Добро пожаловать!
На главную страницу
Контакты
 

Ошибка в тексте, битая ссылка?

Выделите ее мышкой и нажмите:

Система Orphus

Система Orphus

 
   
   

логин *:
пароль *:
     Регистрация нового пользователя

Как Гуссенбах подружился с Кучугурками

У праздника, что мы вчера отмечали, за историю его существования было несколько названий – начиная, естественно, со «Дня Великой Октябрьской Социалистической Революции». Ныне его вообще перенесли на несколько дней вперед, совместили с крупным Православным праздником Казанской Божией Матери и назвали Днем народного единства. Но мне больше на душу ложилось «промежуточное» название, маловразумительное, однако трогательное и искреннее, точно неумелый лепет ребенка, пытающегося объяснить, что он одинаково любит и маму, и папу, и бабушку, несмотря на очевидные недостатки и грехи взрослых… День согласия и примирения – называлось 7 ноября с 1996 по 2004 год.

«Октябрьская революция 1917 года коренным образом повлияла на судьбу нашей страны. Стремясь впредь не допустить противостояния, в целях единения и консолидации российского общества постановляю:
- Объявить праздничный день 7 ноября Днем согласия и примирения
- Объявить 1997 год – год 80-летия Октябрьской революции – Годом согласия и примирения» - было сказано в Указе Президента РФ об учреждении оного дня. Народ, к тому времени утративший всякое доверие к власти, и эту инициативу «сверху» воспринял в штыки, а новое название дня 7 ноября как только ни охаял: это чье, блин, согласие? Это с кем, блин, примирение? Это что мы должны делать, чтобы праздник отметить, трам-пам-пам?!.. Право, в этих вопросах была сермяжная правда… в основном та, что многострадальный и многонациональный советский народ упомянутыми восьмьюдесятью годами был настолько «натаскан» на поиск врага извне или рядом, что жить без врага ему казалось одиноко и скучно. Тем более – «соглашаться» и «примиряться» многоликий наш народ не умел. Это ведь категории религиозные. Как сказано в «Молитве оптинских старцев»? «Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твердым убеждением, что на все Твоя Святая воля.

Во всех моих словах и делах руководи моими мыслями и чувствами.

Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою». Мудрость покорности судьбе и послушания высшей силе – непростая мудрость; и я понимаю всех, кого возмущало непонятное отмечание Дня согласия и примирения.

Но сегодня, 7 ноября 2010 года, художественный руководитель Скопинского народного молодежного театра «Предел» Владимир Дель продемонстрировал рязанцам, как возможно понимать согласие и примирение. И как делом воцарять на земле эти вот благие явления…

Сегодня, 7 ноября, в Камерном зале филармонии им. Есенина состоялась рязанская премьера спектакля театра «Предел» «Гуссенбах – Кучугурки». Тремя днями ранее, 4 ноября, эту же премьеру продемонстрировали в Скопине. Не сомневаюсь, что и тут, и там были аншлаги. Как всегда на всех постановках «Предела». А спектакль с таким интригующим названием был уже некоторое время на слуху, и я писала о нем, предвосхищая встречу нашего зрителя с этим действом, в газете «Рязанские ведомости» за 15 сентября с.г. В начале сентября молодежный театр «Предел» вернулся из поездки в Ульяновск, где состоялся Общероссийский фестиваль культуры российских немцев, организованный Международным советом немецкой культуры (МСНК). На него съехались представители разных творческих профессий. Среди них было всего два театра. Один – скопинский «Предел» со спектаклем, подготовленным специально к этому масштабному мероприятию. «Гуссенбах – Кучугурки» тронул ульяновских зрителей и гостей фестиваля до слез. «Предел» стал лауреатом премии фестиваля «Авангард». В будущем, 2011 году постановка «Гуссенбах – Кучугурки» станет демонстрироваться по всему Поволжью. Они проедут на пароходе по всем крупным волжским городам с этим спектаклем. Формально в следующем году исполнится ровно 70 лет со дня «переселения» немцев Поволжья в глубь России, как потенциальной «пятой колонны» агрессора. Но, по сути, даты не имеют основополагающего значения - просто пришло время рассказать иную, не плакатную правду о Великой Отечественной войне, о том, как она не смогла ожесточить умы и сердца людей, не смогла победить силы любви (вот оно, художественное воплощение согласия и примирения!). Новый спектакль «Предела» был принят «на ура» аудиторией, с которой наши герои раньше не встречались.

