгий отдых мне теперь обеспечен. Вот возьму деньги на него...
- Вы знаете... Ваш расчет готов, секундочку подождите, приходник распечатается... Но вот Клим Петрович очень вас просил зайти к нему. Сегодня с утра специально зашел - представляете? - и сказал, что когда придет Белостолбова за расчетом, обязательно ее направить к нему в кабинет. Он сейчас на месте. Расписывайтесь и обязательно зайдите к генеральному.
- Ого! Однако странная сумма! Многовато будет!
- Вот я же и говорю - зайдите к нему, по-моему, звезды благоприятствуют вам...
- Здравствуйте, Геля. Большое вам спасибо за участие. Уже звонят.
- Да ерунда, Юлия Павловна, обращайтесь еще, если что...
- Если что, обращусь, но втайне надеюсь, что и мой личный компьютер на днях починят. Говорили, меня хочет видеть Клим Петрович?
- Да. Предупредил, чтобы сразу по прибытии к нему. Так что проходите.
- Добрый день, Клим Петрович. Благодарю за помощь к увольнению. Она мне действительно поможет.
- Не за что. Юлия Павловна, я человек простой. Мне очень жаль вас увольнять. Неделю без вас - и сели. Желающих много, очередь на собеседование выстраивается, начнешь разговаривать - все профессора, блин, дашь обзор на пробу написать - все, блин, дебилы! Не то что в фондовых рынках или там офертах - в рыночной экономике ни уха ни рыла. Такого наворотят, плакать хочется...
- Теперь я могу сказать в свое оправдание: я долго писала обзоры, зато грамотно. У меня все-таки Плехановка за плечами. Но, чтобы написать грамотный обзор, допустим, фондового рынка, направленный на восприятие массового читателя, надо подумать, будь ты хоть семи пядей во лбу. Главным образом - о том, как трансформировать твои глубокие специальные познания в простую общедоступную идею. И это съедало у меня львиную долю времени, затраченного на подготовку обзора. Быстро в этом случае хорошо не получится - или впадешь в полное наукообразие, или залихватски напишешь чушь. Извините, я, кажется, увлеклась - растолковываю вам, будто вы сами не знаете...
- Ваша правда, Юлия Пална. Неделю искали вам замену - равноценной не нашли. Больше скажу. Боюсь, такого обозревателя вообще больше нету. Короче говоря, хочу вопрос поставить перед владельцем холдинга, чтоб вы из дома работали с нами. При удаленном сотрудничестве даже вопрос времени не так актуален. Будете заниматься только обзорами - обдумывать, сколько надо. Вот пробью вам оплату домашнего Интернета - считайте, дело в шляпе.
- Ой, ну что вы... Я очень тронута, но... Как-то даже неудобно... У нас такого в практике компании не было.
- Плохо, что не было. Вся Москва работает с внештатниками, а мы не можем, видите ли! Несерьезно. И таких обозревателей у нас - серьезно говорю! - не было. Жаль, что поняли поздновато. Глупо, вообще, вышло, зла не держите... Так что ждите звонка. Или уже нашли новую работу?
- Нахожусь в стадии рассмотрения предложений.
- Ч-черт... Я прокачаю этот вопрос, ОК? И позвоню вам. Как только, так сразу. Вы решайте, конечно, как вам лучше, но я сделаю все, со своей стороны, чтобы мы продолжили удаленное сотрудничество. Я - уж извинялся - прямой человек. Я б вас и не уволил, если б не одно обстоятельство...
Даже подозрительно, когда суровый начальник тает, а из-под корки амбиций и соблюдения престижа выглядывает способный смущаться человек. Очень странно - что им дались мои таланты?
- Поверьте, что мне очень стыдно перед вами.
- Да фигня, вы не о том... Короче... Буду рад принять вас снова на работу, если у вас изменится жизненная ситуация.
- То есть если я разведусь?
- Грубо, но, в общем, верно. Хорошо, что вы без экивоков. Так позвоните мне... в этом последнем случае, ладно?
- Договорились. Сейчас могу идти?
- Да подождите с трудоустройством, у нас, думаю, все наладится...
- Я подожду. Я третий год без отпуска, хочу отдохнуть. К морю, например, съездить.

