Добро пожаловать!
На главную страницу
Контакты
 

Ошибка в тексте, битая ссылка?

Выделите ее мышкой и нажмите:

Система Orphus

Система Orphus

 
   
   

логин *:
пароль *:
     Регистрация нового пользователя

Такая разная любовь

СОЛДАТЫ

Шёл последний, третий год службы в армии Андрея Быстрова и его сверстников. Чем зримее становились очертания «дембеля», тем длиннее казались сутки, привычные армейские будни. Но время устроено так: когда мы стараемся задержать его бег, оно стремится вперёд; если его торопить, то получается как раз обратный эффект. Особенно это ощутимо на срочной военной службе, когда люди не связывают этот период с какой-то жизненной перспективой. У некоторых вообще укоренилось мнение, что годы в армии – безвозвратно потерянное время для учёбы, работы, семейных отношений, карьеры. Словом, вычеркнутые из жизни годы и всё тут. Отсюда те, у кого есть возможность, деньги, другие рычаги, «косят» от армии.

Андрей проходил службу в начале шестидесятых годов прошлого столетия, когда она в житейском представлении, особенно в деревне, считалась трудной, но почётной обязанностью. Если парню давали «белый билет», то не всякая девчонка пойдёт за него замуж – значит, больной или дефектный. Служили последние дети, родившиеся перед войной. Их было много, военкоматам без труда удавалось справляться с мобилизацией, ребят с самыми малыми изъянами оставляли дома. Со службой мирились как с неизбежностью и для этого срока раздвигали рамки обычных занятий, даже женитьбу переносили на три года, что для жениха и невесты было весьма рискованным делом.

Остро ощущались последствия завершившейся полтора десятилетия назад Великой войны. Почти без передышки началось нагнетание другой войны - «холодной», когда требовалось порох держать сухим, крепить боеготовность. Кто же тогда будет защищать рубежи и безопасность Родины и семей?

Быстров служил в одном из авиационных подразделений, расквартированных в западной Украине. После призыва попал в школу авиационных механиков, через год стал специалистом по кислородному и высотному оборудованию самолётов. Бытовала поговорка: «Там, где начинается авиация, кончается дисциплина». Действительно, у авиаторов границы уставных отношений между лётчиками, техниками, механиками несколько стёрты. Наверно, это обусловлено характером службы, доверительными отношениями, ведь лётчик вверяет свою жизнь, технику людям, с которыми общается, дружит, строит, как теперь говорят, неформальные отношения. Проверить готовность всех систем он не имеет возможности, да это и не входит в его обязанности. Иногда после полёта вместо отметки в журнале скажет технику или механику: «Коля, там лючок открылся, ты наладь защёлку», или «Что-то кислород вытягивать приходилось, посмотри, что там». Каждый схватывал замечание, как собственную недоработку, подтягивался и отвечал: «Будет сделано, командир!». Шутки здесь были неуместны.

Строгости в воинской части определялись скорее его расположением. Не

прошло десятка лет, как перестало существовать организованное, бандеровское сопротивление, именно из этих мест набирались бойцы в отряды украинских националистов, выступавших на стороне немцев. В этих местах жители в основном лояльно относились к немцам, сотрудничали, некоторые даже сожительствовали. Иногда кто-то из местных, не таясь, покажет на парня 16 – 17 лет и, хитро усмехнувшись, скажет: «Это немец ». И такие эпизоды не осуждались, считались обычными.

Как-то Андрею с группой довелось быть в командировке во Львове. Среди прочих достопримечательных мест некогда польского древнего города они посетили известное Лычаковское кладбище. В череде склепов, роскошных памятников вдруг вырывались скромные надгробия с одинаковой надписью: «Погиб от рук убийцы». Обычно в таких могилах лежали инженеры, врачи, военные, учителя, советские служащие, словом, представители интеллигенции, искореняемой антисоветскими, националистическими структурами.