«Гуссенбах – Кучугурки» коллектив «Предела» репетировал страшным летом 2010 года, в безумную жару – и, благодаря упорному труду, тяжелую погоду артисты перенесли легко, как будто не заметив. В нем задействованы несколько юных актрис и сам Владимир Дель. Режиссером спектакля стал Илья Дель, сын театральной четы Владимира и Ирины Дель, и, по мнению отца, справился с этой ролью блестяще. Почему Владимир Дель ради этой постановки передал бразды правления сыну? Возможно, потому, что для него было слишком тяжело работать над ним только как над творческим материалом. Ведь «Гуссенбах – Кучугурки» - семейная история Владимира Деля. Пожалуй, впервые за всю свою творческую деятельность художественный руководитель театра «Предел» так близко затронул тему своей «интернациональной» семьи. Символическое название «Гуссенбах – Кучугурки» так перекликается со всей многострадальной советской историей…

Отец артиста и режиссера, Фердинанд Дель, родился в поселке Гуссенбах в республике немцев Поволжья (ныне Саратовская область). Что такое Республика немцев Поволжья? Автономия поволжских немцев в составе РСФСР (использовалось также название Трудовая коммуна Немцев Поволжья) существовала с 19 октября 1918 года. Административный центр ее был в городе Саратове, затем в городе Марксштадте, затем в городе Покровске (в 1931 переименованном в город Энгельс). У республики были «традиционные» для Страны советов партийные и советские управляющие органы, ветви законодательной и исполнительной власти. К 1 января 1941 года АССР Немцев Поволжья включала город Энгельс и 22 кантона. Существовала она до 28 августа 1941 года. Основным населением ее были немцы. Потомки тех немецких колонистов, кого в 1762 и 1763 годах императрица Екатерина II своими манифестами пригласила переехать в Россию и поселиться на берегах Волги. На приглашение откликнулись тысячи жителей из немецких государств, гонимые перенаселением Германии и межрелигиозными распрями, а также жители владений Габсбургов, Швейцарии, Нидерландов, Франции, Дании, Швеции и других стран Европы. К началу ХХ века немецкие колонисты добились значительных успехов в сельском хозяйстве, несмотря на то, что земледелие в степях Поволжья было нелегким делом. Да и промышленному и культурному развитию этого региона могли бы позавидовать другие российские территории, населенные тем или иным этносом. В 1939 году около двух третей населения АССР составляли немцы. Большинство из них имели высшее образование и индустриальные специальности, жили и работали в городах на различных интеллектуальных специальностях. С 1924 года немецкий язык был установлен вторым языком в республике – как для делопроизводства, так и для обучения в школах. АССР Немцев Поволжья была одной из первых автономных республик сплошной грамотности. Лидировала среди прочих автономных республик по количеству школ, техникумов, вузов, клубов, театров и газет (24 газеты выходило в республике, из них 21 на немецком языке). Мудрено ли, что огромная часть жителей АССР немцев Поволжья пользовалась языком предков, не прибегая ко второму государственному – русскому – языку? Сентиментальную картинку жизни поволжских немцев в своем тесном уютном мире нарисовал Илья Дель в начале спектакля «Гуссенбах – Кучугурки»: встреча нового, 1941 года, девушки в белом платье, сидящие среди зеркал, горящих свеч, картонных ангелочков и шепчущиеся, как приманить к себе счастье на весь грядущий год. Надо всего лишь в новогоднюю ночь встретить трубочиста! На худой конец, самим измазаться сажей – что они и сделали, прыская со смеху…