- Ну-ну. Только мобильный до отъезда не отключайте, ОК?

* * *
Какое-то неимоверное везенье, ворожба ангела с правого плеча - а плечо оттягивает пакет с продуктами, а на другом плече, для симметрии, - дамская сумка, раздувшаяся от итогов шоппотерапии.
Но путь еще не закончен - не домой, а вон туда, через последнюю весеннюю слякоть, по жидковатому налету остролистой зелени - в конец двора, в аппендикс, где теснятся шлаками организма гаражи и ракушки - в нитевидный отросток между двумя гаражами - где скорчилась на лопнувшей покрышке донельзя жалостная фигурка в грязноватой куртке.
- Кому сидим?
- А... это ты...
- А кого ты ждала?
- Никого, блин!
- Дай сигарету. И не отворачивайся. Серьезный будет разговор.
- Слушай! Если еще ты!... Не буду слушать, счас, блин, на Проспект поеду сниматься... Лишь бы не к вам домой! Заманали своими уроками! Видеть вас не хочу! Слышать особенно! Иди к своему муженьку крезанутому! Предательница! Плохая я, знаю, и отвяньте оба!.. Домотались, блин!..
- Все сказала?
- Нет, не все! Послушай меня хоть раз, а потом иди этого мудака слушай!..
- Помолчи и покури. Говорить буду я. Дай сигарету. Я вижу, что у тебя есть - вон карман оттопыривается. Дай сюда. И сама прикуривай. Вот так. Теперь ша. Только отвечай на вопросы. Когда последний раз спала со своим бой-френдом?
- Да пошла ты!..
- Нет. Пойдешь ты. В «скорую». Скажешь, что тебя изнасиловали, и потребуешь экспертизы. И чтобы это все задокументировали. Поняла?
- Мам, ты что?!
- Тебе нужен Григорий?
- Мам, да я его!...
- Вот именно. А Димка?
- Да, бл..., такой же урод, даже хуже!...
- Поссорились?
- Козел он!
- Хочешь жить так, чтобы они оба тебе не мешали?
- Ясный перец!

- Поэтому слушай меня еще раз и все мотай на ус.

* * *
- Юленька, что так долго? Я волновался...
- Гриша, у нас ЧП.
- Что случилось?!
- Гриша, ты знаешь, что мысли материальны?
- По-моему, это суеверие, недостойное мыслящего человека.
- Хочешь, думай так, но у меня нет другого объяснения. Слушай. Я вхожу во двор, а мне навстречу Настя. И на ней лица нет. Хотела скрыться, но я перехватила. Она шла не домой, она вообще бежала, не разбирая дороги, и от меня шарахнулась, будто я ей не мать, а... даже не знаю, кто, такой неприятный и враждебный. Ну, я заставила ее признаться, в чем дело... В общем, Гриша, ты оказался, к моему великому горю, провидцем. Ты все предсказал верно.
- Юля, Юля, о чем ты?
- О ком. О нашей дочери. Ты все предугадал.
- С девочкой беда?
- Да. Та самая, о которой мы сегодня говорили.
- Господи, но где же она теперь?
- Я послала ее в «скорую», снимать экспертизу. Ты же не допустишь, чтобы это осталось безнаказанным - не далее как два часа назад ты клялся, что никто не уйдет от расплаты. Ну вот, я, чтобы не терять золотого времени, послала девчонку к экспертам, а сама - домой. Поговорить с тобой. Дальше мы пойдем в милицию... если, конечно, ты не предпочтешь решить это дело самостоятельно...
- Постой... Но разве... известно, кто? И она сможет опознать?
- Естественно, если это ее знакомый из соседнего подъезда?
- Этот маргинальный пэтэушник?! Боже мой! Юля, вот к чему привело твое попустительство! Я же предупреждал!..
- Да, вот к чему приводит мое попустительство. Ты предупреждал. Мы это поняли, увы, дорогой ценой. Девчонка вся в соплях и в паутине, у меня внутри все трясется, и если я держу себя в руках, то исключительно ради того, чтобы ей хватило сил пережить эту трагедию. Я была плохой, невнимательной матерью, я не слушала твоих мудрых советов... Впрочем, ты знаешь, я занималась наполнением семейного бюджета, а моральная часть воспитания дочери лежала на тебе. Я полагала, что могу тебе доверять в этом вопросе. Для подрастающей девочки авторитет отца - человека противоположного пола - гораздо весомее, чем авторитет матери, подруги по несчастью. Поэтому я и рассчитывала на твое влияние. Но увы! Гриша, мы с тобой оба виноваты. Конечно, я неизмеримо больше виновата - я мать, на мне все грехи, от первородного до... до нынешнего... Но и ты не оправдал моего доверия. И Настиного тоже. Гриша, что остается делать? Вероятно, тебе предстоит разобраться с этим подонком.
- Но, милая...
- Гриша! Ты уверял, что ради защиты чести дочери не побоишься самого Берии. Или прикажешь мне самой выполнять и эту мужскую работу?!
- Погоди, открою дверь... Настя! Девочка моя!