Пополнение части происходило из западных украинских областей и территорий. Наверно, в части рядом с Андреем служили дети или братья тех, кто участвовал в бандеровских формированиях, служил в УПА – Украинской повстанческой армии, выступавшей на стороне фашистов. Тогда невозможно было представить, что спустя несколько десятилетий эти участники будут приравнены в правах и привилегиях, наградах и званиях, добрых словах и памяти с победителями. Развалится Советский Союз, Украина станет самостийной, многие проводимые в ней реформы будут строиться вопреки сложившимся православным, житейским, территориальным традициям и устремлениям людей, привыкшим веками строить добрососедские отношения с русским и другими народами. Новые руководители начнут процесс отторжения от России, сближения с Западом. Но то будет позже.

Состав новобранцев был, как и везде, интернациональный: русских представляли две сотни парней из разных областей, служили латыши, литовцы, даже немцы из бывших поволжских. Служили, дружили, учились обслуживать самолёты, жили армейской, казарменной жизнью. Учебная рота насчитывала примерно 150 человек, все жили в одном помещении. Койки в два яруса, узенькие проходы, в каждый из которых при объявлении подъёма или, хуже того, тревоги сваливаются четыре человека сразу. Распорядок дня: в 6 часов утра – подъём, в 22 часа – отбой на всю жизнь оставили след. Даже в студенческие годы во время экзаменов ночью он творить не мог. В казарме днём оставались, как правило, одни дежурные и дневальные, которые приводили помещение в порядок. Только избавить помещение от спёртого воздуха – трудов стоит. И всё-таки казарма была родным домом. В казарме писали письма, много писем, особенно в первые месяцы службы. Писали каждую свободную минуту родным, близким, друзьям. Особую категорию адресатов составляли девушки. Редкий солдат не переписывался с подругой, соседкой, любимой, невестой. Причём переписка с девчатами носила особый статус – влюблённости, даже если в обычной жизни отношения носили вполне дружеский характер.

Быстров тоже переписывался с Галей из техникума. Не то, чтобы он был сильно влюблён и связывал какие-то послеармейские надежды, просто не хотел находиться в числе тех неудачников, у кого нет девушки. Девчонки более чувствительны и практичны, они знают, что за три года воды утекает много. Сколько парней возвращались, а к ожидавшим подругам становились равнодушны. Однажды Галя написала ему, что ей писать больше не нужно, она выходит замуж. Он взорвался и в последнем письме высказал всё, что о ней думает. Правда, вдумался и оправдал её: что ей оставалось делать?

У Александра Грибоедова есть такие строчки:
Тот скажи любви конец,

Кто на три года вдаль уедет.

Почтальоны сгибались под тяжестью сумок с почтой. Иногда можно было увидеть загрустившего солдата. Это означало многое: долго нет писем, что-то случилось дома, просто человек плохо переносит службу с её жёстким режимом, ограничениями и подчинённостью воинским уставам. Тяготы армейской службы состоят не в физических нагрузках, не в марш-бросках, не в плохом питании, хотя все эти факторы имеют место. Главная трудность заключается во всевозможных ограничениях. Я хочу сегодня пойти на танцы, в кино, на рыбалку, на свидание. Как правило, желание упирается в обычное «нельзя». Нельзя хотя бы вечером поменять форму на штатскую одежду, нельзя идти по улице с расстёгнутым воротником, нельзя вообще идти без цели, нельзя даже в свободное время выйти за пределы части, ибо это приравнивается к самовольной отлучке. Некоторые возмущаются вслух, но получают нарекания и наказания. Другие – молчуны, несут службу безропотно, ни с кем не делятся, протест таят в себе. За такими стараются приглядывать командиры, друзья соседи по койке, пытаются узнать причину, разговорить, отвлечь от грустных мыслей. От молчунов никогда ничего не добиться, они сами принимают неожиданные, шокирующие решения. Однажды в воскресный, солнечный день, когда каждый чем-либо занят, прозвучал выстрел. Оказалось, покончил с собой, будучи в карауле с оружием, курсант соседней роты. Он из породы молчунов, получил известие из дома о том, что его девушка вышла замуж. Обычно солдатам с таким настроением оружия не дают, от них всего можно ожидать, а тут не доглядели.

