Люблю я в глубоких могилах
Покойников в иней рядить,
И кровь вымораживать в жилах,
И мозг в голове леденить…

Н.А. Некрасов «Мороз, Красный нос»

В лесу, как общеизвестно, родилась ёлочка… в лесу, как не менее общеизвестно, она росла… А вот где и когда рос тот лес история, почему-то, умалчивает.

О судьбе ёлочки, кстати, стихотворно поведала нам Раиса Адамовна Кудашева. Урожденная княжна Гедройц, если что! Из литовского рода древностью своих корней уходящей чуть ли не в палеолит.

В советский Союз писателей её приняли, против всех правил, только за детский стишок про ёлочку, ставший к тому времени культовой песней. И даже дворянское происхождение не помешало!

Авторство музыки нашего новогоднего гимна принадлежит на двоих супругам Бекман – Леониду Карловичу и Елене Александровне. Леонид Карлович продекламировал нараспев стихотворение «Ёлка», опубликованное в детском журнале «Малютка», своей дочери Верочке и набренькал мелодию на рояле, а Елена Александровна переложила мотив на ноты. Случилось это 30 октября 1905-го года.

Раиса Адамовна узнала, что её творение обрело музыкальную жизнь только в 1921-м году, случайно, в поезде, услышав, как незнакомая девочка распевает песенку про ёлочку.

От чего же незамысловатая песенка получила даже не признание, а какое-то квази-религиозное почитание? Видимо, задела Раиса Адамовна какие-то струны русского коллективного бессознательного…

Разбор, наверно, с ёлочки и начнём: почему «на праздник к нам пришла» ель, а не берёза или эвкалипт?

Любовью у наших предков ель и сосна, вообще-то, не пользовались. Их колючки и склонность произрастать в сырых, затенённых, болотистых местах, наводили на мысли о связи хвойных деревьев с Нижним миром. Соответственно, ель считалась деревом смерти. Сажать его во дворе дома категорически запрещалось. Заносить в избу свежие еловые ветви дозволялось в единственном случае – для устилания ими пути похоронной процессии. А сухую еловую ветвь подкидывали в дом соискателя чьей-то руки в случае, если в сватовстве ему было отказано.

Однако, у хвойных было и определённое достоинство, перевешивающее все их (с мистической точки зрения) недостатки… но, чтобы понять какое, надо отложить ботанику и заняться… астрономией.

Время наши далёкие предки определяли с помощью одного-единственного (зато самого точного) календаря – небесного. Точнее, календарей было три – солнечно-лунно-звёздный – совмещённых в один.

Новый год по этому календарю приходился на весеннее равноденствие, когда день сравнивался по продолжительности с ночью. Реликты этого мы наблюдаем до сих пор во многих религиях: день Ахура-Мазды у зороастрийцев, Новруз у мусульман, Пасха (первое воскресенье после первого полнолуния после дня весеннего равноденствия) у христиан.

Аналогичным образом отмечались и другие узловые моменты астрономического года: самый длинный день в году (летнее солнцестояние; Ярилин день aka Купало) и самый короткий день в году (зимнее солнцестояние; Йоль).

Годичный круг кельтских праздников, привязанный к основным астрономическим событиям года.

Однако, небесный календарь был, хотя и самым надёжным, но и довольно капризным. Достаточно было установиться облачности (которая на широте Москвы достигает иногда 280 дней в году) и наблюдения за небом становились невозможны. Поэтому жрецы стали разрабатывать дублирующую календарную систему. То есть, увязывать положение звёзд с некими процессами, более доступными для непрерывных наблюдений. Самым простым и надёжным таким процессом оказалось время цветения/плодоношения растений (тем более, что языческие жрецы жили и богослужили в священных рощах и, например, кельтское их название «друиды» вообще происходит от санскритского слова «друдх» - дерево, лес).

Таким образом, параллельно звёздному зодиаку был разработан зодиак растительный. И растительному зодиаку в редуцированной форме удастся пережить язычество и даже зацепиться в христианстве. Мы до сих пор Пасху встречаем вербой, на Троицу украшаем церкви берёзовыми ветками, на три Спаса в конце лета последовательно освящаем плоды нового урожая, ну, а ёлочке и сосне достались дни вблизи зимнего солнцестояния, так как только они в этот период остаются зелёными.