- Папа, не смотри на меня, мне стыдно... Ах-ха-ха, мне так стыдно...

* * *
Рыдания, стенания, взаимные упреки, многократный пересказ подробностей.
- ...А что он потом сделал? А после этого?...
- Гриша, ты что, режиссируешь порнофильм?
- Юля, я выясняю, была ли у нашей девочки возможность спастись и на каком этапе!..
- Зачем делать это постфактум? Она не спаслась. Она же не понимала, чего от нее хочет молодой человек, верно, Настя?
- Да, да, мама, ах-ха, не по-о-нима-ла-а...
- Как она не понимала, если он обнимал ее за талию, лез под юбку?..
- За талию и ты ее обнимаешь - а ведь ты все же не кровный родственник. Читал «Доктор Паскаль»?
- Юля, как не стыдно тебе - в такую минуту?!
- Как не стыдно тебе расспрашивать, что делали с бедной девочкой, вместо того, чтобы пойти и узнать все это у насильника, как мужчина у мужчины?
- Мужчина не насилует беззащитного ребенка!
- Она же не беззащитная. У нее есть ты. Ты клялся ее защитить или отомстить.
- Да, безусловно, но... Настя, а что сказали в «скорой»? Акт о дефлорации составили?
... Ненависть - черная, любовь - красная, а презрение - слащавого розового цвета, как испанская плитка в ванной и на кухне...
- Прекрати мучить ребенка! Я сейчас сама пойду изобью этого гада, пока ты пытаешь девочку! Ты что - возбуждаешься от этих мерзких вопросов?
- Юля, но ведь Настя сама виновата, как я и говорил. Зачем она пошла к нему в гости слушать этот идиотский «Брунштейн» или как он там...
- «Рамштайн»! Он сказал «Рам-м-мштайн», ре-едкие за-аписи, ни у кого не-ету... Мне только музыку послушать хоте-елось...
- На такую уловку глупых девочек заманивают испокон века!
- Что ж ты на примерах из собственной юности не объяснил ей про уловки вашего брата?
- Я должен быть виноват в том, что непослушная дочь попала в ситуацию, от которой я тысячу раз предостерегал? Может, я еще и подложил ее под этого паразита?
Сироп тошного малинового цвета затапливает гостиную, в которой трое не переносят друг друга. Скулы сводит от презрения к мужу, который авторитетен, как всегда.
- Что ты предлагаешь теперь делать, Гриша?
- Во-первых, успокоиться. Настя, я понимаю твое состояние, но дело вот в чем - с любой женщиной, даже если она ведет монашеский образ жизни, может случиться аналогичная беда. Ибо зависит она напрямую, конечно, не от женщины - прости, котеночек, я на волне эмоций оскорбил, наверное, тебя запоздалыми упреками, я на самом деле не думаю, конечно, что ты виновата в происшедшем - зависит это не от женщины, а от бессовестности, половой беспринципности и распущенности мужчины. Если аморальный тип удовлетворяет свою половую потребность путем насилия, он, во-первых, болен, во-вторых, мерзавец, а в-третьих, так же неподсуден юридическому, человеческому и божескому закону, как ураган, сносящий крышу дома и убивающий при этом невинного младенца...
... Боже, и я жила с этим человеком десять лет!