Вскоре пришла из штаба воздушной армии директива о создании в учебной части курсов по подготовке младших командиров, постоянного сержантского состава, инструкторов. Предполагалось, что с их помощью в части укрепится дисциплина, изменится отношение к учёбе. Что и говорить, настрой на учёбу был шаляй-валяйным. В основном крестьянские, рассудительные парни задавались вопросом: «А что эта учёба, полученные знания и военная профессия дадут мне на гражданке?». И только отработанная система армейских порядков, приёмов и стимулов приводили к нужным результатам.

Из каждой роты отобрали по пять-шесть наиболее грамотных, дисциплинированных курсантов, склонных к лидерству, создали взвод числом примерно 60 человек, влили его в четвёртую роту. Начался интенсивный курс обучения и подготовки младших командиров. Дисциплина в новом подразделении установилась на высокой планке, оно было на виду, аналогов ему не было. Их направляли в самые ответственные караулы, поездки за пополнением, в командировки. Однажды среди ночи взвод подняли по тревоге. Через минуту четыре шеренги курсантов с оружием и полном облачении стояли перед казармой. Обычно в таких случаях шутили: мол, поднять подняли, а разбудить забыли. На сей раз сон отлетел быстро.

Чуть в стороне стояли офицеры, среди них командир роты Санин. Он вышел перед строем и своим пронзительным голосом поставил задачу: «На нашей станции стоит поезд с пьяной бандой призывников, которые всё громят, грабят, насилуют. Задача в том, чтобы локализовать, пресечь преступления. Патронов не жалеть! Патроны подвезут позже!». И дал команду на посадку в стоявшие крытые грузовики. Ехать было не более получаса, все находились под впечатлением момента. Тихо переговаривались: «Неужели стрелять придётся? Ведь они такие же, как и мы год назад…». Когда подъехали к станции, построились, увидели большое число вываливших из вагонов разношёрстных призывников, одетых кое-как, разбившихся на кучки и являвших удивление при виде большого количества вооружённых солдат. Они успели протрезветь, изрядно застыть – ночь стояла прохладной, и выглядели вполне мирно, даже виновато. Курсантов попарно расставили на перроне и вдоль поезда, патронов, естественно, не раздавали. Ещё бы, не хватало хлопот и забот! Вдруг кто-то пальнёт… ЧП на всю армию. Патроны выдавали только перед заступлением в караулы.

Осмелев, ребята стали подходить к курсантам, с интересом разглядывали их, видимо, представляя себя спустя какое-то время в их состоянии. Задавали простодушные вопросы: «А вы на самом деле стрелять будете?». «Будем, при необходимости»,- отвечали солдаты с чувством ответственности и причастности к событию. «Мы не хулиганим, это были несколько пьяных ребят, так их забрали», - миролюбиво отвечали призывники. Часа через два объявили посадку, состав отправился, а курсанты вернулись в казарму.

На первом году службы, точнее 12 апреля 1961 года на учебном аэродроме шли обычные занятия. Группы курсантов переходили от одного самолёта к другому и выполняли необходимый объём работ на электрическом, кислородном, двигательном оборудовании, на фезюляже. В перерывах курили, «травили» байки, рассказывали анекдоты, прикалывали друг друга. Тогда на вооружении стояли бомбардировщики ИЛ-28, двухмоторные. Один парень крестьянского склада, проникаясь сложностью техники, спрашивает у товарища: «Слушай, Миша, я понял, что один двигатель заводится от горючего. А второй-то как?». Миша был из числа юмористов, не моргнув глазом, ответил: «А второй приводится через ремённую передачу от первого». Сидевшие рядом курсанты захохотали, и розыгрыш мог продолжаться весь перерыв.

