Начиная со второй половины 50-х годов XVIII века, в продолжение шести с лишним лет, Михайловские сокровища будоражили умы русских венценосцев. Императрица Елизавета Петровна и император Петр III, супруг Екатерины II, вынуждены были заниматься известиями о михайловском кладе, отвлекаясь от важных государственных дел. Что же представлял собою рязанский городок Михайлов, основанный в 1551 году по указу Ивана Грозного, и где, по известиям упорных доносителей, якобы были зарыты 38 бочек с золотом, жемчугом и серебром?

В этом памятном году воеводы Александр Иванович Воротынский и Михаил Петрович Головин заложили город, «удобный крепостью»[1]. При закладке церкви нашли древнюю икону Михаила Архангела, и в память об этом событии Грозный повелел назвать город Михайловым. В пограничном украинном городе, каковым он являлся, поселили казаков, взяв их из разных мест оборонительной Вожской засеки. Атаманствовал над казаками Иван Фестов (Федцов). Вместе с князем Иваном Дашковым Федцов ходил на Кавказ, в Кабарду, усмирять бунтовавших инородцев и вернулся оттуда не с пустыми руками[2]. Ему обязан небольшой город Михайлов строительством и украшением местных храмов. Но не только атаман Федцов разжился добром, обогатились и его удалые казачки. Они познали вкус поживы и привыкли своевольничать. Казаки не отличались строгой дисциплиной, и уже через несколько лет их приходилось отлавливать по лесам, как разбойников. Сам атаман немало способствовал казачьей вольнице. Михайловцы одними из первых признали Лжедмитрия II и бунтовали против боярского царя Василия Шуйского. Не смог усмирить местных казаков посланный в Михайлов царский воевода, князь Иван Андреевич Хованский.

В 1607 году михайловцы примкнули к восстанию Ивана Болотникова. Возглавлял михайловских бунтовщиков рязанский боярин Исак Сунбулов. Народ считал Сунбулова сродни знаменитому разбойнику Кудеяру-Тишининову, поэтому суровый воевода пользовался таким доверием у казаков и держал город в «ежовых рукавицах». Исак Сунбулов на стороне Шуйского сражался против Прокопия Ляпунова, а затем со своими храбрецами влился в его народное ополчение. Поскольку Михайлов был и оставался стратегически важным оборонительным центром, то, несомненно, в городе должны были храниться, наряду с городской казной, и различные сокровища его обитателей и завоевателей. Предположение не лишено основания, поскольку в Михайлове в Смутное время квартировал несколько месяцев казацкий атаман и боярин Иван Заруцкий вместе с польско-русской царевной Мариной Мнишек. Как пишет историк: «когда земское ополчение приближалось к Москве и в Коломне казалось небезопасным, Заруцкий с Мариной ограбили город, убежали в Михайлов и там оставались несколько месяцев»[3].

В июле 1756 года в Правительствующий Сенат поступил донос от оренбургского казака Терехова о том, что в Михайлове, в Щетинной слободе, у пахотной солдатки Ирины Богатыревой хранятся несметные сокровища: 36 бочек серебряных денег, да 2 бочки золота с жемчугом[4]. В доказательство казак предъявил купленный в слободе камень. По распоряжению Сената в Михайлов был направлен секунд-майор Ингермоландского полка Алсуфьев. По учиненному сыску в доме солдатки Богатыревой и в других окрестных местах никакого клада обнаружить не удалось. По указу императрицы Елизаветы Петровны казаку Терехову за ложное доносительство предписывалось вырвать ноздри и сослать в Оренбург, а товарища их, Козмодемьянского ямщика Малышева, бить плетьми и отослать на военную службу[5]. Однако на этом история с Михайловскими сокровищами не закончилась.

