(рассказ)
Велики просторы России. Богат и многообразен язык русский. Наверное, ученые давно подсчитали, сколько в нем местных наречий и говоров, да только простому человеку, то неведомо.
Оторванные друг от друга огромными расстояниями, непроходимыми лесами и болотами, извечным российским бездорожьем, формировали люди свою речь, привычную и понятную им, да их близким, да соседям, а что за лесами да за морями по иному говорят, так туда не докричишься. Порой, кажется, и не один язык царствует на Руси, а много разных, лишь в чем-то схожих между собой.
Блага цивилизации – телевидение и радио, а так же великое переселение из сельской глубинки в промышленные центры постепенно сглаживает местные различия, но и сейчас еще можно услышать в деревнях и сёлах неповторимый певучий говор наших предков.
«Едя, едя, рот разиня, и не видя, шо его баба идя» – покрикивает женщина в рязанском селении на проезжающего мимо на подводе мужа, нарочито выговаривая гласные якающие окончания, будто нет других окончаний в русском словаре.
«Пойду до соседа, поговорю за лошадь, огород вспахать» – сообщает потомок кубанских казаков своим близким, используя предлоги «до» и «за» в привычном для него значении.
Где-нибудь в центральной части России, например в Подмосковье, крестьянин непременно «пошёл бы к соседу поговорить о лошади или на счёт лошади».

Оба русские, оба труженики, привыкшие к земле, а как встретятся, да заведут разговор, так дивятся речи собеседника, словно иностранцы какие.

1
История эта произошла не то чтобы давно, но многие участники ее разлетелись по бескрайним просторам страны. Седина заметно припорошила их виски, но они ещё живы и помнят, как все это было, и дабы не обидеть, кого из них нечаянно, назову я их именами вымышленными, ненастоящими.
И так, приехал, как-то в наш небольшой городок в центре Рязанской области молодой специалист – выпускник юридического факультета. Родом он был из кубанской станицы, в места наши мещёрские попал впервые. Назначили его на должность следователя районной прокуратуры. Паренёк оказался на редкость толковый, юридически грамотный, энергичный, а работоспособность у него была просто уникальная – мог сутками работать, не уставая. Внешне – улыбчивый и доброжелательный, но с какой-то самоуверенной жилкой внутри, заставлявшей его собирать в кулак все свои силы и долбить им в одном, однажды выбранном направлении. Таких людей часто называют у нас упёртыми.
Особыми вопросами старших товарищей он не досаждал, проявлял самостоятельность, однако, как и положено, первое время при выполнении им ответственных процессуальных действий обязательно присутствовали либо сам прокурор, либо его заместитель. Помочь в сложной ситуации, да и присмотреться к новичку требовалось.
Вот и в этот раз, получив ранним утром сообщение об обнаружении трупа молодой женщины в старой части города, решил я, будучи тогда заместителем прокурора района, выехать с Михаилом, так звали нашего нового коллегу, на место происшествия. И он себя увереннее будет чувствовать с моей поддержкой, да и мне спокойнее: как ни как у парня один из первых выездов.
Картина нам представилась загадочная. Труп молодой полураздетой женщины лежал на земле, покрытой сухими опавшими листьями и пожухлой травой, окружённый со всех сторон зарослями кустарника, в стороне от улиц и домов. Лишь узкая тропинка, протоптанная местными жителями, извивалась метрах в пяти от места происшествия. Рядом с женщиной лежали разбросанные предметы ее одежды. Несмотря на легкий осенний заморозок, тело было еще теплым, что говорило о недавнем наступлении смерти. Никаких серьёзных телесных повреждений у женщины не было видно, что в свою очередь добавляло загадок.
Окинув взглядом окружающую обстановку, определив направление осмотра и поручив сотрудникам милиции провести обход близлежащих домов, для обнаружения возможных свидетелей и установления личности погибшей, мы приступили к работе. Михаил писал протокол – я диктовал.
Когда общая картина места происшествия была зафиксирована, к описанию трупа подключился судебно-медицинский эксперт. Воспользовавшись тем, что у Михаила появился еще один помощник, я отошёл чуть ближе к тропинке, что бы выслушать доклад, вернувшихся со своего задания сотрудников милиции.
В это время из-за деревьев появилась старушка – невысокого роста, слегка сгорбленная. Она привычно ступала по тропинке, по которой ходила, похоже, много лет от своего старенького домишки до центра города, где располагался рынок, магазины, да больница с аптекой, ставшие в последнее время самыми частыми объектами ее посещений.
Увидев возле тропинки множество незнакомых людей, старушка замедлила и без того нескорый шаг, но, разглядев, среди прочих, людей в милицейской форме осмелела и пошла мимо нас.
Поравнявшись с местом происшествия, старушка остановилась, долго и с любопытством разглядывая покойную. Затем перевела взгляд на меня и сотрудников милиции, и как-то сочувственно и кротко спросила:
- Что её вот тут, так и зарезали? За что ж её бедную?
Эти вопросы повергли меня в недоумение. Как, по какой необъяснимой логике эта добрая, отзывчивая к чужому горю пожилая женщина, определила причину смерти, когда, даже многоопытный эксперт не мог назвать её определённо без специальных исследований. Зарезали – прозвучало в её устах уверенно и безапелляционно. Но на теле не было ни крови, ни ран, которые могли подтолкнуть к такому выводу. Не было крови и вокруг, и на разбросанной в беспорядке одежде. Отсутствовали и предметы, которыми можно было зарезать.
- А почему Вы решили, что её зарезали? – поинтересовался я.
- Ну, она же мертвая – то ли спрашивая, то ли утверждая, проговорила старушка.
В её голосе прозвучали нотки удивления. Мол, как взрослый человек, по-видимому, большой начальник не понимает таких простых вещей.
- Да. Мёртвая.
- Ну, а раз мертвая – значит, убили, а коль убили – значит зарезали. Как же ещё то?
Старушка внимательно посмотрела на меня, будто пытаясь определить, понял я эти её объяснения или нет, а за тем добавила:
- А чего ей самой то умирать, такой молодой? Так ведь?
- Да я не об этом. Почему вы решили, что её зарезали, а не задушили, например? Крови то нигде нет?
Старушка перевела взгляд на покойную, несколько секунд оценивающе разглядывала её, потом снова повернулась ко мне и утвердительно сказала:
- Значит, все-таки, удавили. А какая молодая, только жить, да жить…
С этими словами она развернулась, и медленно передвигая явно больные ноги, что-то бормоча себе под нос, продолжила свой путь. Пустая матерчатая сумка раскачивалась в её руке, как маятник старинных часов, уставших отсчитывать чужое время. Похоже, бабушка шла в магазин или на рынок. Удивительно, с какой легкостью она изменила свое мнение и из моего вопроса без лишних размышлений сделала для себя однозначный вывод.