Вся эта идиллия прекратилась раз и навсегда в августе 1941 года. Крах довоенного мира показан жестко, бескомпромиссно… как в жизни. Владимир Дель поднялся на сцену в форме внутренних войск, в фуражке с околышем цвета густеющей крови, и зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о переселении немцев Поволжья от 28 августа 1941 года. Вотум недоверия был объявлен сразу всему народу, работавшему на благо Российской империи более двух веков: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья… В случае, если произойдут диверсионные акты, затеянные по указке из Германии немецкими диверсантами и шпионами, в Республике немцев Поволжья или прилегающих районах и случится кровопролитие, Советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья». Резолюция Сталина на Указе гласила: «Выселить с треском!». И оправдания сделались излишними, даже вредными. После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз многие немцы Поволжья хотели записаться в Красную Армию – и получили грубый отказ. Так случилось и с двумя дядьями Владимира Деля. Прошло два месяца с начала войны – и с «пятой колонной» начали бороться по-нашему, по-рабоче-крестьянски. Всем жителям республики вручили предписание: собраться за два часа с вещами. Служащие внутренних войск, наблюдавшие за сборами немцев, комментировали: много вещей не берите, все равно на вокзале отберут или бросить заставят. Советское правительство обещало немцам материальную компенсацию за утерянные вещи, благоустроенные дома в безопасном тылу, в плодородных районах великой России… Не в первый раз это государство обмануло своих людей.

Фердинанд Дель жил в поселке Гуссенбах, был женат, имел дочь раннего школьного возраста Марту. Они, естественно, собирались всей семьей. Но семьи разрушали, развозя на эшелонах в разные стороны. В одном из таких поездов Марту Дель повезли в Казахстан, и она умерла, не вынеся дороги. В какую сторону увозили супругу, старшему Делю не суждено было узнать. Но вообще-то волеизъявлением свыше всему немецкому населению была уготована массовая депортация в азиатскую часть страны – Сибирь и Казахстан. Для переселения немцев Поволжья были предоставлены районы в Новосибирской и Омской областях, в Алтайском и Красноярском краях, в Казахской и Киргизской ССР. Красноярский край выделил для переселения лично Берия. До сих пор под Омском, Красноярском, а равно Кемеровом есть целые села и поселки немцев. Первые эшелоны с депортированными прибыли в Красноярский край 14 сентября 1941 года – более 2 тысяч человек. Акт обследования санитарных условий жизни спецпереселенцев Красноярского края, составленный 8 июля 1942 года, спустя почти год, свидетельствует: «Все спецэвакуированные размещены под открытым небом. Воду берут из колодца и реки. Горячее питание получают только раз в день – одно первое блюдо и 500 граммов хлеба». Автономия немецкого народа кончилась как социально-политическое явление. Мужчины были призваны в Трудовую Армию, которая представляла собой один из изводов сталинского ГУЛАГа – за колючей проволокой, без крыши надо головой или в землянках, с рабочим днем до 16 часов в сутки, без перспектив тем, у кого национальность «немец» в паспорте, поступления в вуз, человеческой работы… С 1942 года трудовая мобилизация коснулась и женщин-переселенок. Вплоть до 1955 года немцы обоего пола должны были ежемесячно отмечаться в комендатурах.

Но Фердинанда Деля, так же, как и многих его товарищей по несчастью, повезли не на восток, а на запад – относительно Волги – в Рязанскую область, под город Скопин. Решение несколько удивляет: западные территории Рязанской области находились под немецкой оккупацией в первый год войны. Но, может быть, все объясняет экономическая целесообразность – необходимость снабдить рабочими руками скопинские шахты с бурым углем?..

