Вот уже пять «Горных фантазий…» – №1, №2, №3, №4 и №5 – мы потратили на то, чтобы доказать, что наши предки не просто во времена Валдайского оледенения контактировали с ледником, а отобразили его в коллективной памяти в образе Мировой горы. Если до сих пор вам это не очевидно, то не читайте дальше эти строки. Потому, как дальше я не собираюсь ничего доказывать и объяснять – дальше я буду исходить из этого факта, как из доказанного (благо опровержений моей версии пока не поступало, а критика, если и имелась, касалась лишь отдельных мелких деталей).

Обрабатывая терабайты информации для написания предыдущих частей «Горной фантазии…», я набрал массу свидетельств, отталкиваясь от которых можно, на мой скромный взгляд, не только доказать факт тождества Валдайского ледника и эпической Мировой горы, но и реконструировать некоторые процессы там происходившие.

Все мои реконструкции (если вас это слово не устраивает в данном контексте, можете заменить его на «домыслы» или «бредни» ) будут построены на фольклорных свидетельствах, которые на сей раз я собираюсь привязать к реалиям ледникового периода. Понятно, что умозаключения мои, базирующиеся на столь шатких источниках, и, к тому же, предполагающие серьёзную долю допущений, ни в коей мере претендовать на истину в конечной инстанции не могут. Это будет, скорее, разминкой для ума, тестом на логическое мышление, по окончании которого, может, и выводов-то никаких не последует. Ну, а если они и последуют, то останутся на уровне недоказанных предположений. Хотя… любое недоказанное предположение по-научному называется гипотезой!

А главное, чему хочу я посвятить эту «Фантазию…», так это поиску аналогий. При работе над предыдущими главами я выявил массу просто умопомрачительных переплетений и убедился, что фольклоры разных народов описывают одни и те же явления и факты. Вот их-то мы и будем искать. Искать и увязывать друг с другом и с современными научными взглядами на последний ледниковый период. Начнём с географии…

О локализации своей Мировой горы ведические арии оставили нам множество прямых свидетельств: «На северной стороне, сияя, стоит могучая Меру, причастная великой доле; на ней обитель Брахмы, здесь душа всех существ пребывает, Праджапати, всё подвижное и неподвижное сотворивший»; «Путь в тот небесный город [Амаравати – резиденция царя богов Индры] лежит через северные горы, до вершины Меру и от неё далее по звёздной дороге; но прекрасный город небожителей невидим для глаз грешника»…

Разумеется, «головастые» европейские интерпретаторы указания эти восприняли буквально. На севере – значит, на севере от нынешнего местожительства индусов. Благо, к северу от Индостана и впрямь высятся Гималаи. Их-то и назначили прообразом легендарной горы Меру. Но при этом, зашоренные исследователи «Вед» не учли или не захотели учесть массу непрямых ориентиров, таких как положение звёзд («Над ней неподвижно висит Полярная звезда, а вокруг делают круг созвездия Большой Медведицы, Кассиопеи и Волопаса»), продолжительность дня и ночи («Здесь полгода – день, полгода – ночь, одна ночь и один день вместе равны году»), особенности климата («Там воды застывают, приобретая причудливые очертания [лёд]»), связь с окружающими водоёмами («С этих гор устремляются вниз все великие реки земли, только одни из них текут на юг, к теплому морю, а другие – на север, к белопенному океану»)…

Легко и изящно разгромил в пух убогие экивоки раздутых от самомнения европейских материалистов индийский учёный и потомственный брахман Локаманья Бал Гангадхар Тилак. В своих работах «Орион или Исследование древности Вед» и «Арктическая родина в Ведах», на основе анализа описанной в священных ведических текстах картины звездного неба и прочих феноменов, он доказал, что она соответствует положению звёзд в высоких широтах – от параллели Мурманска и выше.