Что же за ритуалы исполнялись вокруг ёлочки? Чувствую кожей, как у меня за спиной встаёт тень Сигизмунда Яковлевича Фрейда… да-да, камлания вокруг ёлочки были сексуально окрашены, поскольку были направлены на повышение плодородия. Ель, без всякого Фрейда, неприкрыто фаллический символ (шишка – одно из иносказательных обозначений полового члена). Вокруг ели водился хоровод – столь же неприкрытый символ женского полового органа. Причём, фаллической ели надлежало находиться в центре окружности хоровода, что и символизировало ритуальный половой акт.

Этого мало! Вспомните в кого вас наряжали мамы на детсадовские корпоративы? Мальчиков – зайчиками, девочек – белочками. Это тоже половая символика! Заяц – символ мужского сексуального начала

Логотип журнала «Плейбой» все помнят?

Ныне непонятные нам идиомы «заяц в дыру прыгнул» или «заяц капустный лист подломил» – не что иное, как устаревшие метафоры, обозначающие половой акт. Ну, а белка, куница и прочий мелкий пушистый зверёк – символ «треугольника Венеры», то есть, лобкового оволосения по женскому типу (сравните латинские слова vulva – женские гениталии и vulpes – лиса).

Общим же результатом этого ритуального соития должен был стать через 9 месяцев новый урожай следующего года.

Откуда на ёлочке взялись шары и гирлянды? От кельтов. Они в эти дни ждали к себе не Санта Клауса, а Великого Старца Севера.

Внешне Северный Старец от Санты отличался мало – это тоже был бородатый старикашка с посохом и мешком, но… как бы сказать… это был Санта Клаус с обратным знаком.

Имя Великого Старца Севера было глубоко табуировано, поэтому до нас не дошло; изображение тем более, а то, что я здесь привожу в качестве иллюстрации – фантазия современного художника.

Посохом он лупил непослушных детей, а мешок ему требовался не для того, чтобы раздавать подарки, а для того, чтобы складывать в них жертвоприношения.

Одежда Северного Старца была забрызгана кровью, поэтому Санта Клаус до сих пор ходит в красном.

Визит злобного старикашки ничего хорошего не сулил – после его посещения в заиндевевших домах оставались лишь окоченевшие трупы, поэтому друиды старались задобрить его заранее. И под ритуальными ёлочками для Великого Старца Севера забивались человеческие жертвы. Их сердца и кишки развешивали на еловых ветках – они-то и стали, соответственно, прообразами шаров и гирлянд, которые являются теперь непременными атрибутами новогодних дней.

И вот она нарядная на праздник к нам пришла… (фото автора).

Славяне, при оправлении стандартных зимних ритуалов, обходились без развешивания на деревьях сердец и кишок – повелителя морозов они задабривали по-другому: ему дарили жену. Тут же кроется и ответ на вопрос, почему Санта Клаус везде появляется один, а наш Дед Мороз со Снегурочкой. Дело в том, что Дед Мороз дедом (в значении – стариком) был не всегда. Вот как он описан в неадаптированном варианте сказки «Морозко»:

…Старик, увези Марфутку к жениху; да мотри, старый хрыч, поезжай прямой дорогой, а там сверни с дороги-то направо, на бор, – знаешь, прямо к той большой сосне, что на пригорке стоит [такое уточнение со стороны старухи излишне – скорее всего, это стандартное место проведения аналогичных ритуалов и старик его отлично знал], и тут отдай Марфутку за Морозка». Старик вытаращил глаза, разинул рот и перестал хлебать, а девка завыла. «Ну, что тут нюни-то распустила! Ведь жених-то красавец и богач! Мотри-ка, сколько у него добра: все елки, мянды и березы в пуху; житье-то завидное, да и сам он богатырь!»…

Судя по этому описанию, он совсем не старик, а богатырь и красавец!

