Этой статье надлежало стать одним из подпунктов моего исследования «Горная фантазия равнинных обитателей-2» [1], однако, гиперборейская тематика оказалась в данном случае лишь отправной точкой, от которой расследование увело меня столь далеко, личность главного героя оказалась столь грандиозной, а материал столь обильным, что логика и объём потребовали сделать её законченной самостоятельной работой.

Итак, эпиграф:

Часть 1.

При работе с гиперборейской тематикой волей-неволей сталкиваешься с парадоксом, который заключается в следующем. Древнегреческие и древнеримские географы оставили нам массу детальнейших описаний Рипейских гор и расположенной за ними Гипербореи. Более того, до нас дошли в изобилии античные карты с указанием местоположения Рипеев (ими я иллюстрировал первую «Горную фантазию…» [2]). А упомянутый парадокс заключается в том, что на этом фоне ни одной карты Гипербореи древние авторы не начертили. Или, по крайней мере, нам таковая карта не известна…

[3]
Кусочек Гипербореи – остров Туле попал лишь на карту Ойкумены Эратосфена.

Это вполне объяснимо. К тому моменту, когда разрозненные предания начали оформляться в научные трактаты античных авторов, легендарный континент, который арии называли Арктидой, а греки – Гипербореей, уже минимум 6000 лет покоился на дне Северного Ледовитого океана.

Надо сказать, что о севере Европы у древних греков, вообще, представление было крайне смутное – «бизнес-интересов» они тут не имели, а попытки проникнуть выше днепровских порогов с диверсионно-разведывательными целями на корню пресекались обитавшими здесь скифами (не такими, выходит, они были простачками, раз, не пускали иностранцев вглубь своих владений! ). Как признавался «отец истории»: «Об областях севернее страны, о которой я начал свой рассказ, никто ничего определенного не знает. И я не видел ни одного человека, который сказал бы, что земли эти он знает как очевидец. Ведь даже сам только что упомянутый мною Аристей говорит в своей эпической поэме, что не заходил дальше страны исседонов; о землях севернее исседонов он передавал сведения по слухам, ссылаясь на рассказы исседонов» (Геродот «История» IV, 16).

Не высокого мнения был Геродот и о современных ему картографах: «Смешно видеть, как многие люди уже начертили карты земли, хотя никто из них даже не может правильно объяснить очертания земли. Они изображают Океан обтекающим землю, которая кругла, словно вычерчена циркулем. И Азию они считают по величине равной Европе…» (Геродот «История» IV, 36).

Однако, присоединяться к веселью «отца истории» не будем торопиться. Просто в его времена и потребности в утончённом картографировании не существовало. Плотность населения в тогдашней Европе была примерно такой же, как в нынешней Монголии – около двух с половиной человек на квадратный километр. И для того, чтобы открыть какую-то новую, неизведанную землю ещё не надо было плыть через Атлантику – достаточно было перевалить за Карпаты или за Альпы, по ту сторону которых, до самой Балтики, стояли непроходимые леса, населённые редкими варварскими племенами. Торговать с ними было особо нечем, а потому все экономические и культурные интересы эллинистического мира умещались в Средиземноморье.

Но и для плаваний по Средиземному морю карты особо нужны не были. «Техника» не позволяла углубляться в морские просторы, а потому, устало шлёпая по воде вёслами, утлые би- и триремы, огибая мысы и полуострова, крались вдоль берега, держа сушу в зоне видимости. Даже бесстрашные аргонавты плыли в Колхиду за золотым руном не напрямую через центр Чёрного моря, а вдоль его берега. Более того, на обратном пути, умыкнув искомую овчинку и заодно дочку местного царя Медею, понимая, что им не избежать погони, отдаляться от береговой линии они не рискнули. В результате, колхи, рванувшие к Босфору напрямик, отрезали им путь и команде Язона пришлось в Грецию добираться окольным путём, варианты которого были нами рассмотрены в третьей части второй «Горной фантазии…».

[4]
Перед вами абсолютный хит: карта Птолемея была основным навигационным пособием европейских мореходов со II по XVI век.

Закончилась «юность человечества» – Античность, занялось и увяло Средневековье, а потребности в хороших географических картах всё не возникало. И лишь в эпоху Возрождения старушка Европа стала тесновата для своих обитателей и волны сначала португальских, затем испанских, потом голландских и английских пассионариев стали выплёскиваться за её пределы. Началась эпоха Великих географических открытий. И только тогда перед мореманами встал вопрос – а куда плыть-то?

Обострившийся спрос моментально родил предложение. Энтузиасты кинулись в монастырские библиотеки собирать по крохам бездумно растранжиренное наследство античных географов. На свет божий извлекались полуистлевшие, мышами объеденные греко-римские пергаменты с изображением лица нашего мира. Они сверялись с еврейскими и арабскими источниками и дополнялись новыми сведениями, в изобилии поставляемыми пиратообразными открывателями заморских земель. И XVI век стал временем рассвета картографического искусства.

И в это же самое время картография подкинула грядущим поколениям исследователей некоторые загадки, от которых до сих пор адептов официальных версий кидает в холодный пот. Например, в 1513 году турецкий адмирал Пири Рейс начертил карту Антарктиды (будет открыта только в 1820 году) без ледяного покрова! После исследований береговой линии Пятого континента сквозь толщу льда современными средствами, командир 8-й эскадрильи технической разведки Стратегического командования ВВС США подполковник Гарольд З. Ольмейер резюмировал: «Географические подробности, изображаемые в нижней части карты (берега Антарктиды), прекрасно согласуются с данными сейсморазведки... Мы не представляем, каким образом согласовать данные этой карты с предполагаемым уровнем географической науки в 1513 году» .

Появились и карты материка или крупного архипелага, якобы расположенного в высоких широтах, в районе Северного полюса. И ни у кого в ту пору сомнений не вызвало, что, действительно, «по указанному адресу» должна быть расположена суша – ведь это же хорошо всем знакомая по античным описаниям Гиперборея, она же Арктида!

Одна из этих карт – карта Герарда Меркатора – кочует у меня из публикации в публикацию в качестве иллюстрации, но, как-то получилось, что про неё саму я не написал ни слова. А она заслуживает отдельного разговора!