Тилак

Однако, убедительно увязав положение Мировой горы с Заполярьем, Тилак, видимо, понимая, что его теория и без того обречена на неприятие официальной наукой, не сделал главного заключения – он не упомянул, что гора Меру расположена не просто далеко на севере, а непосредственно на полюсе.

В ведической литературе многократно подчёркивается, что Меру играет роль планетарной оси: «Золотая гора Меру проходит через середину земного шара и выходит на поверхность с двух сторон. На её верхнем конце располагаются Индра, боги и мудрецы. На её нижнем конце подобным же образом находят пристанище демоны. Гору-ось окружает со всех сторон великий океан, разделяющий, словно пояс вокруг земли, полусферы богов и демонов. Со всех сторон от Меру располагаются острова или континенты, вытянувшиеся подобно лепесткам перевернутого лотоса. В обоих направлениях от Меру посреди неба неподвижно стоят две Полярные звезды».

То есть, Меру в ведических писаниях представлена не только как гипотетическая горная цепь, но и как точка пересечения оси вращения Земли с её поверхностью. А поскольку таких точек две, то и гор Меру тоже две – на северном полюсе (Меру) и на южном (Сумеру). И только при таком расположении над Меру может стоять в зените Полярная звезда: «Над ней неподвижно висит Полярная звезда»; «В обоих направлениях от Меру посреди неба неподвижно стоят две Полярные звезды».

У народа, который мне не менее, если не более мил, чем индусы – у русских – планетарная ось представлялась деревом. Тем самым «дубом зелёным», который, если верить Александру Сергеевичу, произрастает где-то «у Лукоморья». В народных заговорах пушкинский «дуб зелёный» именуется «дубом мокрецким». Более же точное и исчерпывающее его название – Мировое древо.

С точки зрения банальной логики, дубом Мировое древо может считаться лишь условно, поскольку на нём произрастают не только жёлуди, но и все мыслимые и немыслимые плоды – оно всеплодно. Самым известным по сказкам «фруктом», произрастающим на Мировом древе, являются молодильные яблоки. Они золотые и возвращают тому, кто их съел молодость и здоровье.

В сказках Мировое дерево может быть не только дубом, но и берёзой (на этот факт обратим внимание – ниже пригодится! ), ивой, ясенем, яблоней (ну, действительно, не могут же молодильные яблоки расти на дубе! ), елью, сосной, смоковницей и даже представителем семейства бобовых. О последнем варианте повествует наша сказка «Петух и волшебные жерновцы» или импортный её вариант «Джек и бобовый стебель» - и там, и там главный герой по гигантскому ростку гороха/боба попадает на небо, где получает волшебные дары.

Кстати, инсценировку сказки «Петух и волшебные жерновцы» любой желающий может наблюдать на Масленицу. Да-да, масленичный столб – вертикальное бревно с прибитым наверху плашмя колесом, с различными привязанными к нему дарами, самым желанным из которых является красный (рыжий) петух – это аллюзия Мирового древа.

Масленичный столб – модель языческого Мироздания

Сам столб изображает ось Мира, колесо – коловращающиеся вокруг неё небеса. Задача испытуемого, забраться по обледенелому столбу на ритуальное «небо», освободить рыжего петуха, символизирующего Солнце, и тем самым принести нам новую весну.

Несмотря на такое обилие аватар, Мировое дерево, в какой бы личине оно не являлось в повествовании, опознать не трудно – в преданиях оно вырастает (часто за одну ночь) от земли до неба. Именно в этом, а не в плодоношении и заключается основной функционал Мирового древа – оно связует собой все Миры нашей Вселенной, от глубин преисподней до небесной обители богов светлой Сварги.

Ещё сведущие люди говорят, что узреть Мировое древо можно только духовными очами; нам, смертным, дано видеть лишь ту точку, в которой его вершина касается неба – мы называем её Полярной звездой.