Однако смех мгновенно прекратился, все увидели бегущего по взлётной полосе дежурного офицера. Он был без фуражки и что-то кричал истошным голосом. «Не война ли?» - мелькнуло у некоторых. Напряжение в мире тогда было высоким. Офицера окружили. Ещё не отдышавшись, он выкрикивал: «Человек в космосе! Русский! Военный лётчик!». В то время мало кто знал что-нибудь о космосе, тем более о запуске туда человека. Опомнившись, стали задавать вопросы: «Как фамилия? Из какого полка? Какое звание?». Офицер фамилию забыл и стал перебирать: «Не то Гарин, не то Гаранин… А вспомнил: Гагарин…Юрий зовут!», - радостно выпалил он, на другие вопросы ответа не было. Вечером, сидя у репродуктора в красном уголке, слушали подробности полёта первого человека в космос.

***
Окончены командирские курсы. Выпускникам присвоили звания сержантов, и они, прихватив свои нехитрые солдатские пожитки, пришли в свои роты. Андрей вернулся в пятую, где начинал службу, откуда его направляли на курсы и где пристально следили за его командирским формированием. Были случаи, когда роты отзывали своих направленцев, делали замену. Быстрова назначили заместителем командира первого взвода, где командиром был старший лейтенант Шойхет. Учебный взвод состоял из двух классных отделений по 30 человек в каждом с сержантом во главе. Служба пошла в новом качестве. В очередной призыв разъехались за пополнением. Шойхет взял Быстрова с собой в Житомир, откуда сам был родом. По дороге разговаривали о том, о сём.
- Товарищ старший лейтенант, Вам хорошо бы иметь заместителем свехсрочника со стажем службы, - поделился Андрей своими соображениями.

- Нет, Быстров, ты не прав. Зачем мне нужен заместитель, который в одно время со мной с работы уходить станет, а взвод после отбоя будет предоставлен сам себе. Ты запомни, что все приключения и преступления происходят ночью: самоволки, драки, поножовщина, кража оружия. Да мало что может случиться при таком скоплении людей, характеров, национальных проявлений. Ты смотри за ребятами, склонными к криминальным делам, кто может тайно верховодить, быть авторитетом. Я это знаю по прежним местам службы. Хорошо, что нашу роту пока Бог милует. Так вот все обострения происходят ночью, когда командиры покидают казарму. А вот ты и другие сержанты, чьи койки стоят в общем ряду, можете вовремя принять меры, погасить скандал, вызвать быстро дежурного по части, офицеров, словом, предупредить преступление, может, даже чью-то жизнь спасти. Так что мне нужен заместитель в казарме круглосуточно, - откровенно признался Шойхет.

Помолчав, что-то обдумывая, вдруг спросил:
- Быстров, ты не хотел бы стать офицером? Ведь из армии в военное училище поступить гораздо проще. Нам недавно пришла разнарядка по училищам. Нет, я не хотел бы тебя отпускать, но и желание сдерживать не стану.
- Видите ли, товарищ старший лейтенант, у меня брат офицер, участник войны. Очень мне нравилась его военная форма, особенно золотые погоны. Когда он приезжал в отпуск, все девчонки сбегались к нашему дому. Я однажды высказал ему свою сокровенную мечту стать офицером. Брат не отозвался одобрительно, не стал отговаривать, он только сказал: «Сходи в армию, послужи, посмотри, как живут офицеры, и тогда примешь решение. Только мне об этом непременно напиши». Я целый год жил в его семье, его то и дело ночью вызывали в часть по тревоге. Он хватал свой «тревожный» чемоданчик, садился в приехавшую за ним дежурную машину и уезжал иногда на несколько дней. Теперь вот служу и наблюдаю изнутри, так сказать.
- И что, нравится? – с подвохом спросил Шойхет.

- Я перед армией окончил техникум, успел поработать на одном оборонном заводе в литейном цехе в четырёхсменном режиме. Там тоже не сахар. Скорее всего, всё-таки после армии буду поступать в гражданский институт, совершенствовать профессию. А там видно будет, служить ещё долго.