[5]
Даже чисто эстетически она прекрасна!

В первой «Горной фантазии…» я ссылался на раскрученного ещё в советские времена американского писателя Рамона Рамсея и его книгу «Открытия, которых никогда не было» . В разгар холодной войны, советское издательство «Прогресс» ахнуло опус штатовского дилетанта четверть миллионным тиражом. Выходу книги не помешали ни явные ляпы, ни откровенная некомпетентность филолога-неудачника, возомнившего себя специалистом в области истории географических открытий. Даже пассаж, что Антарктиду открыла не Первая русская антарктическая экспедиция под руководством Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена и Михаила Петровича Лазарева, а некие канадские китобои, в «шедевре географической мысли» решили не редактировать и в таком виде пустили в печать!

Если вам доведётся держать эту книгу – потом тщательно вымойте руки с мылом!

Запредельная толерантность советской цензуры объяснялась просто: бред товарища Рамсея как нельзя лучше вписывался в идеологические каноны исторического материализма. А вернее, во врождённую тенденцию марксистов-ленинцев распространять свою умственную ограниченность на всех.

В первой моей «Горной фантазии…» я цитировал его слова по поводу существования – вернее, несуществования – Рипейских гор, красиво названных им «литературным капризом» . По поводу Меркатора американский прогрессивист выступил ещё сильнее:

Меркатор на своей карте мира 1567 года и вслед за ним Ортелий в 1571 году уравновесили Terra Australis Inkognita [Неведомая Южная Земля] значительно меньшей по размерам Terra Septentrionalis Inkognita [Неведомая Северная Земля]. В противовес огромному, неуклюжему и расплывчатому пятну, каким выглядела Неведомая Южная Земля, Неведомая Северная Земля представляется довольно красивым и чётко очерченным континентом, при взгляде на который кажется, что он распростёр свои крылья над земными массами различных конфигураций, находящимися под ним. Два его полуострова помещены приблизительно на месте реально существующих Шпицбергена и Новой Земли. Но этому мы обязаны счастливой случайности, так как эти группы островов стали известны жителям Западной Европы только в 1590-е годы.

…Своим существованием она [Неведомая Северная Земля] больше обязана художественному чувству симметрии, чем географическому мифу. (Р. Рамсей «Открытия, которых никогда не было», М.: Прогресс, 1977, гл. 8, стр. 141)

Это же очевидно, Меркатор и Ортелий были идиотами! А тут ещё краска осталась и неразрисованное место на карте… а дело было весной, то есть в такое время, когда у всех чувство симметрии обостряется… ну, и для красоты намалевали они дополнительный континент на Северном полюсе!

- Приколись, баклан, а давай пририсуем здесь ещё что-нибудь!
- Точно-точно, круто будет!

Или всё же товарищ Рамсей несколько погорячился, как и с Рипейскими горами? Давайте-ка оценим вклад каждого в мировую историю, а там посмотрим!

Про Рамона Рамсея я уже почти всё рассказал, благо рассказывать особо нечего. По образованию филолог. Оный предмет пытался преподавать в университете. Умудрился не справиться с преподавательской деятельностью, за что был уволен. От избытка свободного времени и недостатка денег накропал книжонку, в надежде подзаработать. На родине оказался не востребован, зато издавался в «самой читающей стране» 250-тысячными тиражами. Очень яркая и интересная биография!

Обвиняемая сторона: Герард Кремер, творческий псевдоним – Меркатор – представляет собой перевод фамилии на латинский язык. Подозревается в том, что является самым выдающимся картографом не только своего времени, но и всех времён и народов.

Герард Кремер (Gerardus Mercator).

Родился 5 марта 1512 года во Фландрии, на территории нынешней Бельгии. Базовое образование получил в Хертогенбосе у Георгиуса Макропедиуса, продолжил обучение в Лувенском университете у Райнера Гемма-Фриза. По окончании университета стал компаньоном своего учителя, совместно с которым работал над созданием глобусов Земли и Луны. Параллельно преподавал в университете географию и астрономию. Выражаясь современным казённым языком, преподавательскую деятельность совмещал с научной: прослыл собирателем раритетных рукописей географического содержания. А в свободное от перечисленных занятий время разрабатывал и изготавливал оптические инструменты. В 1532 году выпустил карту Святой земли. В 1538 году опубликовал карту Мира, на которой изобразил неизвестные тогда европейцам северный и южный материки.

[6]
Карта Мира Меркатора.

Карта Мира принесла Меркатору славу и щедрооплачиваемые заказы. На «платной основе» в 1540 году он создаёт карту Фландрии и сразу лично от императора священной Римской империи Карла V получает заказ на изготовление набора астрономических инструментов. В 1541 году Меркатор заканчивает работу, начатую совместно с Гемма-Фризом – он завершает глобус Земли. Через десять лет кропотливого труда он закончит и глобус Луны. Оба глобуса, разумеется, станут собственностью Карла V.

В 1544 году Меркатор замахивается на непререкаемый со времён античности авторитет – Птолемея. Он издаёт карту Европы на 15 листах, в которой исправляет ошибки, допущенные Птолемеем. В своих кругах Меркатор уже имеет такую репутацию, что его корректировки не вызывают даже дискуссий – кумир Птолемея повержен! За картами Меркатора начинают охоту «спецслужбы» всех государств, имеющих морские амбиции.

В 1563 году Меркатор составляет карту Лотарингии, в следующем – Британских островов. Труды Меркатора уже нуждаются в отдельной систематизации и в 1569 году он публикует обзор астрономических и картографических работ под названием «Хронология».

1569 год и обессмертил имя Меркатора. В этом году Меркатор создаёт навигационную карту Мира на 18 листах, в которой применяет равноугольную цилиндрическую проекцию, носящую ныне его имя – проекция Меркатора.

Техническое отступление: при картографировании значительных пространств, существенным фактором становится форма нашей планеты. Кривизна земной поверхности значительно искажает расстояния, формы и углы. Если какие-то локальные участки, скажем, Средиземноморье, можно относительно точно перенести на плоскость, то уже полушарие адекватно изобразить на плоскости невозможно.

[7]
Типичная карта домеркаторовой эпохи – плоскостное изображение без учёта кривизны земной поверхности.