Из этого описания явствует, что над славянским Мировым древом, так же, как над ведической горой Меру, Полярная звезда стоит в зените. Это значит, что они расположены в одном и том же месте – на северном полюсе! А по иному и быть не может, поскольку иначе они не могли бы играть роль земной оси.

Осталось лишь выяснить, почему у индусов планетарной осью стала гора, а у русских – дерево. Нестыковки здесь нет; скажем так, космологическая схема у обоих народов одинаковая, вот только акценты расставлены по-разному.

На горе Меру, в чудесной роще Нандана, произрастает полный аналог нашего дуба зелёного/мокрецкого – волшебное дерево Джамбу (Розовая яблоня). Хотя дерево Джамбу формально числится яблоней, оно тоже всеплодно и плоды его способны не только утолить голод, но и исполнить самые заветные желания. И так же, как и наш дуб мокрецкий, дерево Джамбу связует собой все части Вселенной: «Корни дерева Джамбу уходят в подземный мир Ямы [царь Царства мёртвых], а вершина поднялась так высоко, что отбрасывает тень на Луну. Крона дерева Джамбу раскинулась в небесном царстве богов, а его ствол служит поддерживающей осью Вселенной».

Ну, а дубу мокрецкому для того, чтобы держать на своих ветвях весь Верхний Мир, требуется соответствующее основание. Поэтому, растёт он на горах, которые называются в разных сказках и былинах по-разному – Светлыми/Святыми/Сиверными/Стеклянными [последнее – явный коррелят льда] и так далее. Более того, непосредственно между корней Мирового древа расположена главная вершина этого горного массива – камень Алатырь. «Голубиная книга» называет Алатырь «всем камням мати». На нём высечены законы мироздания, а основанием своим он закрывает вход в Нижний мир. Под ним же таится источник всех рек – сейчас нам это ни о чём не говорит, а впереди пригодится, поэтому обратим на этот факт особое внимание.

То есть, общая схема и у индусов, и у русских абсолютно одинакова: некая метафизическая горная гряда (Меру – Святые горы) с доминирующей вершиной (Мандара – Алатырь), на которой в райском саду (Нандана – Ирий) растёт волшебное всеплодное дерево (Джамбу – дуб мокрецкий). Разница только в пропорциях: у индусов ведущая роль в этой композиции принадлежит горе, у русских – гипертрофировано дерево. При этом, оба они играют роль земной оси и над ними стоит в зените Полярная звезда. И более чёткого указания на локализацию их точно на Северном полюсе придумать нельзя!

Но аналогии на этом не кончаются. Есть в этой конструкции ещё один элемент. И в прямом смысле, и в переносном – базовый. Вернее, даже два взаимосвязанных элемента.

Первый – это остров, на котором стоит Мировая гора/произрастает Мировое дерево. Второй – соответственно, водоём, этот остров образующий, ибо остров – это часть суши, со всех сторон окружённая водой.

Что за остров имеется в виду в русском варианте, вы надеюсь, уже и без меня догадались – это Буян: «На море, на Окияне, на острове Буяне, стоит дуб ни наг ни одет, под тем дубом стоит липовый куст, под тем липовым кустом лежит златой камень, на том камне лежит руно черное, на том руне лежит змея Гарафена…»; «На море, на Океане, на острове Буяне стоит крута гора Сион-матушка, на крутой горе растет дуб-стародуб...» (библейская гора Сион здесь, разумеется, не причём – это не более, чем поздние включения, вошедшие в заговорную формулу под влиянием христианства; тем более, что название пресловутой горы для нас в рамках нашей темы вторично – главное, что все источники сходятся в одном – какая-то гора на Буяне есть, а на ней растёт Мировое древо! ).