Они забрали пополнение, около трёхсот человек разношёрстной публики. Разместили по вагонам. Стали перебирать военкоматские карточки призывников, чтобы отобрать в роту приметных ребят: грамотных, спортсменов, музыкантов, фотографов, художников. Такой привилегией пользовались все сопровождающие. В часть кроме украинцев привезли из Литвы, Латвии, Молдавии, немцев из Поволжья, из некоторых российских областей. Снова наполнили роты, начался ставший привычным цикл обучения и службы.

Однажды Шойхет пригласил Быстрова в канцелярию – обиталище офицеров роты.
- Быстров, я считаю, что ты достоин вступления в партию. Ты хорошо служишь, командир, наш взвод на неплохом счету в роте и всей части, - начал командир взвода по-солдатски без околичностей, он обращался к своему заместителю только по фамилии и на «ты». Шойхет кроме командирских обязанностей был секретарём партийного бюро роты.
- Но я понятия не имею, чем занимаются члены партии, ведь у нас в партии только офицеры и старшина Щетинский, участник войны.
- Конечно, в партии лучшая часть общества, в неё принимают не всех. Сначала проходят годичный кандидатский стаж. Ты только начал активную жизнь, тебе предстоит участвовать в непростых процессах и ситуациях. Насчёт своего солдатского статуса не сомневайся, в партии большинство простых рабочих и колхозников, в нашей части есть несколько солдат и сержантов. Некоторых из них принимали в партию ещё на гражданке. А неблаговидные поступки совершают даже генералы и министры, может, даже чаще, чем простые люди. Я не тороплю тебя, ты подумай. И пока ни с кем на эту тему не говори.
Шойхет словно бы забыл о разговоре. Однако спустя несколько дней спросил:
- Ну, подумал насчёт вступления в партию?
- Я бы не возражал. Мой отец состоял в партии, но он погиб на фронте, старший брат тоже член партии, - как бы в раздумье произнёс Андрей.

Вскоре его приняли кандидатом в члены КПСС.

***

Время проходило в привычном режиме, в строгости, в подготовке механиков для авиационных полков. Снова многие шарахались от учёбы, но вступал в действие армейский принцип: «Не можешь – научат, не хочешь – заставят». За хорошие поступки поошряли вплоть до краткосрочного отпуска на родину, за проступки наказывали. Строгость в подразделении держал старшина роты Щётинский. В его обязанности входило наведение и поддержание порядка в казарме и на прилегающей территории, кормление в столовой, обмундирование, помывка, стирка и множество мелких хозяйственных обязанностей. Старшинами рот были, как правило, фронтовики, не успевшие выучиться, получить профессию. Они держались независимо даже с офицерами. Курсанты знали слабые места старшины, ведь некоторые куосанты имели высшее образование, где-нибудь в курилке беззлобно подтрунивали.
- Товарищ старшина, как, на ваш взгляд, можно совместить расстояние и время? – спросил однажды курсант Кравчук старшину Щетинского.

- Это очень легко, - старшина вошёл в сквер, позвал шутника. – Бери, Кравчук, лопату и копай от забора и до обеда. Глядишь, расстояние и время сойдутся.

Сквер перед зданием казармы – особая история. По длине он равнялся казарме, по периметру обсажен густым подстриженным кустарником, внутри разбивались клумбы с цветами. Все построения роты проходили за сквером, но через сквер то ли по-солдатски непродуманно, то ли умышленно не сделали тропинки и бежать в строй нужно было, огибая половину сквера. Опаздывающие обычно «срезали» углы и через кусты бежали в строй. Старшина Щетинский знал об этой слабости, был бдителен. Он останавливался перед строем, вызывал провинившихся, объявлял один наряд на кухню вне очереди и обычно присовокупливал: «Я вам докажу, что сумма двух катетов короче гипотенузы». Ровное течение службы перемежалось происшествиями, некоторые из них считались чрезвычайными. Обычно в воскресенье много свободного времени, занимают его кто как может. Одни пишут письма, другие играют в футбол или волейбол, третьи ходят в гости. Недавно открыли на территории части солдатское кафе, где за чаем можно посидеть с друзьями или земляками. Однажды произошло по военным меркам ЧП – чрезвычайное происшествие. Несколько курсантов-выходцев из прибалтийских республик в погожее воскресенье удалились на болото в пределах части. Одни преобразили внешность: опустили отвороты пилоток, засучили по локоть рукава гимнастёрок, изменили форму погон, сняли звёздочки, завернули сапоги, вымазали грязью лица. В руках появились деревянные автоматы, похожие на немецкие военного образца. Ну, настоящие немцы, фашисты, вооружённые и свирепые. Другая группа осталась в своей обычной форме. Начался условный бой, где немцы уничтожали русских, убивая и забирая в плен. Игра затянулась, у них появился азарт, загорелись глаза, им доставляла истинное наслаждение победа в бою над русскими. Всю баталию фотографировали в подробностях.