Меркатор ввёл сеть, в которой меридианы представлены параллельными равноотстоящими линиями, а параллели – параллельными линиями, расстояние между которыми равно расстоянию между меридианами на экваторе. Масштаб на такой карте, соответственно, не является постоянным, он увеличивается от экватора к полюсам, однако масштабы по вертикали и по горизонтали всегда равны, чем, собственно, и достигается равноугольность проекции. Проекция Меркатора оказалась весьма удобной для нужд мореходства, поскольку график движения корабля, идущего под одним и тем же румбом к меридиану, то есть, с неизменным положением стрелки компаса относительно шкалы, на карте вычерчивается прямой линией.

Карта Мира в проекции Меркатора.

К недостаткам проекции Меркатора следует отнести непостоянство масштаба. Поскольку он варьирует на разных участках, карта в проекции Меркатора не сохраняет площади. На таких картах Гренландия выглядит больше, чем Австралия или Южная Америка. Наиболее точно в проекции Меркатора отображаются территории, расположенные в районе экватора, а по мере приближения к полюсам искажения нарастают. Сами же полюса изобразить в этой проекции нельзя, поэтому такие карты, как правило, ограничиваются 80-85 северной и южной широты.

С практическим применением проекции Меркатора мы сталкиваемся каждый день. В любом органайзере есть карта часовых полюсов – она чертится только в проекции Меркатора. На её фоне симпатичные сотрудницы «Гидрометцентра» вещают нам с экрана телевизора о предстоящих превратностях климата. В ней показывают наше местоположение спутниковые навигаторы. Все суда в море и самолёты в воздухе движутся, сверяясь с навигационными картами в проекции Меркатора. Даже шагнув в космос, мы взяли её с собой – когда в следующий раз будете смотреть репортаж из Центра управления полётами, обратите внимание, что высвечивается на центральном, самом огромном экране – карта мира в проекции Герарда Меркатора…

Главный зал Центра управления полётами.

…В 1572 году Меркатор выпускает в свет ещё одну карту Европы, а в 1578 –гравированные карты для нового издания «Географии Птолемея». В это время Меркатор уже вынашивает идею создания сборника географических карт. Меркатор называет его в честь титана, держащего небо, «Атласом» – с этого момента название книги становится нарицательным и мы продолжаем применять его и поныне для обозначения любого сборника географических карт. Первая часть издания «Атлас Герарда Меркатора или космографические размышления об устройстве мира и расположении его частей» выходит в 1585 году и содержит 51 карту. Вторая, включающая 23 карты – в 1590-м. Третью часть своего грандиозного труда, содержавшую 36 карт и изданную в 1595 году, Герард Меркатор уже не увидел. Гений картографии скончался 2 декабря 1594 года.

Как явствует из вышеизложенного, личности обвиняемого Меркатора и его разоблачителя Рамсея, мягко говоря, несопоставимы – слон и моська. Тем не менее, Рамсей обвиняет Меркатора в том, что он нафантазировал, повинуясь «чувству симметрии» целый континент, то есть обвиняет в преднамеренном обмане.

Давайте задумаемся, мог ли Меркатор в угоду гипотетическому «чувству симметрии» так рисковать репутацией, а то и жизнью. Да-да, именно, жизнью! Все его карты предназначались не для хранения под стеклом, а для практического использования. Короли и императоры платили ему бешеные деньги для того, чтобы этими картами вооружать экспедиции первопроходцев.

И вот ситуация: император, допустим, Священной Римской империи вкладывается в карту, в корабль, в наём экипажа, в продукты питания для экипажа, в оружие и амуницию, в дары повелителям дальних стран… Молебен, бутылка шампанского об борт, последнее «прости!» с любимых губ слетает…

…Через полтора года оный корабль возвращается ветрами потрёпанный из дальнего похода. Само судно в таком состоянии, что годится только на дрова. Из личного состава в живых остался лишь каждый третий, да, и те еле стоят на ногах – у всех поголовная цинга и дизентерия, а кое у кого, вдобавок, от недостатка баб и ограниченности пространства ещё и крыша поехала. И рассказывает это воинство как, сверяясь с картой некоего Меркатора, шли они твёрдым курсом на север, надеясь через месяц ступить на обозначенную на этой самой карте неизведанную землю. Месяц шли, два… А на третий – погода сменилась, резко похолодало, корабль вмёрз во льды – ни вперёд, ни назад! Пришлось зимовать, отбиваясь от почуявших лёгкую добычу белых медведей. Продукты, разумеется, кончились быстрее, чем полярная ночь. Когда доели последний, крысами описянный, сухарь, стали ловить этих самых крыс на мясо. Переловили… Сварили и сожрали все сапоги и ботинки… Содрали кожаную обшивку мачт и тоже сварили и сожрали… Сварили всё, что варится и сожрали… Стали засматриваться друг на друга… От расшатанных нервов вспыхнул мятеж – убили капитана и замполита. Сами жрать побрезговали – скормили белым медведям… Тут, слава Богу, весной повеяло, треснул лёд, и образовавшейся полыньёй выскользнула заиндевевшая каравелла из ледового плена. Одним словом, сплавали – убедились, что обозначенный континент есть ни что иное, как плод художественного чувства симметрии господина Меркатора.

Понятно, что у лица, экспедицию спонсировавшего, к господину картографу возникает целый спектр вполне обоснованных претензий от «Ты, сука, что за фуфло мне подсунул?» до «Гера, ты мне бабки должен!» . Да, и мореманы в живых остались не для того, чтобы забыть как можно скорее про свои мытарства, как про страшный сон. Ребята они отчаянные – из них две трети в моряки-то пошли для того, чтобы избежать на родине уголовного преследования – а после неудачного своего плавания ещё и озлобленные. А времени у них, там, во льдах, было предостаточно и убивали они его тем, что ножи точили для господина картографа – это тебе за ноги мои обмороженные, это за зубы от цинги выпавшие, это за юнгу Джима, а это за художественное чувство симметрии!