- Бессмысленно роптать на стихию, лучше думать, как восстановить, к примеру, дом, разрушенный порывом ветра, как похоронить жертвы землетрясения... И нам всем я рекомендую думать не о том, как это случилось, а о том, как теперь жить. Одно несомненно - семья должна сплотиться еще теснее, - если только это возможно, мы и так большее время прожили душа в душу...
... Боже, сейчас я без затей убью его, и судить будут уже меня - зря пропадет такой изящный психологичный план! Настя, Настя, я теряюсь, я в ауте - что еще придумать, чтобы поймать нашего «отца» и «мужа» за хвост - живой угорь на сковородке...
- Настенька, пойдем, котенок, на кухню, я заварю тебе чайку, ты немного расслабишься... Пойдем, милая... Тебе все еще больно переступать?
- Гриша!!!
- Юленька, тебе тоже необходимо крепкого, горячего и сладкого чаю, чтобы придти в себя. Материнское сердце, разумеется, о беде ребенка болит сильнее, но взвесь все трезво - произошла такая же трагическая случайность, как... ну, как кирпич на голову... В лоне семьи, в кругу близких ты, Настенька, отойдешь душой... Конечно, врачу придется показаться... Не коновалу из районной поликлиники, а хорошему специалисту... У меня был телефон гинеколога, который когда-то работал в поликлинике Минздрава... ушел в частный центр... найду и завтра же позвоню, не волнуйся, детка, тебя осмотрит замечательный доктор... Но в милицию даже не рекомендую ходить - лишние переживания, сопряженные с ненужными откровениями на чуждую и тупую публику...
- Пап... Он... Димка ... Потом, когда... ну, это... все кончилось... Он сказал: теперь от тебя не отстану. Мне, говорит, понравилось. И всем друзьям скажу, какая ты... А что - говорит - ты клевая, титьки у тебя мягонькие, а... такое ужасное слово сказал... ну... там вот... тесно, говорит, кайф словил. Попробуй вякни - есть ребята, они тебя изнасилуют втроем и попишут, всю жизнь будешь себя в зеркале пугаться... И никто ничего не сделает. Милиция, говорит, у этих ребят купленная. А у тебя только мать. Отец, говорит, не мужик, а петух, только кляузы на мастера ЖЭУ строчить может да с работы вылетать за мелкие кражи... Чего-то вспомнил, как ты в университете преподавал - он ведь соврал, пап, да? Что ты в системном блоке кафедрального компа всю начинку поменял на худшую, а детали потом у тебя в портфеле нашли?.. Я теперь Димки боюсь...
- Настя! Даже если этот гаденыш на самом деле так сказал, не смей повторять клевету!
- Пап, я его боюсь...
- Я его не боюсь! Со всеми его дружками! Назвать мужчину петухом - да хуже этого только плевок в лицо!.. Так... так... вот - эта подойдет!..
С разделочной доски улыбается призывная гейша.
- Я покажу ему кляузы! Покажу «начинку компьютера»! Мал еще наговаривать на взрослого человека! А по степени развития никогда не будет достоин!..
Наконец-то в табакерке из розового кафеля поселилось едкое слово «преступление».
У старшей круглые от изумления глаза, прозрачные, зеленоватые, у младшей - карие, с хитринкой.

- Настя, ты - гений...

* * *
«Протокол №...Бредиловского РОВД Москвы от ... мая ... года...