Я вдруг подумал, что теперь она непременно встретит кого-нибудь из своих знакомых и расскажет, что в старой части города на пустыре раздели и удавили молодую женщину, и родится очередной нелепый и преждевременный слух, но останавливать и разубеждать пожилую женщину, было бесполезно, да и некогда. Загадок с этим трупом было достаточно, и разгадывать их предстояло нам с Михаилом.

2
Осмотр места происшествия был закончен, протокол составлен и подписан, а все обнаруженные предметы упакованы. Отпустив понятых и отправив труп в МОРГ, следственно-оперативная группа собралась возле милицейского Уазика.
- Ну, так что мы имеем? – обратился я к судебно-медицинскому эксперту.
- Смерть наступила не более часа назад, тело ещё не остыло и трупные явления не выражены. Из телесных повреждений только пара кровоподтеков, давностью образования до одних суток. Причину смерти пока сказать не могу, только после исследования.
- Может она сама умерла, от болезни какой или от перепоя? – заметил оперуполномоченный Сачков. Он, как всегда, опасался, что причиной смерти окажется убийство, которое не удастся раскрыть.
- Может – согласился эксперт, – а ещё может, задушили её. Только не за шею, на шее следы бы остались, а, перекрыв рот и нос, например шарфом, который тут валялся. Шарф мягкий, следов никаких, а результат вы видите.
Выслушав эксперта, Сачков, поежился, словно от холода и вздохнул.
- А как со следами полового акта? Она же раздета – поинтересовался он.
- Следов характерных для изнасилования нет, а подробности после биологических исследований – коротко ответил эксперт.
- Ладно, что у вас? – обратился я к Сачкову и участковому Кузмину Алексею.
Молодой энергичный лейтенант бодро отрапортовал:
- Покойная Пылёва Антонина, около тридцати лет. Жила одна, нигде не работала, часто бывала в различных компаниях. Последнее время её часто видели с Борюней, то есть с Борисом Измайловым. То ли сожительствовала с ним, то ли так, пьянствовали вместе. Я сам их несколько раз встречал, даже протоколы на них составлял за распитие спиртного в общественных местах.
Нравился мне этот молодой участковый. В милиции работал всего пару лет, а участок свой знал, как собственную квартиру. И людей знал не только по именам и фамилиям, но и по местным прозвищам и «зоновским погонялам», что в работе бывает очень полезно. И что самое важное, осведомлен был, кто с кем дружен, а с кем в ссоре. Сразу видно, умел расположить к себе людей, разговорить, получить нужную информацию и грамотно её использовать.