Ну, что убедительную картину я вам нарисовал?! А я, ведь, ничего не выдумал, а лишь конспективно изложил ход голландской полярной экспедиции под руководством адмирала Корнелия Ная и её вынужденной зимовки на Новой Земле. Что не слышали такого имени? Ну, разумеется! Зато, вы прекрасно знаете имя штурмана той экспедиции, заведшего её в ледовый плен и сгубившего семь прекрасных парусников. Звали его Виллем Баренц. Это его именем мы называем море, ставшее ему могилой.

Меркатор отлично понимал, чем будет чревата его ложь во имя чувства симметрии – смертями моряков. И столь же отлично понимал, чем ему придётся расплачиваться за свой невинный на первый взгляд обман – своей смертью. И если он изобразил в районе Северного полюса континент, то это значит, что он был стопроцентно уверен в его существовании.

Горная фантазия равнинных обитателей-3.
Часть 2.

Обвиняя в своей книге Герарда Меркатора в заведомой лжи, прогрессивный американский публицист Рамон Рамсей не свои ли качества пытается перенести на великого картографа? Даже в процитированном мною фрагменте размером в несколько строчек столько неточностей, что волей-неволей задумываешься либо мы имеем дело с неприкрытым враньём, либо с вопиющей некомпетентностью. И не знаешь, что в такой ситуации страшнее!

Начнём с того, что Меркатор был далеко не первым, кто опубликовал карту Арктиды. Её изображение есть у Птолемея (II век), который, несомненно, перерисовал очертания Гипербореи с какого-то более раннего источника.

[8]
Карта Северного полушария Птолемея.

В 1531 году Арктиду и Антарктиду изобразил на своей карте Оронций Финей.

Левая часть карты Финея изображает район Северного полюса – за необычную проекцию эта карта называется «сердцевидной».

Раньше Меркатора опубликовал свою карту и путешественник Фробишер. Он не был профессиональным картографом, поэтому его карта получилась достаточно грубой и примитивной. Но и он оказался не обделён «художественным чувством симметрии» , как это называет Р. Рамсей, для того, чтобы изобразить в высоких широтах континент.

[9]
Свою карту Мира Фробишер чертил с одной лишь целью – увековечить на ней своё имя.

И лишь после них изображает Арктиду Меркатор: в 1538 году – на карте Мира, а в 1554 году – на карте ставшей визитной карточкой и его самого, и Гипербореи.

[10]
Первоначально Арктида виделась Меркатору такой…

Не могу удержаться от повторного цитирования господина Рамсея: «Меркатор на своей карте мира 1567 года и вслед за ним Ортелий в 1571 году уравновесили Terra Australis Inkognita значительно меньшей по размерам Terra Septentrionalis Inkognita» . Творческий путь Меркатора мы разобрали по годам чуть выше. 1567 год для Меркатора – это время первого подведения итогов, время промежуточного финиша. В это время Меркатор работал над своей «Хронологией» и готовился к рывку 1569 года, обессмертившему его имя равноугольной проекцией. В 1567 году Меркатор карт Мира не издавал! Следующую карту Мира он начертит только в 1569-м, уже с использованием своего изобретения. Как мы помним, на картах в проекции Меркатора полюса изобразить физически невозможно, поэтому великий картограф вынесет полярные регионы в сноски-«медальоны» на краях основной карты. А Абрахам Ортелий в 1571 году, действительно, свою карту Арктиды опубликует – тут, уж, с американским знатоком истории и географии не поспоришь.

[11]

То, что мы называем Гренландским морем, Ортелий назвал Гиперборейским океаном.

В конце «века картографии» Арктиду/Гиперборею изобразил анонимный испанский картограф на карте Мира, хранящейся ныне в Мадридской национальной библиотеке. В 1590 году карту Арктиды опубликует Бушмехерс. В 1595 году она войдёт в «Атлас» Меркатора, опубликованный уже после смерти гениального отца его сыном Рудольфом и будет переиздана в 1606 году.

[12]
Такой вариант карты Арктиды увидел свет уже после смерти Меркатора.

Чем больше я знакомился с творчеством картографов XVI века, тем сильнее жёг меня изнутри когнитивный диссонанс. Посудите сами: на дворе эпоха Великих географических открытий; монархи и олигархи всех мастей снаряжают экспедиции для того, чтобы те открывали неизведанные земли. Казалось бы, последовательность событий должна быть следующей: лихие первопроходцы сплавали за море, привезли отчёты о неведомых до селе островах и континентах, а уже на основе этих отчётов картографы вычерчивают карты вновь открытых территорий.

В реальности же всё происходило с точность до наоборот. Сначала появлялась карта, а уже под неё снаряжалась экспедиция – ведь, поход на Северный полюс потребует несколько иной экипировки, чем плавание в Бразилию. А привезёнными из-за моря сведениями исходные карты лишь дополнялись. Причём, зачастую на качестве исходной карты это сказывалось негативно. Так, современный анализ творений того же Меркатора показал, что его карта Мира 1538 года не в пример точнее, чем его же карта Мира 1569 года, в которую на основе свидетельств мореплавателей он внёс изменения и дополнения.

И так со всеми картографами того времени – европейскими, турецкими, арабскими, еврейскими, китайскими… Мир захлёстывает эпидемия картографирования, а плоды её представляют собой не робкие неуверенные пробы пера, а точные навигационные документы по степени надёжности не уступающие современным картам, сделанных на основе снимков из космоса. А, уж, карты регионов, о которых картографы не могли получить сведения от своих современников – Антарктида, Гренландия, Берингов пролив, Фолклендские острова и прочее – вообще законами логики объяснены быть не могут!

Причину этого парадокса картографы не скрывают – все они поголовно являются компиляторами. От себя они не вносят ни штриха, их работы представляют собой копии неких более ранних карт. Профессиональной славы добиваются только те из них, кто получает доступ к древним знаниям, бывшим в забвении многие тысячи лет.

Упомянутый турецкий адмирал Пири Рейс на полях карты Антарктиды, лишённой ледяного покрова, приписал, что он ответственности за первичную съёмку и картографию не несёт, а его карта создана с использованием большого количества древних источников. Датировать их он затруднился. Навскидку отнеся их ко временам Александра Македонского, он поспешил добавить, что уверен, что они сами являются копиями какого-то ещё более раннего первоисточника. Возраст первоисточника мы можем оценить достаточно точно: оледенение Антарктиды завершилось около 4000 года до нашей эры, соответственно, картографировать Антарктиду без ледяного покрова позже этой даты было уже невозможно.