... Гр. Белостолбов Г. М. на предварительном опросе показал, что избил несовершеннолетнего Скуратова Д. И. на лестничной клетке подъезда, где проживает Скуратов Д. И. с матерью, кулаками и тяжелым тупым предметом (разделочная доска), причинив ему вред здоровью средней степени тяжести (справка окружной станции скорой медицинской помощи прилагается) в 22 часа 30 минут ... мая ... года за то, что несовершеннолетний Скуратов в 16 часов 30 минут того же числа совершил половой акт с несовершеннолетней Белостолбовой А. Г., дочерью гр-на Белостолбова, против желания последней (справка окружной станции скорой медицинской помощи прилагается) ... Против гр-на Белостолбова возбуждено уголовное дело. Дело несовершеннолетнего Скуратова Д. И. направлено для первичного рассмотрения в комиссию по делам несовершеннолетних...»

* * *
- ... По месту последней работы Григорий Белостолбов характеризуется положительно - как талантливый ученый и добрый, сердечный человек. Прошу вашу честь учитывать характеристику при вынесении приговора. Уважаемый суд! Ведь очевидно, что отцовское сердце не выдержало надругательства над дочерью! Подумайте, как бы вы поступили на его месте!
- Защитник! Прошу вас не оказывать давления на суд запрещенными методами! Лучше скажите, почему такой белый и пушистый Белостолбов ушел из университета, где его так положительно характеризовали! У меня, например, есть данные, что Белостолбов прославился по месту работы не столько научными изысканиями, сколько бесконечными «поисками правды», которыми замучил всех коллег! И ушел он не по собственному желанию, а по настоятельному желанию всей кафедры, где преподавал, в результате скандальчика, им же самим спровоцированного!.. И кое-что о краже кафедральной собственности поговаривали... Не припомните, в чем там дело было?
- Уважаемый обвинитель, дело трехлетней давности вряд ли имеет отношение к нашему сегодняшнему вопросу! По-вашему, получается, что дочерей некоторых людей можно насиловать безнаказанно? Если они вели себя на работе как-то не так, как это представляется поборникам обывательской морали...
- А по-вашему, уважаемый защитник, получается, что можно творить самосуд! Что в России - законов нет? Обратись в милицию, в суд, и утешай свою дочь, жди, пока юстиция разберется! Но суд Линча - это извините! Мы строим гражданское общество, идем по пути гуманизации судебной системы и всей юриспруденции, а тут происходит дикий случай расправы над ровесником дочери!... Кстати, еще неизвестно, кто на самом деле виноват в происшедшем... Может, девушка сама дала повод... Это если об обывательской морали говорить...
- Уважаемый обвинитель, потерпевшая в зале, я просил бы не употреблять выражений, которые могут ее травмировать. Девушка достаточно перенесла, чтобы вы ей еще на рану соль сыпали...
- Извините, ваша честь! Но почему, мне только интересно, ваш золотой Белостолбов не мог предотвратить это происшествие? Что ж он взрослеющей дочке не объяснил, как себя вести? А потом спохватился!...
- Уважаемый обвинитель, я настойчиво повторяю свою просьбу. Слово гражданину Белостолбову!
- Я имел право набить морду этому подонку, и мне плевать, сколько ему лет! Тот, кто заставил страдать мою дочь, должен знать, что у нее есть защитник!
- Это ваше последнее слово?
- Последнее! Я был бы счастлив видеть его на нарах рядом с собой. Мы продолжили бы наш «мужской разговор».
- Прошу уважаемый суд занести эти слова в протокол! Вы видите - человек не раскаивается, наоборот, угрожает мальчишке!
- Извините, ваша честь, но прокурор оказывает на меня давление!
- Белостолбов, вам слова не давали!
- Я могу, по крайней мере, узнать, светит ли этому выродку колония для малолеток?

- Судьбу Скуратова решит суд.