Стариком Морозку сделал в 1840-м году В. Одоевский в своей сказке «Мороз Иваныч»; с той поры это заблуждение и укоренилось в общественном мнении.

Сказка «Морозко» является ничем иным, как описанием ритуальной свадьбы земной девушки с неким зимним божеством, которое мы знаем, как Морозко (истинные имена славянских богов тоже табуировались и многие из них до нас не дошли – их мы знаем под псевдонимами Морозко (он же Трескунец или Студенец), Кащей и т.п. ).

Итак, Морозке приносили не жертву, а дарили жену. Для этого юную девственницу привязывали к ритуальной ели/сосне и оставляли на ночь замерзать (поэтому в сказке «Морозко» отец не предпринимает ничего, чтобы спасти дочь – он язычник и для него это нормальное явление, если не честь! ). А на утро родственники девушки шли смотреть принял ли Морозко жертву (в сказке это описано, как поездка отца к сосне на следующее утро: «А мачеха по ней поминки справляет; напекла блинов. «Ступай, муж, вези хоронить свою дочь». Старик поехал» ). Если девушка замёрзла (её посиневший от холода труп и стал прототипом Снегурочки), значит Морозке она пришлась по вкусу и сакральный брак свершён; если нет – то это означало, что девица оказалась с изъяном и божество сочло её недостойной себя.

Обратите внимание на устойчивость идиом: цвет шубы Деда Мороза может меняться, а Снегурочка всегда только в синем – это цвет замёрзшей покойницы (и обитателей Царства мёртвых вообще)!

Ну, а потом пришло христианство, которое сочинило собственную новогоднюю мифологию. Ель, дескать, была первым деревом, пришедшим поклониться новорожденному Христу, и за это он сделал её вечнозелёной. Звезду, ведшую волхвов в Вифлеем, поместили на верхушку christmas tree… и т.п. Но, как говорится, это была уже совсем другая история…

Собственно, выше я не изложил ничего, чего бы вы не нашли в интернете и без меня. Что же в этой информации такого? Над чем стоит задуматься?

А вот над чем…

Мы неоднократно сталкивались с такой идиомой, как Мировое дерево. Произрастает оно где-то далеко на севере (и именно оттуда являются к нам Старцы Севера, Санта Клаусы, Деды Морозы и прочие их коллеги). Оно всеплодно. Можно сказать, что оно является вечнозелёным: одна его четверть цветёт, другая – плодоносит, третья – увядает, четвёртая – пребывает в зимнем анабиозе. Смертным Мировое древо являет себя в разных обличиях – оно может быть дубом, яблоней, ивой, ясенем… даже бобом или горохом. Крайне редко, но может оно быть и елью.

А подумать надо вот над чем: не была ель самым архаичным прообразом Мирового древа? Не потеснили ли её с этой роли другие аватары, как потеснили реальные ель и сосну другие виды растений по мере деградации ледникового периода?

Я сейчас вот о чём…

Будем исходить из аксиомы, что мы, нордическая подраса белой расы, сформировались на основе общности охотничьих племён, обитавших во времена последнего ледникового периода, в приледниковой зоне. Это факт даже не научный, а медицинский.

Следующий факт такой: непосредственно к фронту ледника примыкала тундра; за тундрой начиналась лесостепь. Когда ледник начинал отступать, обусловленная его присутствием тундра отползала за ним и её замещала лесостепь.

Процесс этот происходил медленно, но последовательно. Сначала среди типичной тундровой флоры появлялись вкрапления сосны и берёзы. Позже к ним присоединялись ель и пихта. Затем подтягивалась осина. И только потом формировались практически те лиственные леса, которые знакомы нам сейчас в составе дубов, буков, лип, клёнов, ясеней, грабов, ольхи, лесного ореха, боярышников и других видов.

С похолоданием всё происходило в обратной последовательности: исчезали сначала дубовые и буковые леса, а затем еловые, сосновые и березовые. Процесс заканчивался появлением тундровой флоры.