Благодаря мемуарам Пири Рейса стало известно, что подобными источниками пользовался и Колумб:

Неверный по имени Коломбо, генуэзец, открыл эти земли [Америку]. В руки названного Коломбо попала одна книга, в которой он прочитал, что на краю Западного моря [Атлантический океан], далеко на западе, есть берега и острова. Там находили всевозможные металлы и драгоценные камни. Вышеназванный Коломбо долго изучал эту книгу…

А Колумб и не скрывал, что знает куда плывёт и на каком расстоянии он рассчитывает встретить землю. Доказательства его были столь убедительны, что испанский король счёл разумным выделить средства на экспедицию и три корабля. Доказательства его были трижды убедительны, поскольку испанский король вёл внутреннюю религиозную войну, по законам которой все евреи, рискнувшие появиться в его владениях, должны были быть сожжены. Колумб был евреем – его не только не отправили на костёр, но и осыпали всяческими милостями, которые он окупил с лихвой.

Ко временам допотопным должны были относиться и источники, с которыми работал турецкий картограф Хаджи Ахмед: в 1559 году он изобразил на своей карте сухопутный мост между Азией и Северной Америкой на месте нынешнего Берингова пролива. Такой мост, так называемая Берингия, действительно существовал, но был затоплен во время подъёма уровня моря при окончании ледникового периода.

Карта Хаджи Ахмеда – и Арктида, и Берингия на своих местах.

Ещё более древними должны были быть первоисточники, на основе которых в 1487 году Иегуди ибн-Бен Зара составил свою карту-портулак. На портулаке, на широте Англии изображён ледник! А Средиземное, Адриатическое и Эгейское моря имеют такой вид, какой они должны были бы иметь до таяния европейской ледниковой шапки.

[13]
Портулак Бен-Зары (фрагмент).

Разумеется, умники типа Рамсея, всё вышеперечисленное списывают на «художественное чувство симметрии» и хороший урожай конопли, напрочь отрицая саму возможность существования картографических раритетов возрастом 6-10 тысяч лет!

Хотя тот же Меркатор и не скрывал своего близкого знакомства с ними:

…За островом Вайгачом и Новой Землёй сейчас же простирается огромный залив, замыкаемый с востока мощным Табинским мысом… Что существует громадный выдающийся к северу мыс Табин, я твёрдо знаю не только из Плиния, но и из других писателей и некоторых карт, правда грубовато начертанных…

В этой цитате Меркатор говорит об огромном участке суши, обозначенном на всех его картах приполярного региона, и отсутствующем на всех современных.

Несуществующий мыс Табин карте Меркатора…

На любой нынешней карте Арктики вместо этого полуострова, по площади превышающего Скандинавию, обнаруживаются лишь небольшие осколки суши – Новосибирские острова, условно разделяющие море Лаптевых и Восточно-Сибирское море.

[14]
…и полное его отсутствие на современной физической карте Евразии.

Представляю, как умилялся своей гениальности Рамон Рамсей, сравнивая карты Меркатора с современными аналогами. Но приём Рамсея – приём шулера низшей квалификации. Для того, чтобы отличать красную и чёрную масть в руках разводимого партнёра, начинающие шулера берут червы и бубны из одной колоды, а трефы и пики – из другой. Таким образом, по оборотной стороне карты – «рубашке» – можно по фабричным особенностям печати различать «красные» масти и «чёрные». Повторяю: этот приём показывает не квалификацию карточного кидалы, а отсутствие таковой.

Пользуется этим приёмом и Рамсей. Современные карты береговой линии Северного Ледовитого океана и карты Меркатора – это карты из разных «колод». Пытаться их сопоставлять просто некорректно!

А мыс Табин без труда обнаруживается на батиметрической карте (карте глубин) Северного Ледовитого океана:

[15]
Или у меня паранойя, или это контур мыса Табин…

Сейчас меркаторовский полуостров Табин – это морское дно. Дело теперь за малым: посмотреть в ретроспективе, как менялся облик этого участка планеты с течением времени. И нам даже не придётся глубоко зарываться вглубь геологических эпох, потому как мы выясним, что всего-то 10-12 тысяч лет назад мыс Табин, действительно, был сухопутным полуостровом:

[16]
На карте Меркатора изображена реальная картина времён ледникового периода!

Таким образом, участок карты Арктиды Герарда Меркатора, изображающий береговую линию от Обской губы до Берингова пролива, показывает реальное её положение во времена позднего плейстоцена. Соответственно, первоисточник, с которого Меркатор компилировал свою карту не мог быть создан позднее 9600 года до Рождества Христова.

[17]
Мыс Табин обозначен и на «сердцевидной» карте Финея, но первоисточники у него и у Меркатора, скорее всего, были разные – у Финея не вычерчен Берингов пролив.

Позвольте, если восточная Сибирь у Меркатора начерчена такой, какой она была 12 000 лет назад, то почему Скандинавия изображена в виде, близком к современному, и почему мы видим Берингов пролив, которого в те времена ещё не было? – спросит внимательный читатель и будет тысячу раз прав.

Ответить могу следующее: карта Меркатора создавалась не для того, чтобы украсить стену чьего-то офиса, а для практического применения. Меркатор старался как можно полнее и точнее отобразить лик нашего Мира. Сложность его работы заключалась в том, что европейцы планету только начинали осваивать. Для того, чтобы свести количество «белых пятен» на своей карте до минимума, Меркатору пришлось воспользоваться несколькими источниками, относящимися к разным временам. Европа, например, была уже довольно хорошо изучена, а потому для её изображения можно было взять самые «свежие» материалы. Потому-то очертания Гренландии, Исландии, Скандинавии и поморского Севера России оказались такими узнаваемыми.

Участок от Скандинавии до Обской губы имеет вполне современный вид – Меркатор, видимо, чертил его, основываясь на самых последних, на тот момент, данных.

Сведений о восточной Сибири у европейцев в это время не было – этот фрагмент Меркатор дополнил компиляцией из неизвестного древнего источника, изображающего береговую черту времён оледенения. Меньше всего информации у него было об Америке, поэтому североамериканский континент получился самым расплывчатым, невыразительным и наиболее далёким от истины. На самой ранней карте Арктиды эти три фрагмента были даже оттонированы разными цветами – возможно, так, цветом, великий картограф и указал на количество использованных им источников.