* * *
«... Суд округа Москвы Бредилово приговорил:
... приняв во внимание отягчающие вину Белостолбова Григория Мстиславовича обстоятельства, определить ему мерой наказания четыре года шесть месяцев лишения свободы... Приговор может быть обжалован в Московском городском суде в течение десяти дней».
- Юля, родная! Я подам апелляцию, слышишь? Я буду бороться! Не унывайте без меня, мои хорошие! Настенька! Мне будет там легче, если ты будешь гордиться своим отцом!
- Подсудимый Белостолбов, вам слова не давали!

- Все равно я буду бороться! Я имел право избить этого малолетнего гаденыша!..

* * *

Это не двор - это потревоженный улей - я-то ничего, а вот бедная моя Настя совсем расклеилась - бежать, бежать отсюда надо! Ну, времени у нас впереди много... Если совсем честно, эти рожи и меня приводят в душевный трепет...
- Ну что, радуешься, сучонка? Отправила мальца за решетку? Думаешь, я не знаю, как ты к нему бегала, чуть я за порог? Как земля таких носит, ух, повыдрала б тебе волосенки крашеные!..
- Валентина Трофимовна! Не советую! Свидетелей много, ваши угрозы весь двор слышит. Я ведь могу новое дело возбудить!
- Ты?! Да, ты можешь, сволочь старая. Яблочко, видно, от яблоньки недалеко падает...
- Вот-вот. По вашему сыну это отлично видно. Дайте пройти!

- Отольются вам слезы мои, гадины вы подколодные!

* * *

- Настя. Ты довольна?
- Димку жалко. Ни за что ведь сел.
- Хм. А Григорий, по-твоему, «за что»? Только честно?
- Ну...
- Вот именно. Но ты этого хотела. Теперь нам предстоит много мелких дел и одно большое...
- Дз-з-з-з-з!
- Слушаю! Да, Геля, добрый день. Соедините, конечно... Рада слышать вас, Клим Петрович. Улажено? Долго улаживали... Да, понимаю, Боже упаси, никого не виню. Просто... вы, наверное, в курсе, какие у нас беды случились. Да, да, муж попал в тюрьму, а дочь... просто говорить не хочу, что пришлось девочке пережить... Плачет в уголочке... Вы же понимаете, сейчас пока я не могу ее оставить одну. Она, как младенчик, цепляется за меня, трясется, чуть я выхожу в другую комнату... Нет, разумеется, мы будем сотрудничать... Сначала удаленно, как вы и предлагали, а потом я вернусь на работу... если вакансия все еще будет открыта... Что вы говорите? Закроется только мною? Приятно слышать... Но у меня сейчас два очень важных дела, их надо провести параллельно: продать квартиру - не можем же мы постоянно находиться в этом дворе! Тут такие тяжелые воспоминания... да и соседи, вы знаете, по-разному реагируют... Не могу позволить, чтобы в Настеньку пальцем тыкали и за спиной шептались... Да, продать квартиру, приобрести новое жилье, подальше от этого района... И девочку надо свозить в санаторий. Я, разумеется, с ней - она без меня не может шагу ступить. Поэтому где-то месяц отдыха у вас прошу... Отдых - это, естественно, фигурально. Спасибо, полагаю, что, благодаря вашей щедрости, мне хватит. Но если потребуется... Хорошо, выпишу аванс... На самом деле, мне неудобно. Ну ладно, ладно, я все вам возмещу честным трудом. Искуплю, так сказать. Спасибо еще раз! До свидания!
- Так вот... много мелких дел и одно большое... Квартиру продать и купить новую - раз. На развод подать - два. Могла бы скрыть свое ликование, не маленькая. Таила ненависть к Григорию столько лет, бессовестная, ввергла меня в пучину заблуждения!.. Что тебе стоило поделиться со мною давно? Думала, что мне муж дороже тебя? Дурында! Станешь сама матерью, поймешь - не раньше, видимо... И три. Это самое главное. Нам с тобой предстоит учиться жить с тяжестью греха. И быть готовыми к тому, что наказание обрушится в любую секунду. И будет неожиданным, но тяжелым. Ах, да - четвертое забыла! Куда ты, все же, хочешь поехать? В горы, к Черному морю, или купим путевку в Европу?
Елена Сафронова

2005 г.