- Ну что ж, пока наш уважаемый медик будет колдовать над телом, наша задача восстановить последние часы жизни покойной. Начинаем с твоего «Борюни» - обратился я к Кузмину – и далее по цепочке. Выясняем поминутно, кто, когда, где и с кем видел Пылёву, пока не доберёмся до времени смерти.

Уже через полчаса в кабинет следователя сотрудники милиции доставили Измайлова. Он решительно переступил через порог, держа руки за спиной.
«Примечательная привычка? Возможно, был судим, надо проверить по картотеке» – мелькнула у меня мысль.
Для начала разговора, я спросил у Бориса, как он себя чувствует, поинтересовался, знает ли он Пылёву Антонину, какие между ними отношения, и чем он занимался вчера и прошлой ночью.
Измайлов вполне спокойно, даже слегка заторможено, рассказал, что с Антониной знаком давно. Отношения у них нормальные. Одно время они пытались сожительствовать, но у них ничего не вышло. Антонину интересовало только спиртное, и она могла уйти с любым мужчиной, лишь бы он предложил ей выпивку. Борису это надоело, и они перестали встречаться примерно полгода назад.
Накануне он почти весь день спал дома. Был в запое. Вечером пошёл к своему другу Славке Климову. Славка, где-то раздобыл пол-литра разведенного спирта. Выпили. Потом смотрели телевизор, разговаривали. Ближе к полуночи пришла Антонина Пылёва с Володькой по прозвищу Бык. Они оба были уже сильно пьяные. Предложили найти ещё спиртного. Славка сказал, что знает место, где можно купить спирт, но нужны деньги. Денег ни у кого не было. Тогда Володька предложил пропить радиоприемник, который стоит у него дома. Сходили к Володьке за радиоприемником, и Славка обменял его на литр спирта. Стали выпивать. Антонину совсем развезло, и она повалила стакан с заветной жидкостью. Вовка обматерил ее за это. На что Антонина обозвала его козлом, схватила со стола Вовкин стакан, залпом выпила спирт и вышла из комнаты на улицу. «Бык» бросился за ней, но Славка его остановил. Что было потом, он не помнил, так как уснул после выпитого.
Выслушав рассказ Бориса, я решил пока на него не давить вопросами, а дать возможность Михаилу все подробно записать. Для «атаки» у нас было слишком мало информации. Я предложил следователю изложить рассказ Измайлова на бумаге, а сам вышел из кабинета.
Когда, освободившись от прочих дел, я вернулся обратно, то заметил некоторую нервозность во внешнем облике и движениях Михаила. Лицо его было красным, глаза блестели, и весь он был похож на молодого насупившегося бычка готового к бою. Борис сидел на стуле, развернувшись к следователю правым плечом, опустив голову.
Сделав вид, что не заметил ничего странного, я спросил:
- Ну, как наши дела?
- Да вот дурочку вздумал ломать – возмущенно ответил Михаил – говорить не хочет.
- Вот так раз. Не хочет разговаривать, значит, есть, что скрывать. Да, Борис? – обратился я к Измайлову.
- Нечего мне скрывать, как было, так и рассказываю.
- Ну, тогда говори, ходил ты до Володьки или нет? – с явным раздражением произнес Михаил.
- Я Вам третий раз говорю: никуда я до Володьки не ходил.
- Тогда кто ходил?
- Никто ни ходил. Мы со Славкой все время были дома.
- Ну вы же сказали, что ходили за приемником – едва не срываясь на крик возмутился следователь.
- Да, за приемником ходили, но это было после, когда Антонина с Володькой пришли, а до этого мы никуда не ходили – также возбужденно ответил Борис, и я заметил, как пот проступил на его лбу.
- Так кто из вас ходил до Володьки за приемником?
Борюня смотрел на нас мутными с перепоя глазами, пытаясь переварить в своем проспиртованном мозгу заданный вопрос и только беззвучно, как рыба, открывал рот.