Ну, а что касается Берингова пролива – у Меркатора он носит название пролив Аниан – то его наличие не решает загадки, а их прибавляет.

Берингов пролив на карте Меркатора находится на своём месте, правда, называется по-другому – пролив Аниан.

Дело в том, что на момент создания карты Меркатора, в Европе о наличии пролива между Азией и Америкой было неизвестно. Доминировало мнение, что его не существует – отчасти поэтому Оронций Финей не обозначил Берингов пролив на своей «сердцевидной» карте 1531 года. Остаётся только напомнить, что пролив, ныне незаслуженно носящий имя Беринга, будет открыт русскими казаками-землепроходцами Дежневым и Поповым только в 1648 году, а в Европе о нём узнают после второй экспедиции Беринга в 1741 году.

Ну, а нам остаётся только предположить, что прежде чем начертать пролив Аниан, Меркатор изучил несколько самостоятельных древних источников. Большинство из них указывало на наличие пролива, неизвестного европейцам. И, хотя это противоречило тогдашним «общепринятым точкам зрения», Меркатор нанёс его на карту, гениально предвосхитив его фактическое открытие на 100 лет, а формальное – на 200!

Часть 3.

А что же Арктида? Мы так увлеклись её окрестностями, что про неё саму забыли.

По карте Меркатора мы можем заключить следующее: Арктида представлена округлым континентом, береговая линия которого проходит по 77-78° северной широты. От Евразии и Северной Америки он отделяется «Морем Ледовитым» . Сам континент имеет чашеобразную форму. Он окаймлён горной грядой, внутри которой, как можно судить по почти прямолинейному направлению течения рек, расположена идеальная равнина. Реки берут начало у точки «Полюса Арктического» , где обозначена отдельно стоящая одиночная гора, названная Меркатором «Чёрная скала» .

Арктида

По отношению к двум из них, Меркатором прямо на карте сделаны комментарии. Так реку, устье которой обращено в сторону Новой Земли, Меркатор характеризует следующим образом: «Имеет пять рукавов и вследствие узости и быстроты течения никогда не замерзает» .

Река, текущая в сторону Новой Земли

Река, впадающее в море напротив Гренландии: «…разделяется на три рукава и каждый год остаётся подо льдом три месяца» .

Три рукава «гренландской» реки

Реки делят континент на четыре сегмента (Меркатор называет их островами), примерно равных по площади. Больше всего информации Меркатор имел про ту часть Арктиды, которая противолежала Гренландии и Европе: «Остров, обращенный к Гренландии, самый лучший и самый здоровый на севере; остров, обращенный к Европе, населен пигмеями ростом около 4 футов, которые называют жителей Гренландии скерлингерами» . Упомянутые «пигмеи», чей рост, по свидетельству Меркатора, составлял около 1 метра 20 сантиметров, скорее всего, были монголоидами гиперарктического типа. Нынешние представители этого антропологического типа – чукчи и эскимосы – тоже баскетбольным ростом не отличаются. Возможно, «пигмеи» были предками монголоидных пиктов, которые в исторически обозримые времена обитали на севере Британских островов и были истреблены шотландцами уже в IX-X веках нашей эры. На счёт того, кто такие, населявшие Гренландию скерлингеры, версий пока нет.

На «острове», смотрящем на Азию, обитали некие барги. Они населяли не только четверть Гипербореи, но и почти весь полуостров Табин. Говорить это может о двух вещах. Первое, барги были многочисленным, сильным племенем, способным контролировать не просто удалённые друг от друга территории, а значительные пространства на разных континентах. Не столь важно, в каком направлении шла их экспансия, но, однозначно, что сформироваться в единый народ, будучи разделёнными океанским проливом, они не могли. Видимо, сложившись в этнос в одном эпицентре, они предприняли завоевательный морской поход на другой континент, где без труда «подвинули» аборигенов. Это свидетельствует, что военное дело и мореходство находилось у них на более высоком уровне, чем у соседей.

Ареал расселения баргов

И, второе, когда Арктида начала скрываться в холодных волнах пожирающего её океана, у баргов оказалось больше шансов на спасение, так как они имели возможность отступать не только по морю, но и посуху. С их-то уровнем мореходных способностей, думаю, труда им не составило подняться вверх, к истокам Лены, Индигирки или Колымы. Если какому-то удачливому археологу посчастливится найти следы этой миграции, то, может, сложится ещё один пасьянс.

Может, выяснится, что барги дошли от Северного Ледовитого океана до Тихого. В I тысячелетии до нашей эры расселились в низовьях Амура, на Камчатке, Сахалине, Курильских островах, островах Хоккайдо и Хонсю и стали предками аборигенного населения Японских островов – айнов. Несмотря на то, что сведения о происхождении айнов утеряны, их внешние данные свидетельствуют о каком-то продвижении европеоидов, достигших самого края Дальнего Востока и смешавшихся в последствии с местным населением. Во внешнем облике айнов, несмотря на сильную метисацию с монголоидами, до сих пор заметны европеоидные черты. У типичного айна вытянутая форма черепа, астеническое телосложение, густая борода и густые, волнистые волосы.

Коренной обитатель Японских островов больше похож на русского мужика, чем на самурая

Айны говорят на особом языке, не родственном ни японскому, ни какому-либо иному из азиатских языков. Среди японцев айны настолько известны своей волосатостью, что заслужили презрительное прозвище «волосатые айны». Столь обильный волосяной покров характерен только для одной расы на Земле – европеоидной.

Выводы из этих свидетельств Меркатора, боюсь, совсем не порадуют самую радикальную часть моих арийских братьев. Выходит, что наши предки не владели Арктидой монопольно, а уживались там с представителями, как минимум, ещё одной расы. И блаженная прародина ариев Арьяна Ваэджо на этом континенте была не единственным государственным образованием, а лишь одним из нескольких!