На другой день фотокарточки оказались в политотделе, видимо, за их приготовлениями следили или кто-то из участников действа проинформировал. Скандал был большой, но за пределы части не вышел. Дали понять, что была игра с искажением действительности. С ребятами провели нужные беседы, они ходили, как в воду опущенные, боясь посмотреть в глаза сослуживцам. Но все поняли истинный настрой прибалтов, их отношение к советским порядкам. Конечно, им больше по душе были немецкие. Однако тогда не думали, что всё так глубоко зарыто. Пройдут десятилетия, развалится Советский Союз, одними из первых из него выйдут прибалтийские республики, начнётся враждебная антисоветская, антирусская кампания.

***
Прошёл слух, что есть приказ министра обороны о возможности поступления в институты со сдачей вступительных экзаменов до окончания срока службы. Командование части о приказе помалкивало, опасаясь массового желания всех, имеющих среднее образование, поступить в вузы. Ведь в случае успешной сдачи воинская часть лишилась бы всего младшего комсостава. Слух о приказе подтвердился. Более того,

командование части обязано было организовать подготовительные курсы для содействия поступающим. В случае провала на вступительных экзаменах абитуриент обязан возвратиться на место службы и снова стать солдатом до окончания срока, то есть на три-четыре месяца.

Опасения командования подтвердились, почти все младшие командиры изъявили желание поступать в вузы, ибо возникало несколько маленьких привилегий. Во-первых, подготовительные курсы организовывались в средней школе посёлка, значит, трижды в неделю можно почувствовать себя вольным слушателем. Затем месяц полагался на сдачу экзаменов, и даже в случае неудачи его можно провести дома или рядом. Полной победой считается успешная сдача вступительных экзаменов и зачисление в число студентов. Ради такого стоило потрудиться.

Однако командование части не собиралось легко сдаваться. Оно объявило, что по окончании курсов будут устроены экзамены – своего рода «сито», и тот, кто имеет слабые знания и не сдаст их, не будет отпущен. Делалось под благовидным предлогом – мы не можем допустить, чтобы наши абитуриенты слабо были подготовлены. Все поняли, что этот пропускник пройдут немногие. Но в приказе министра обороны не говорилось о таком «сите», значит, это самодеятельность местных командиров. Третий год службы объясняет многое. Военнослужащие обретают большой опыт, уверенность, смелость, мол, срок службы не добавят и в тюрьму не посадят. Организовали коллективное письмо командующему воздушной армией, спустя короткое время все препятствия были сняты.

Андрей и большинство сержантов добросовестно восполняли потерянные за время армейской службы знания. Конечно, те, кто только что окончил школу, выглядят предпочтительней, но он и мысли не мог допустить, что придётся возвратиться в часть после провала на вступительных экзаменах - просто позор! Да и служить ещё несколько месяцев будет мучительно. Он внимал всему, что давалось в школе и при случае подчитывал в казарме. Некоторые же не стремились в институт и к подготовке к экзаменам относились легко: занятия прогуливали или подрёмывали на них, бегали к местным девчонкам, посмеивались над слишком усердными зубрилами.

СТУДЕНТЫ

0
 
Разместил: admin    все публикации автора
Изображение пользователя admin.

Состояние:  Утверждено

О проекте