Сообразив, что происходит, я поспешил на выручку «кубанскому казачку»:
- Значит, вы со Славкой все время находились дома и никуда не ходили, так?
- Так – ответил Борис.
- Потом пришел Вовка с Антониной и предложил обменять на спиртное его приемник, так?
- Так – уже более спокойно ответил Измайлов.
- Потом кто-то из вас ходил к Владимиру домой за приемником, правильно?
- Да – совсем спокойно ответил Измайлов.
- Так кто из вас четверых ходил к Владимиру домой за приемником?
- Я и Вовка, вдвоем ходили.
Тут еще не успокоившийся Михаил почти закричал на Измайлова:
- Так значит, ты ходил до Володьки?
- Никуда я до него не ходил, мы вообще из дома со Славкой не выходили – возмущённый недоверием закричал Измайлов.
Я повернулся к Михаилу и попытался взглядом показать ему, что он не прав и надо успокоиться. Делать замечания вслух и тем самым унижать следователя перед Борюней мне не хотелось.
- В общем, так и запишем, что до прихода Владимира и Антонины вы никуда из дома своего друга Вячеслава не выходили. После их прихода по предложению Владимира вы сходили с ним к нему домой за радиоприемником. – Нарочито делая акценты на предлогах, сказал я, в надежде, что Михаил поймет простую вещь – он не у себя в станице. Люди здесь говорят иначе. Его формулировки вопросов им непривычны и непонятны.
- Кстати, а вы давно знаете этого Владимира? – задал я предварительный вопрос, намереваясь перейти к расспросам о личности возможного подозреваемого.
- Да года два, наверное, – слегка растягивая слова, ответил Борис.
Тут, сообразив, куда я клоню, следуя своей пресловутой упёртости, Михаил не спросил, а скорее выпалил, как скороговорку:
- А что вы можете сказать за Владимира?
Недоумевающе посмотрев на следователя, за тем на меня, Борис вместо ответа спросил:
- А чего это я должен за него говорить? – И, сделав паузу, добавил - пусть он сам за себя говорит. Мне бы за себя ответить.
- Как свидетель вы обязаны отвечать на мои вопросы – напирал Михаил, - рассказывайте за Владимира.
- Ничего я за него рассказывать не буду, пусть он сам за себя рассказывает. Идите к нему и спрашивайте. Я ему не адвокат, что бы за него речь держать. За себя я отвечу, а он пусть за себя сам отвечает – снова перешёл на крик Борис.
- Спокойно, спокойно. – Вмешиваюсь. – Вы просто не поняли вопроса следователя. Он хотел спросить, что вы знаете о Владимире, сколько ему лет, где он живет, где работает, есть ли у него семья…
Борис искоса посмотрел на Михаила, потом на меня и, опустив голову, проговорил:
- Ну, лет ему примерно, как мне, и ростом он с меня только худой очень. Живет со Славкой на одной улице, на Коминтерна. По-моему он сейчас где-то на пилораме калымит, поэтому и Тонька к нему прилипла, почуяла, что у Быка деньги бывают. Шалава.
- Судимости у него есть, не знаете?
- Какие судимости? Так он… Баклан.
Уловив жаргонное слово, и вспомнив руки за спиной Бориса, когда он вошел в кабинет, спросил:
- А вы за что сидели?
- Сто сорок четвертая, часть третья – с достоинством ответил Борис.
- Кража с незаконным проникновением в жилище, значит. Это по старому уголовному кодексу. Выходит, судимы давно? Новый кодекс уже пятый год действует.
- Да вот, как раз пять лет, как освободился.
- Ну, тогда это уже не считается. А вот о характере Владимира можете, что-нибудь сказать? Какой он? Спокойный, вспыльчивый, добрый, жестокий?...
- Я же вам говорю, баклан, он баклан и есть. Все у него на понтах, а как до дела, так в кусты. На Тоньку только и мог орать, а как Славка ему сказал, заткнись, так он сразу и притих.
Михаил, наконец, успокоился и все время нашей мирной беседы с Борисом не проронил ни слова, лишь поспешно записывал ответы Измайлова.