Как любая «обетованная земля», остров Буян в художественном воплощении приобрёл идеализированно-лубочный характер

Остров Буян – сакральный центр славяно-языческой Вселенной; средоточие всех её творческих и производительных сил. Здесь рождаются зори; берут начало все ветра и реки; живут Индрик-зверь – всем зверям отец и Стратим-птица – «всем птицам мати»; обитают «старшая» пчела и «старшая» змея. Буян – обитель «старшин» и среди неодушевлённых предметов; первый среди них, разумеется, камень Алатырь:

Но здесь же, на этом острове, между корней Мирового дерева, хранит свою самую большую ценность царь Кощей: «Моя смерть далече: на море, на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, а в яйце – смерть моя». Сам он проживает неподалёку, в Хрустальном замке на вершине Стеклянной горы [и то, и то – аллюзия на ледник].

Впрочем, эталонным злодеем Кощей является лишь в восприятии людей – боги и полубоги с ним соседствуют вполне мирно. На Буяне проживают (или, по крайней мере, часто там появляются) бог-громовник Перун; богини утренних и вечерних зорь Зорька, Вечорка и Полуночка; первая сказочная красавица Царь-девица, «краше которой во всём свете нет» ; несут службу богатырка Синеглазка и Святогор-богатырь; денно и нощно трудится в своей кузнице слепой кузнец Колыван (отец Святогора); воспитывает, прижитого от Ильи Муромца, сына Сокольника баба Златогорка; буйствует Вихрь-богатырь (аналог греческого Борея)… А рядом с богами и героями ютятся персонажи попроще: «На море на океане, на острове на Буяне стояла небольшая ветхая избушка; в той избушке жили старик да старуха…» («Золотая рыбка» из сборника А.Н. Афанасьева).

Кое-что донёс до нас фольклор и о геологии Буяна. Вот фрагмент заговора на остуду: «…стоит в подсеверной стороне ледяной остров; на ледяном острове ледяная камора, в ледяной каморе ледяные стены, ледяной пол, ледяной потолок, ледяные двери, ледяные окна, ледяные стёкла, ледяная печка, ледяной стол, ледяная лавка, ледяная кровать, ледяная постеля, и сам сидит царь ледяной». А вы как хотели? Мы же доказываем, что Буян (и прочие Мировые горы) это ледник, соответственно, по-другому и быть не может. Скажете, что в этом фрагменте Буян по имени не назван и мало ли, вообще, какой остров имелся в виду. Нет, нет и ещё раз нет! По той причине, что в сакральной заклинательной формуле может фигурировать только Буян и ничто другое. Это так же, как мы без пояснений понимаем, что за Отец имеется в виду в молитве «Отче наш»…

Итак, Буян не просто остров – это остров изо льда. Тогда не мудрено и то, что его столица носит название Лéденец (у южных славян – Ледян). Оттуда приводят на Русь караваны судов с товарами заморскими разудалые купцы Соловьи Будимировичи. Причём, Леденец, скорее всего, не единственный на Буяне город. Нам известны, минимум, два государственных образования, имеющихся на острове. Это Подсолнечное царство и Девичье царство; а каждому царству положена отдельная столица – отсюда и выводы.

У Буяна есть псевдоним, который благодаря кипучему таланту Александра Сергеевича сегодня хорошо подзабыт… вернее, даже не псевдоним, а второе имя… хотя, давайте спустимся на пару абзацев ниже, а там решим, что первое, а что – второе… Имя это Березань. Считалочку детских времён помните: дождик, должник, перестань, я поеду в Березань…? Так, вот – это туда! Туда, где рождаются ветра и дожди и живёт повелитель гроз Перун! А кого же ещё молить о прекращении нежеланного ливня?!

