Ему есть что показать в Третьяковке

В Инженерном корпусе Государственной Третьяковской галереи открылась очередная выставка из многолетнего проекта "Золотая карта России". На сей раз в Москве гастролирует Серпуховский историко-художественный музей. Рассказывает ИРИНА Ъ-КУЛИК.

Проект "Золотая карта России" начал потихоньку мельчать: показав собрания провинциальных музеев из крупных региональных центров, теперь его организаторы добрались и до ближайших окрестностей. "Русское искусство 1870-х—1910-х годов из собрания Серпуховского историко-художественного музея" — первая выставка нового цикла "Музеи Подмосковья".

История Серпуховского музея восходит к концу XIX века, когда купеческое семейство Мараевых скупило художественную коллекцию некоего обедневшего московского дворянина. Именно она и легла в основу музея. Правда, купцы Мараевы собирали западноевропейское искусство, а его-то Серпуховский музей в Третьяковку не повез, ограничившись произведениями русских художников, поступивших в музей уже при советской власти, в 1920-е годы. Именно тогда в Серпухове появилась неплохая подборка русского авангарда, ради которой, собственно, и стоит идти на выставку.

Из Серпухова привезли бурный "Полдень на Днепре" Давида Бурлюка, почти матиссовские "Бегонии" Ильи Машкова, сочный, как перезрелые плоды, "Натюрморт" Александры Экстер и жесткий, со словно бы кристаллизировавшимися предметами "Натюрморт" Роберта Фалька. Три графических миниатюры Михаила Ларионова 1890-х годов, выдающих влияние "Мира искусств". И внушительную подборку произведений Натальи Гончаровой, в том числе девять больших полотен 1900-1910-х годов, в которых художница предстает то членом космополитического европейского авангарда, то ценительницей национальной архаики. Почти в одно и то же время Наталья Гончарова с равным блеском пишет эмансипированную и богемную "Женщину с папиросой" с помятым, но надменным лицом, и "Баб с граблями", "Стрижку овец" и "Хоровод", который ведут крестьянки, похожие на грубые деревянные изваяния.

Свою версию русской архаики представляют и деревянные скульптуры Сергея Коненкова. Особенно поражает воображение оседлавший почти побежденного дракона "Еруслан Лазаревич". Видимо, следуя причудливой форме деревянной коряги, скульптор изменил анатомию мифологического чудища, снабдив его не тремя, а четырьмя головами. Впрочем, лишнюю голову богатырь уже успел отрубить, так что осталась только аккуратно спиленная шея с отчетливо видимыми годовыми кольцами.

Коненковская скульптура эффектно соседствует с еще одним, живописным всадником, а именно — одной из версий "Витязя на распутье" Виктора Васнецова. Серпуховский музей не ограничился одним только авангардом, который подал московской публике "на десерт", и привез все обязательное комплексное меню, в котором нет ничего экзотического. Как и подобает любому российскому музею, Серпуховский укомплектован пейзажами Айвазовского, Поленова и Саврасова, передвижников и академических живописцев. Тут есть два фривольных полотна Генриха Семирадского — "Песня рабыни" и "Праздник Вакха", представляющих вольные античные нравы в том изобретательно-помпезном стиле, который потом взяли на вооружение авторы голливудских пеплумов. Тут и два брата Маковских — Константин и Владимир. Есть и Илларион Прянишников, с жанром "В ожидании шафера". Традиционную картину русского искусства XIX века дополняют всевозможные более или менее идеализированные крестьяне — "Крестьянские мальчики" Сергея Виноградова и две "Крестьянских девушки" Абрама Архипова, 1891 и 1915 года. И сложно поверить, что представленное на последнем полотне миловидное создание принадлежит тому же сословию и эпохе, что и написанный на пять лет раньше "Хоровод" Натальи Гончаровой. "Национальную идентичность" русские художники искали в самых разных направлениях — в чем можно убедиться даже на выставке из собрания Серпуховского музея.

Газета «Коммерсантъ» № 38(3855) от 07.03.2008

фото к статье