Итак, Фердинанд Дель оказался в трудармии на шахте № 41 Скопинского района Рязанской области. Отца изображал Владимир Дель в мышасто-серой робе трудоармейца. А его мать Марию изображала замечательная молодая актриса Екатерина Авданькина. «Закадровый» голос так прокомментировал ее первое появление на сцене – в непорочно-белой крестьянской одежде, в кумачовом платке аж до бровей: «22 июня, в воскресенье, в шесть утра, Мария пришла пешком на рынок в Скопине – из села Кучугурки. И вдруг все побежали. «Бабоньки, что-то?» - «А ты что, девка, не знаешь? – война началась!». Фраза: «А ты что, девка, не знаешь? – война началась!» - была повторена несколько раз, с подъемом интонации, пока не превратилась в кликушеский вопль Гитлера «Дранг нах Остен!». Швейная машинка и прялка, имущество российских немцев, исторгли вдруг при повороте колес пулеметные очереди.

Мария проводила на войну мужа. В «копилке» русского крестьянина есть печальные частушки и припевки на все случаи жизни, даже – почему «даже»? частое, заурядное, скорбное явление – на уход мужа воевать, на его безвременную гибель, на раннее бабье вдовство, на сиротство грудного ребенка…

Трудармейцы жили в самом настоящем концлагере за колючей проволокой. Тут в течение спектакля органично «врезались» фрагменты домашней видеозаписи. На первых кадрах были холмы и долы в окрестностях поселка Комсомольский Скопинского района Рязанской области, где в годы войны размещался лагерь трудоармейцев. Сейчас его, слава Богу, нет и даже не видно, где он был, мирная, романтичная до слащавости картина русского простора… «Когда немцев пригнали, мы все сначала испугались. Думали, фрицы. А они такие же несчастные, как и мы. Голодные, за колючей проволокой… Тут и Пасха подоспела. Мы им яйца красные понесли, а они плачут и ни слова по-русски не говорят…»

Так и познакомились Фердинанд и Мария – на Пасху.

Сердобольные местные сельчане носили трудоармейцам еду. Молодая женщина с грудной дочкой из деревни Кучугурки (ныне не существующей) стала женой Фердинанда Деля. Брак их был зарегистрирован 26 мая 1949 года. Годы войны, самые жестокие, остались за рамками этого спектакля. наверное, потому, что это смаковать – непосильно… После войны у вновь созданной семьи оказался собственный «дом». Опять прорезалась видеозапись: большая, заросшая травой яма - бывшая землянка, где начиналась семейная жизнь старших Делей. В ней была бревенчатая крыша, железная печка и топчан. Сейчас над глубокой рытвиной лишь «огромное небо»…

В землянке появились на свет брат режиссера Виктор и сестра Эльвира. Третий ребенок в семье, родившийся в июне 1955 года, прямо в поле, среди цветов, так как мать не успела доехать до больницы на телеге, - Владимир Дель. После рождения младшего сына Володи, будущего талантливого режиссера, они получили комнату, и в этой комнате прошло детство нашего театрала… Дом, приземистый, бедный появился на экране. Его простецкий вид как-то не соответствовал роли, которую он сыграл в жизни семьи Делей. Скорее всего, жизнь, бьющая ключом в бараке, напитала артистическими способностями Владимира Деля. Первому «номеру» в его жизни его научили тетки, вечно сидящие на ступеньках барака, благодарная, «своя» аудитория. Они допытывались у Володи: «Скажи, кто ты есть – немец или русский?». Он долго молчал, доводя расспросы до кульминации, потом отставлял в сторону ножку, разводил ручками и гордо провозглашал: «Я – смесь!». Примитивное это представление не надоедало ни зрителям, ни самому Володе. Он любил слово «смесь», ибо в нем не было буквы «р».

Фердинанд Дель был портным. Но его немецкая добросовестность и старательность была не на руку семье – слишком уж долго и тщательно шил он элементарные брюки стоимостью в пять рублей. Поэтому с 5 класса Владимир Дель подрабатывал на шахтах вместе с мамой. Расчищал пространство между шахтами, собирал и обломки угля, и солому, и прочий мусор… Однажды чуть не погиб под копытами… коров, так как собрал солому с бойни, пахнущую предсмертным ужасом скотины. Называется, есть что вспомнить…