На острове Березань высится одноимённая гора. А на горе Березань произрастает чудесная Солнечная берёза. Примечательна она тем, что растёт «вниз ветвями, вверх корнями». Уже узнали нашу сакральную схему? Остров – Мировая гора – Мировое дерево (на сей раз в аватаре «Солнечной берёзы» ); всё как по нотам. Впрочем, в некоторых источниках, чтобы не путаться, напрямую говорится, что Солнечная берёза растёт на Буяне: «На море на Окияне, на острове Буяне стоит белая береза, вниз ветвями, вверх кореньями; на той березе Мать Пресвятая Богородица шелковые нитки мотает, кровавые раны зашивает...» (христианской Богородице в этом заговоре передались черты языческой Макоши, которая, как известно, является богиней-пряхой и прядёт нити судеб из «золотой кудели», то есть из солнечного света) . О том же поётся и в популярной некогда колыбельной: «На острове Буяне, в синем море-океане берёза белая стоит, на ней колыбель висит…». Этих свидетельств, думаю, уже достаточно, чтобы заключить, что Буян и Березань – это одно и то же.

Название Березань нынешние так называемые «учёные» – всякие там слависты-русисты – склонны выводить от достопримечательной Солнечной берёзы. На самом же деле этимология этого топонима куда глубже – Березань пришла к нам непосредственно из «Авесты»; это производное от Хара Березайти (да, даже не производное, а транскрипция! ). А Хара Березайти (она же Хара, Харати, Харайти, Хараити Барз, Албурз) – это авестийский эквивалент ведической горы Меру!

Хара Березайти, собственно, с языка «Авесты» на наше варварское наречие переводится, как «Высокий Источник». И вот вам, как версия, происхождение топонима Буян. Это в отношении одушевлённых предметов буян – обладатель агрессивно-скандального характера, а применительно к географии буян – «открытое со всех сторон, возвышенное место, базарная площадь, амбар» (Потебня, Преображенский, Фасмер); «нечто возвышенное» (Соболевский). Ключевое слово «возвышенное», синоним «высокого» - «березайти» в переводе на зендский… Всё срослось – Буян, Березань и Хара Березайти – это одно и тоже!

Теперь дело за малым – осталось лишь доказать, что Хара Березайти тоже является островом. Логично же, раз, Березань – остров, то и его прототип должен… вернее, обязан быть островом! Возьмём две боговдохновенные книги – «Авесту» и «Бундахишн» («Сотворение основы») – и мысленно побродим в окрестностях Высокой Хары.

Хара Березайти, по «Авесте» – это горный массив, вытянутый в широтном направлении. Самая высокая вершина этого массива называется Хукарья (Добродетельная); по преданию, она возникла первой и все остальные горы – это лишь её побеги, связанные с ней единой корневой системой (да-да, арии считали, что у гор тоже есть корни).

Расположена Высокая Хара, так же, как и ведическая Меру, далеко на севере. К северу в зороастрийской традиции отношение неоднозначное. С одной стороны, это дэвовская (демоническая) сторона света, вотчина авестийского дьявола Ангра-Манью, насылающего оттуда на прочие страны «злые зимы и пагубные морозы». С другой – здесь расположена обитель солнцебога Митры:

Более того, на вершине Хукарьи установлен престол самого Ахура-Мазды и от его подножия начинается радужный мост Чинват, соединяющий Небо и Землю. По нему души умерших переходят из Мира Живых в Мир Мёртвых – отсюда и название Чинват, то есть Разлучитель. Здесь же, на этой священной вершине берёт начало величайшая из всех рек – Ардви-Сура (Двойная-сливающаяся Сильная). Впадает она в море Ворукаша:

Про Ардви-Суру – девушку и реку – мы много говорили в «Горной фантазии… -4» и повторяться не будем; лучше поговорим про другие реки, менее детально описанные в «Авесте», но для нашей темы представляющие больший интерес.

Вот что сообщает нам книга «Бундахишн» о географии Хары Березайти («Бундахишн» написана не на зендском языке, а на пехлевийском, поэтому названия из неё несколько отличаются от ранее по тексту мною использованных – например, Хара (Хараити Барз) там называется Албурз; Хукарья – Хугар и т.п. ) – поцитируем:

«О свойствах морей он [Заратуштра] говорит в «Авесте», что море Фрахвкард занимает одну треть (земли) на юге, на границе с Албурзом, так что оно хранит в себе воду тысячи озер, таких, как источник Ардвисур, который некоторые называют ключ-озером» («Бундахишн», глава XIII). Итак, горный хребет, известный нам, как Хара Березайти, южными своими отрогами упирается в береговую линию моря Фрахвкард.