Выяснив все, что было возможно на этом этапе, мы распрощались с Борюней, предупредив его на всякий случай, чтобы он никуда не уезжал до окончания расследования.

Пока мы беседовали с Измайловым Сачков и Кузмин успели узнать и про Славку Климова и про Вовку «Быка», у которого оказалась соответствующая фамилия, Быков, и, опросив обоих, прибыли в прокуратуру.
Объяснения Климова и Быкова в основном совпадали с рассказом Измайлова. Получалось, что после ухода Пылевой из квартиры Климова её больше никто не видел.

Надо выяснять причину смерти.

3
Сержант-водитель запустил двигатель старенького милицейского внедорожника и мы, сотрясаясь на каждой выбоине в асфальте, отправились в МОРГ.
На крыльце одноэтажного кирпичного сооружения, в котором располагалось межрайонное отделение бюро судебно-медицинских экспертиз, облокотившись на перила, стоял эксперт и курил. При нашем появлении на его лице засияла хитрая улыбка.
- А я как раз вас поджидаю. Только что вышел из секционной.
- Ну и чем порадуете – заинтересованно спросил Сачков.
- Не знаю, порадуетесь вы или нет, но версия с удушением не подтвердилась.
Эксперт обвел всех хитрым взглядом, как бы проверяя, какую реакцию вызвали его слова, и продолжил:
- Признаков асфиксии нет, зато есть признаки общего переохлаждения организма. Это я и укажу в акте исследования в качестве причины смерти.
Сачков облегченно вздохнул:
- Слава богу!
- Ты еще перекрестись! – с заметной долей иронии сказал Кузмин.
- А шо вы скажите за… – Привычно по «кубански» начал было Михаил, но вдруг осекся, замер на секунду и, глядя себе под ноги, тщательно подбирая слова, продолжил:
– А что вы скажите по поводу одежды, кто мог снять ее с Пылёвой. Ни сама же она разделась на улице в такой холод?
- Тут, как раз все просто, и это обстоятельство подтверждает мои выводы о причине смерти. Дело в том, что когда пьяный человек замерзает, то на определенном этапе у него возникает иллюзия тепла и даже ощущение жары. Тогда-то он и начинает раздеваться, сам, без посторонней помощи. Это классика судебной медицины, а вы, молодой человек, видимо прогуляли в институте занятие, на котором это рассказывали.
Все, кроме Михаила, добродушно улыбнулись, так как действительно знали об этих особенностях. Михаил слегка растерялся, но, увидев добрые лица коллег, улыбнулся в ответ.
По всему получалось, что, выпив последний стакан спирта, и без того пьяная Антонина, запьянела окончательно, и по дороге домой попросту упала возле тропинки, провалившись в алкогольный угар. Пролежав на голой земле, окутанной первыми осенними заморозками, несколько часов, она скончалась от общего переохлаждения, так и не поняв, что с ней произошло.
Непутёвая жизнь была у Антонины. Пустая и бессмысленная оказалась ее смерть. И все-таки хорошо, что причиной этой смерти не были чьи-либо умышленные действия. Появление на Земле нового убийцы, пожалуй, одно из наиболее печальных событий, которые могут произойти на свете.

По дороге в прокуратуру я вдруг вспомнил заминку Михаила, когда он задавал вопрос эксперту. Понял парень свою ошибку. Исправился. Значит, способен замечать происходящее, впитывать основы профессии, которые не освоишь ни в одном учебном заведении, даже самом высшем. Понял значение слова и важность бережного отношения к нему.

…На следующий день по городу поползли слухи о появившемся маньяке, который караулит в темных местах и душит женщин.
Случайно оказавшаяся на месте происшествия старушка сделала свое дело.
январь-октябрь 2008 год.

Г. Кораблино Рязанской области