Но не только труд и страхи вспоминаются теперь представителям семейства Делей. Какя душевная, например, история, как Володе вручили путевку в… пионерский лагерь «Орленок», и как его обряжали туда всей семьей: сатиновые пионерские шаровары и кепка работы отца, белая рубашка с костяными пуговицами, плавки 56 размера – «на вырост»… Необыкновенно трогательный фотоснимок! Для русского человека старая фотография имеет какое-то сакральное значение, недаром же Николай Рубцов писал: «Как много желтых снимков на Руси в такой простой и горестной оправе! И вдруг открылся мне и поразил сиротский смысл семейных фотографий…». Фотография – пойманное мгновенье – остановленный миг жизни, утекший безвозвратно, оставивший по себе любовную память…

Но самые пронзительные кадры видеозаписи, использованной для спектакля «Гуссенбах – Кучугурки» - те, на которых звучат голоса родителей режиссера: они соглашаются друг с другом, что дети у них хорошие выросли, заслуженной гордостью для родителей... К старости Фердинанд Дель освоил прежде трудно дававшийся ему русский язык, но не забыл и родной язык, и песенки своей родины. Некоторые из них, шутливо-лирические, он пел по просьбе сына. Все они выдержаны в душещипательной тональности классической песни «Ах, мой милый Августин!». Под «Августина» артисты танцевали на сцене…

Владимир Дель, рассказывая о показе нового детища театра «Предел» в Ульяновске, убеждал слушателей, что его не надо воспринимать как драму, что в постановке много светлых и веселых страниц. Но спектакль вызывал глубокое сопереживание, честные сочувственные слезы. Потому что он все же более трагичный, чем оптимистичный Скорее, получилась такая «оптимистическая трагедия», коронный жанр советской драматургии. Светлые страницы в ней появились не «благодаря», а «вопреки» внешней фабуле сюжета. Потому, что трудармеец Фердинанд Дель и вдова красноармейца Мария нашли друг друга, соединили свои судьбы, родили троих детей, всех их вырастили, дали образование, дело жизни... И упокоились с разницей в несколько лет рядом на сельском кладбище в Скопинском районе. Там на могильных плитах куда больше немецких имен, чем русских… Но, Боже, есть ли разница между русским и немцем в смерти? А в жизни? Стоила ли свеч игра в размежевание национальностей, в объявление поволжских немцев потенциальными врагами Отечества? Нет, как мы знаем, его «врагами» последовательно становились самые разные народы. И коренные русаки самых разных профессий, социальных страт и занятий.

В самом финале спектакля Владимир Дель прочитал хрестоматийное стихотворение Сергея Есенина: «Гой ты, Русь моя родная! – Не надо рая, дайте Родину мою!». Родиной, хотя и не матерью, а мачехой, была Россия для всех, кто пострадал в ней в течение ХХ столетия. Без различия национальностей. Об этом сказала в заключительном слове, после спектакля, президент Рязанского общества российских немцев Альбина Васильевна Шенк. Она была взволнована, немного путалась и не сразу находила точные слова, но в речи ее отчетливо звучали два рефрена: «Все мы русские, все мы граждане России!» и «Наше насильственное размежевание не должно повториться!». И все зрители внутренне с нею согласились. А я, наконец, представила себе «в полный рост», как выглядит неподдельное, охотное согласие и примирение… Как всегда, вышла я со спектакля «Предела» на пределе эмоций.

Прекрасный спектакль «Гуссенбах – Кучугурки»! Даже не так – прекрасные спектакли у «Предела» практически все. Колдовской спектакль. Спектакль-откровение. Если угодно, спектакль-проповедь, но проповедь не «начитанная», а показанная. Очень серьезные явления и понятия затронуты в этой визуальной проповеди, при том она абсолютно лишена морализаторства, нравоучительности, дидактики. Это спектакль, способный изменить отношение публики ко многим якобы азбучным истинам. Побольше бы таких не только в репертуар театра «Предел», но и во всю российскую сегодняшнюю драматургию.

Елена Сафронова

0
 
Разместил: saphel    все публикации автора
Состояние:  Утверждено

О проекте