Об «островах», граничащих с Северной Америкой, Меркатор информации не оставил. Видимо, его первоисточник сам ею уже не обладал. Ну, а нам остаётся только гадать вели ли «пигмеи» и барги между собой беспощадные войны за контроль над этими территориями или их населяло какое-то третье племя, частью погибшее вместе с Арктидой, частью успевшее перебраться на северное побережье американского континента.

К Арктиде за свою творческую биографию Меркатор обращался четырежды. Причём, самое раннее изображение полярного континента существенно отличается от позднейших. Если бы Арктида была лишь плодом больного воображения великого картографа или данью «художественному чувству симметрии», то вряд ли бы Меркатор стал вносить в неё какие-то нюансы и она так бы и кочевала из издания в издание в первородном своём виде.

Но именно наличие этих отличий и свидетельствует о том, что Меркатор ничего не выдумывал. Более того, в его распоряжении был не один, а несколько древнейших первоисточников, с которых он компилировал свою карту циркумполярного региона.

[18]
Слева Арктида на карте 1554 года, справа – 1595

Так, его Арктида образца 1554 года выглядит более завершённой. Цепь окаймляющих её гор нигде не прерывается. «Остров пигмеев» имеет чёткую береговую линию и практически соприкасается с Гренландией. В его «подбрюшье» располагается обширный архипелаг, а Новая Земля имеет площадь в два раза большую по сравнению с нынешней. На карте же 1595 года, «Остров пигмеев» на две трети скрыт водой. Береговая линия его нечёткая. От Гренландии он отделён широким проливом. От прилегающего к нему архипелага остались лишь три самых крупных острова, один из которых тоже наполовину затоплен. Новая Земля имеет узнаваемые, вполне современные очертания. Таким образом, первоисточники, которыми пользовался Меркатор, не просто изображали затонувший континент, но и стадии его затопления.

Самую раннюю свою Арктиду Меркатор скомпилировал, скорее всего, с того же источника, что и мыс Табин, то есть датируемого плейстоценом. Именно тогда вершины подводных хребтов Ломоносова, Менделеева, Альфа и Гаккеля ещё возвышались над водой, образуя обширный архипелаг, соединяющий Сибирь с Гренландией и Северной Канадой.

[19]
На батиметрической карте Северного Ледовитого океана специалисты без труда различают не только горные хребты, но и русла рек

Наличие континента или крупного архипелага в районе Северного полюса не вызывало сомнений ни у Меркатора и ни у кого из его современников. Активным сторонником теории «северного континента» был наш гений-самородок М.В. Ломоносов. Под его руководством, по распоряжению Екатерины II, к Северному полюсу была отправлена экспедиция адмирала Чичагова, с недвусмысленным указанием отыскать неоткрытые северные земли. Вдохновитель проекта Ломоносов считал, что за барьером торосов лежит некий оазис с вполне приемлемыми для жизни условиями – согласитесь, неожиданный ход мыслей для потомственного холмогорского помора, знакомого с Приполярьем не по книжкам! Однако, экспедиция Чичагова, проведя в море два года и поднявшись до 80-х широт, уткнулась в паковые льды и вернулась домой ни с чем.

Активные полярные исследования XIX века, казалось бы, камня на камне не оставили от представлений о приполярном континенте, однако, до конца развенчать этот миф не удалось. С середины XIX века он трансформировался в погоню не за континентом, а за таинственными «землями». Из Арктики наперегонки пошли сообщения об открытии новых островов-«земель»: земля Андреева, земля Макарова, земля полярников, земля крестьянки, земля Гарриса, земля Крокера, земля Бредли, земля Джиллеса… Самой знаменитой, благодаря академику В.А. Обручеву, из этого списка стала земля Санникова, описанная в одноимённом великолепном романе. И хотя роман был фантастическим, Обручев ни на секунду в реальном существовании в высоких широтах значительных участков суши не сомневался.

Предвидение своего предшественника подтвердил другой авторитетнейший учёный – академик А.Ф. Трешников. Он доказал, что 10-20 тысяч лет назад хребты Ломоносова и Менделеева возвышались над уровнем моря. Его идеи развил начальник Морской арктической комплексной экспедиции П.В. Боярский, выдвинувший и обосновавший гипотезу Грумантского моста, соединявшего в единое целое многие острова и архипелаги Ледовитого океана.

[20]
Сухопутный мост из Азии в Америку через полюс существовал ещё 10-12 тысяч лет назад

Геологи уже официально ввели в свой оборот понятие «Гиперборейская платформа» и начали вполне серьёзное обсуждение динамики её опускания. А доктор географических наук Ю.И. Лоскутов, вообще, категоричен в своих суждениях: по его мнению, Центрально-Арктическая область океанических поднятий, сформированная в результате погружения Гиперборейской платформы, и есть искомая нами Гиперборея античных авторов.

Изыскания океанографов органично дополнили представители других наук. Российские климатологи установили, что в XXX-XV тысячелетиях до нашей эры климат Арктики был достаточно мягким, а Северный Ледовитый океан, несмотря на наличие ледников на континентах, был тёплым и, даже, не был ещё ледовитым. Их британские коллеги дополнили эти сведения сообщением, что за 4000 лет до нашей эры на севере Шотландии климат был таким же, как сейчас в Средиземноморье. А американские палеонтологи пришли к выводу, что во время Висконсинского оледенения (в наших научных кругах его принято называть Валдайским) в центральной части Северного Ледовитого океана была зона умеренного климата, в результате чего там обитали животные, которые в нынешних полярных условиях существовать не могут. Всё это доказывает, что суша здесь не просто была, но и была свободна ото льда и вполне комфортна для обитания живых существ.

А отчего бы ей таковой и не быть? Северный географический полюс весь плейстоцен кочевал по северной Атлантике, залезал в Гренландию, в нынешнюю Канаду, то приближаясь к точке нынешнего своего положения, то отдаляясь от неё. А на том месте, где застали его мы, он установился только тогда, когда древние египтяне уже возвели первые пирамиды.