Через год, в канцелярию генерал-фельдмаршала, графа Александра Бутурлина, поступил новый донос о михайловском кладе. Граф Бутурлин не дал хода бездоказательной истории, положив дело под сукно. Однако жалобщики на этом не успокоились. В 1759 году императрице Елизавете Петровне поступили сразу два доноса: от купца Антона Белова и от «Россиянина», как он подписался, Алексея Росторгуева. По именному указу императрицы в городе Михайлове для отыскания клада были направлены следователь-экзекутор Евлашев и рудокопный мастер Тихонов. При осмотре домов вдовы Ирины Богатыревой и ее соседки Матрены Рыжкиной, а также мест вокруг их домов ничего не обнаружили[6]. По сему, Сенат определил: доносителей купца Белова и Расторгуева, а также ямщика Малышева бить плетьми и сослать в солдаты. Ямщика Малышева сослать в военную службу: «<...> а буде Малышев в солдаты не годен то наказать его кнутом, сослать на поселение в г. Оренбург»[7]. Спустя два года последовал новый донос Малышева графу Гендрикову. Для большей убедительности своего донесения Малышев привлек в компаньоны старосту Новогородского уезда Сойкинского погоста Куркова. Для расследования этого щекотливого дела доносчики просили, чтобы направили лейбкомпанейца, сержанта Григория Седина. Но на этот раз никого в Михайлов не посылали[8].

Во время кратковременного царствования Петра III за Михайловский клад взялись не шуточно, введя в действие отлаженный механизм тогдашней бюрократической машины. В феврале 1762 года дворцовый крестьянин Петр Чугин и солдат Ингерманландского полка Никифор Подноров подали доношение, что в домах солдатской жены Ирины Богатыревой и ее напарницы, Матрены Рышкиной, хранятся несметные сокровища. Розыскатели и доносители устремились в казачью Щетинную слободу[9]. Кстати, в соборной церкви архистратига Михаила, наряду с другими драгоценностями, хранилась и польская печать[10]. На этот раз в Михайлов по розыску пресловутого клада направились упорный доноситель, ямщик Илья Малышев, и поручик Преображенского полка, немец Моллер, который и установил при тщательном разрытии показанных мест, что никакого клада в Щетинной слободе не имеется, а посему, по докладу вышеозначенного поручика был выпущен специальный правительственный указ от 20 апреля 1762 года, гласящий, «<...> чтобы положить конец ложным доносам о Михайловских сокровищах за неправильный донос и напрасное Его утруждение учинить публичное доносителям по всем поименованным в указе местам наказанием кнутом, сослать в Нерчинск в вечную работу, чтобы впредь от них таких неправильных вымышленных доносов быть не могло и дабы другие смотря на те неправильные и ложные доносы чинить не отважились. С прописанием учиненнаго в продерзости наказания публиковать, во всем Государстве печатными указами <...>»[11]. Таким трагическим образом закончилась довольно-таки темная, очень непонятная история о мнимых Михайловских сокровищах. Что могло подвигнуть множество людей в течение нескольких лет упорно доносить и разыскивать Михайловские сокровища? Может быть, обычная корысть, человеческая зависть, неразделенная любовь к Ирине Богатыревой? Скорее всего, виной всему народные легенды о сокровищах, привезенных когда-то удалыми Михайловскими казаками и атаманом Федцовым из далекой Кабарды. Но самое главное, что эти ненайденные сокровища преспокойно дожидаются своих открывателей в г. Михайлове и его окрестностях, поскольку они, по всей вероятности, должны были быть.

Порукой этому должно служить пребывание в г. Михайлове казацкого атамана и боярина Ивана Заруцкого вместе с «воренком Иваном» и его матерью, бывшей русской царицей Мариной Мнишек. Не с пустыми же руками пришли они в Михайлов из ограбленной ими Коломны и, должно быть, немало оставили серебра и злата, когда вынуждены были срочно бежать от царских воевод в Лебедянь и Воронеж, а затем в далекую Астрахань[12]. В 1618 году попытались, было, прорваться к Михайловским сокровищам польско-запорожские казаки гетмана Сагайдачного, сожгли посад, но не осилили городскую оборону и с позором удалились[13]. Заколдованный клад не дался им в руки.

Источник: "Легенды Рязанского края", В.Семин.

Сноски:

1. Макаров М. Заметки о землях рязанских // ЧОИДР. М., 1846. № 4. С. 16.
2. Там же. С. 17.
3. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993. С. 400.
4. Федоров А.Ф. О мнимых сокровищах г. Михайлова // ТРУАК. Рязань, 1911. Т. XXXI. Вып. 1. С. 66.
5. Там же.
6. Там же. С. 67.
7. Там же.
8. Там же.
9. Добролюбов И. Там же. Зарайск. 1884. Т. 1. С. 286.
10. Там же. С. 287.
11. Федоров А.Ф. Там же. С. 68.
12. Костомаров Н.И. Там же. С. 401.

13. Календарь Рязанской губернии на 1886 год. Рязань, 1886. С. 72.