Растительный покров максимума Валдайского оледенения: 1 - границы ледниковых покровов; 2 - субарктические луга; 3 - тундровая растительность с участием остепненных сообществ; 4 - перигляциальная лесостепь с участием тундровых элементов; 5 - перигляциальная степь в зоне многолетней мерзлоты; 6 - перигляциальная степь в области глубокого сезонного промерзания; 7 - область морских трансгрессий; 8 - граница зоны мерзлоты.

Что нам тут интересно (и абсолютно не интересно так называемым «историкам» )? А то, что все растения, заселявшие тундру при отступлении ледника, стали в нашей традиции сакральными: сосна/ель, берёза, осина, дуб… Уверен, что в наш фольклор они вошли именно в такой последовательности и именно в ледниковое время. И первым кандидатом на роль Мирового древа была сосна или взаимозаменяющая её ель. Потому, что это были первые крупные растения, с которыми вошли в контакт наши предки при отступлении ледника!

Онежский петроглиф с первым задокументированным изображением Мирового древа (и оно явно не дуб и не яблоня).

А потом бывшие приледниковые тундры заселили другие виды и, как это часто бывает, роль ели сначала утратила своё значение, а потом поменяла полярность. Более поздняя история знает массу таких инверсий. Например, много тысячелетий спустя аборигены Палестины настолько обожествят своё священное животное – свинью – что перестанут употреблять в пищу её мясо, потом забудут истинную причину этого запрета и сочинят прямо противоположную версию о том, что свинину есть нельзя в виду того, что это нечистое животное. У них миф о некошерности свинины, но уже в своей интерпретации, подхватят евреи и продолжат воздерживаться от её употребления вплоть до наших дней.

Кстати, представители не только флоры, но и фауны испытали ту же тенденцию. Так, из практически полностью вытесненного культом коровы более раннего культа оленя наша наследственная память сохранила лишь то, что 2 августа оный олень «мочит хвост» в открытых водоёмах и это означает окончание купального сезона. Да, вязаный реликт его сохранился на бабушкиных свитерах…

Это тоже пережиток культа оленя – популярность этого незатейливого изображения обусловлена тем, что когда-то олень был основным промысловым видом, от которого зависело выживание наших предков, в связи с этим его обожествили, потом сменился климат и окружающая фауна, а объект поклонения остался, хотя и утратил сакральную нагрузку.

На закуску – самое интересное. Мы показали, что у славян и кельтов было сходное отношение к ели и практически идентичная ритуалика, связанная с днём зимнего солнцестояния. Но пути арийцев (или по-научному носителей гаплогруппы R1a) и кельтов (носителей гаплогруппы R1b) разошлись 16500-15000 лет назад. Это тоже не научный, а медицинский факт.

Нынешние ареалы обитания гаплогрупп R1a и R1b.

Как раз в это время (около 14670 года до нашей эры) в Северный Ледовитый океан прорвался Гольфстрим. Установилась картина течений, характерная для межледниковий, и ледник начал стремительно деградировать.

Установить очевидную связь между первым фактом и вторым не может только даже не близорукая, а наглухо слепая псевдонаука история. Согласиться с существованием этой связи – означает для неё признать, что обрядность, выродившаяся ныне в наши новогодние празднования, возникла до распада общности R1 на R1a и R1b. То есть, тот лес, в котором росла та самая ёлочка, впервые встреченная нашими тогда ещё общими предками, шумел кронами не позднее 13000-го года до нашей эры.

Для меня это логично – даже трижды логично – ибо я уже шесть «Горных фантазий...» посвятил доказательству того, что наши предки обладали достаточным интеллектуальным уровнем, чтобы отразить и передать нам под образом Мировой горы сведения о Валдайском леднике. Но тогда и информация о более поздних явлениях должна была зафиксироваться в нашем фольклоре. Так, что для меня нет ничего удивительного, что мы нашли в нём вехи смены ледниковой флоры на постгляциарную растительность. Но это влечёт за собой слом всех «общепринятых» датировок истории человечества в целом и русских в частности.

А теперь представьте, какую реакцию это вызовет у пропагандистов версии, что история кельтов началась в период галльских войн Цезаря, а история нас, славян, с прихода варягов!?

Орлов Владимир.