Перемещения Северного географического полюса Земли (цифры обозначают тысячи лет до нашей эры)

И последнее, лично для меня самое убедительное. Люди могут наврать и напутать, что-то не так понять или интерпретировать. Но этого не могут животные. И лучше всех свидетельствуют в пользу существования некогда в Ледовитом океане обширной суши птицы. Каждый год по зову генетической памяти отправляются они на север выводить потомство. Оставляют тёплые, обильные южные края, преодолевают по пять тысяч километров, зарабатывают под крыльями мозоли размером с кулак, для того чтобы не в самом подходящем климате, зацепившись за щербинку на отвесном утёсе, обдуваемом всеми ветрами, дать жизнь следующему поколению. А орнитологи ломают головы – и чего это они каждый год по прилёту кружат с печальными криками над определёнными участками океана? Да, просто птицы помнят об Арктиде – а мы нет!

[21]
Элементарное совмещение Арктиды Меркатора с современной батиметрической картой Северного Ледовитого океана даёт потрясающее совпадение!

Ну, так, может и шут бы с ней? Нет её – и не надо! Куда как проще отмахнуться от самой этой идеи, как от назойливой мухи. Как сделало, например, наше из ума сшитое руководство в 1997 году, подписав конвенцию, по которой Россия отказалась от претензий в Арктике, добровольно ограничив своё там присутствие 200-мильной прибрежной зоной. Вот так запросто, одним росчерком пера, пустив коту под хвост многовековую непосильную работу по освоению Крайнего Севера. Так легко, одной струйкой чернил, предав память насмерть замёрзших, во льдах затёртых, в полыньях утонувших, снежными буранами засыпанных, белыми медведями растерзанных экспедиций полярных первопроходцев.

[22]
Современная «политическая» карта Арктики

А, ведь, Арктическая зона России производит 11% национального дохода нашей страны и 22% объема российского экспорта. Здесь добывается и производится до 80% российского газа, более 90% никеля и кобальта, 60% меди, 96% платиноидов, 100% барита. На долю арктических морей России приходится около 85% суммарных ресурсов углеводородов от общих запасов шельфа.

Минералами и углеводородами дело не ограничивается. Арктика это ещё 15% от общих объемов уловов водных биоресурсов и производимой рыбной продукции в Российской Федерации. В Белом и Баренцевом морях запас сельди оценивается в 12000 тонн, беломорской наваги – 2000 тонн, камбалы и ерша – 70-100 тысяч тонн. Запасы основного баренцевоморского промыслового вида – трески – превышают 1,3 миллиона тонн. Вылов мойвы достигает 243 тысяч тонн, сайки 37,5; зубатки до 20. В Печорском бассейне вылавливаются сиг, ряпушка, пелядь и чир. Суммарный вылов семги только в Архангельской области составляет 20,7 тонн. Общая численность беломорской популяции гренландского тюленя достигает 2 миллиона голов. Численность кольчатой нерпы оценивается примерно в 35-45 тысяч голов, а объем ее ежегодной добычи – около 600 голов. Наиболее многочисленным видом китообразных в Белом и Баренцевом морях является белуха, общая численность которой в этом бассейне составляет около 20 тысяч голов. Среди нерыбных объектов промысла в Баренцевом море наиболее важный вид креветка, вылов которой может составить до 14,7 тысяч тонн. Добыча исландского гребешка составляет 5,1 тысячу тонн. Промысловый запас камчатского краба, искусственно вселённого в Баренцево море в 1960-х годах, составляет около 3,3 миллионов экземпляров (Ю.В. Кочемасов, Б.А. Моргунов, В.И. Соломатин «Эколого-экономическая оценка перспективы развития Арктики»).

Всё это мудрому российскому правительству оказалось не нужным!

[23]
Ныне на долю в арктических владениях претендует шесть стран: Россия, США, Канада, Исландия, Норвегия и Дания (не факт, что число игроков не увеличится!)

Спохватились о последствиях собственной дурости только в 2001-м. И то, не от того, что ума прибавилось, а от того, что экономика стала окончательно углеводородозависимой. Как прикинули, что объём запасов природного газа на арктическом шельфе составляет 57,1 триллионов кубических метров, а нефти 90 миллиардов баррелей (Государственный доклад «О состоянии минерально-сырьевой базы РФ» Москва, МПР РФ, 2002, 166 с.), да, как чудесно было бы это всё оттуда выкачать и продать за звонкие нефтепиастры, так за голову и схватились. И сразу и федеральный закон «Об основах государственного регулирования социально-экономического развития Севера Российской Федерации» состряпали, и деньги на научные изыскания нашлись, и ситуация с Северным завозом нормализовалась, и в ООН подали покаянное письмо, что, мол, конвенцию о 200-мильной зоне подписали мы по ошибке и просим всё вернуть как было…

В братской ООН российско-газпромовским ходокам, как не сложно догадаться, в рожу плюнули и сказали, что заднего хода дело не имеет, а на бывший Русский Север зубы уже точат новые хозяева, которые по достоинству смогут оценить его потенциал. И вот с этого самого момента и закипела работа по поиску доказательств, что подводный хребет Ломоносова, который неоднократно упоминался в нашем повествовании, есть продолжение Сибирской континентальной платформы и мы, соответственно, имеем на него права. Апофеозом этой деятельности стала экспедиция «Арктика-2007», в ходе которой на океанское дно в точке полюса был установлен российский флаг.

Батискаф «Мир» устанавливает российский флаг в точке Северного полюса

Никакой юридической силы сей театральный жест не имеет и проблему не снимает, а, наоборот, обостряет. НАТОвские аналитики прогнозируют серьёзные конфликты из-за Арктики уже к 2020 году. У России первыми на очереди стоят обострения отношений с Норвегией из-за участка Баренцева моря между севером Скандинавии и Шпицбергеном и с Канадой, оспаривающей принадлежность хребта Ломоносова. Вряд ли, в стороне от любого из этих конфликтов останутся США. Интерес американской администрации обусловлен не только нефтью и газом, но и стратегической ценность региона: Арктика – кратчайший путь между США и Россией (в том числе и для баллистических ракет).

Грядущее противостояние я бы назвал «битвой за гиперборейское наследство» . Предполагаю, что при такой цене вопроса в ход пойдут любые аргументы. Кто знает, может быть одним из них станут карты Арктиды величайшего картографа всех времён и народов Герарда Кремера по прозвищу Меркатор. Но это только лишний раз докажет, что ответы на все сегодняшние и завтрашние наши вопросы надо искать в прошлом.

Орлов Владимир.