Фрахвкард – пресный водоём, соединённый с другими морями: «Из соленых морей три – главные, а двадцать три – малые. Из трех главных одно – Путик, одно – Камруд, одно – Сияхбун. Из всех трех Путик – наибольшее, в котором есть прилив и отлив, и оно находится в той же области, что и море Фрахвкард, и соединяется с [этим] морем. Между морем Фрахвкард и Путик, [что] рядом с ним имеется море, которое называют озеро Садвес. Густое и тяжелое зловоние… проходит из моря Путик в море Фрахвкард. Сильным высоким [ветром] озеро Садвес изгоняет [зловоние], и всё чистое и прозрачное попадает во Фрахвкард и источник Ардвисур и снова впадает в Путик» (там же). На этом пока и остановимся – полученной информации о том, что южные отроги Хары Березайти омываются сложной системой пресных и солёных водоёмов нам пока достаточно. Перенесёмся на её северные склоны.

Здесь, на севере Высокой Хары берут начало две реки: «О свойствах рек он говорит в «Авесте», что эти две реки текут с севера, частично – с Албурза восточного, [частично – с Албурза Ормаздова]. Одна течет на запад, это Арак, одна – на восток, это Вехруд» («Бундахишн», глава XХ). Растекаясь из общего источника на восток и на запад, «…они омывают два края земли, а затем возвращаются в море. Все кешвары [области Ойкумены, населённые людьми] пользуются водой этих [рек], а потом обе реки соединяются в море Фрахвкард и возвращаются к истокам, откуда они вытекают» (там же).

То есть, взяв начало на севере «горного» массива Хара Березайти, реки Арак и Вехруд растекаются в противоположные стороны, огибают Хару, соответственно, с запада и с востока и у южных её склонов впадают в море Фрахвкард. Это то, что мы искали! Хара Березайти – остров, поскольку со всех сторон окружена водой!

Далее в книге «Бундахишн» её составители пытаются развить мысль о том, что воды Арака и Вехруда, в конце концов, опять «…возвращаются к истокам, откуда они вытекают». Делается это, надо сказать, довольно неуклюже – авторы начинают повествовать о некоей системе золотых каналов, по которым вода из моря Фрахвкард попадает на Хукарью: «На юге горы Албурз… построено сто тысяч золотых каналов, и эта вода, теплая и свежая, поступает через канал на высокую [гору] Хугар. На вершине этой горы есть озеро, и в это озеро [вода] втекает, очищается [в нем] и по другому золотому каналу течет и вытекает. На высоте, [равной росту] тысячи человек, от этого канала отходит открытый золотой рукав к горе Хусандом, что в середине моря Фрахвкард. Оттуда часть [воды] для очищения моря [течет] в море, а часть разбрызгивается влагой по всей земле, и все создания Ормазда от нее получают исцеление, и она уничтожает [сухость воздуха]» («Бундахишн», глава XIII).

Понятно, что никаких «золотых каналов», способных доставить воду на высоту около 2000 метров («рост тысячи мужей») не существовало. Составители книги «Бундахишн», получив информацию о легендарной Хара Березайти, не смогли её правильно интерпретировать. По одной простой причине – они жили в совсем других географических и климатических условиях и пытались объяснить непонятные описания со своей, привычной им, точки зрения. Они понимали крайнюю важность переданной им информации, скрупулёзно к ней относились, но – парадокс – абсолютно не представляли истинной природы предмета своих обсуждений.

Они не представляли, зато мы представляем! Но об этом в следующей главе…

Орлов Владимир.