Источник: Алексей Казаков. Над тамбуром горит дорожная звезда... Клуб знаменитых капитанов и другие любимые читателями авторы 80-летнего "Гудка". М., 1997, с.441 сл.
Никогда не предполагал, что пути-дороги приведут меня к тайне-загадке невероятно популярного современного романса.
Предутренний туман над нами проплывает, Над тамбуром горит дорожная звезда...
Летом 1993 года я приехал в родовое гнездо известного русского композитора Василия Николаевича Липатова, друга Сергея Есенина, автора романсов на стихи поэта "Письмо к матери", "Клён ты мой опавший".
Я нашёл домик Липатовых неподалёку от живописной речки с поэтичным названием Становая Ряса. Встретил меня внучатый племянник В.Н. Липатова - Михаил Липатов, поэт и композитор, унаследовавший от своих предков весь их многогранный талант. Несколько поколений Липатовых были музыкантами, начиная от певчих в церковном хоре и завершая композиторами: Василием, выпускником Петроградской консерватории, любимым учеником А.К. Глазунова, и Юрием Михайловичем Липатовым, отцом Михаила Липатова, чьи песни пользовались большой известностью в начале 50-х годов - "Клавочка", "Девичья лирическая", "На катке", "В праздничный вечер", "Эх, Чёрное море".
Миша Липатов водил меня по Раненбергу, показывал его достопримечательности, рассказывал о знаменитом Василии Липатове и почти забытом композиторе Юрии Липатове, своём отце. Посетили мы и старинное кладбище, где похоронили Юрия Михайловича в 1986 году. Так в неспешных разговорах и прогулках как-то незаметно вдруг возникла тема песенного творчества Ю. Липатова. Буквально в день моего отъезда из Ранненбурга в Липецк Миша неожиданно спросил: "А вы знаете, что песню, которую в народе знают как "Сиреневый туман", сочинил мой отец?.."
Я не знал, хотя песня была всегда на слуху. На прощанье Миша предложил послушать пластинку с записью "Сиреневого тумана" в исполнении Владимира Маркина. Пока звучала песня, я прочитал на конверте: "Сиреневый туман", городской романс на стихи М. Матусовского, автор музыки неизвестен". Дата записи: 1992 год. И небольшое примечание от составителей диска "Трудное детство": "Окончательно установить имена дворового жанра XIX-XX столетий не представляется возможным".
Отзвучала песня "дворового жанра", и опять я как-то не уловил всей значимости происходящего. А Миша тем временем достал бумаги отца, небольшой семейный архив, и показал фотографии разных лет Юрия Михайловича, ноты песен и, наконец, авторскую карточку произведений, официально зарегистрированных в Союзе композиторов в общей картотеке, где среди прочего значилось: "Дорожное танго" ("Прощание") - текст и музыка Ю. Липатова". Рядом с этой строкой вписаны авторы текстов на другие песни - Л. Ошанин, М. Светлов. А "Дорожное танго" (и жанр его вписан в авторское свидетельство как "танго", тогда как иные все - "песни") - произведение оригинальное! И Матусовский тут ни при чём, ему хватает и своей песенной славы. У него и стиль письма иной. Другое дело, что липатовское "Дорожное танго", уйдя в народ, претерпело текстовые и мелодические изменения. И ноты были написаны для баяна, а первым записал танго в начале 50-х годов знаменитый Владимир Бунчиков. Где-то в архивах радио должна быть та запись...После всего услышанного и увиденного мне захотелось ещё раз послушать песню, чтобы сравнить её звучание с оригиналом по тексту и нотам. Пластинка зазвучала. И вдруг в горнице с печи раздался голос 92-летней бабушки, матери Юрия Липатова Евдокии Степановны: "Это Юрина песня-то!" С трудом сойдя с полатей русской печи, старушка вначале слушала вместе с нами пластинку, а потом произнесла задумчиво, как бы про себя: "Это он про Нинку Глухову написал, когда после войны встречался с ней..."
Невольно поддавшись общему настроению и ощущая какую-то недосказанность этой истории, я попросил Евдокию Степановну рассказать поподробнее обо всём. И она поведала, что ей было известно: об увлечении сына, о его долгих встречах и проводах любимой им Нины, которая жила на соседней станции Астапово, верстах в сорока от Раненбурга, куда можно было добраться единственным ночным проходящим поездом Смоленск - Мичуринск...
Герои этой истории встретились в разгар войны - в 1942 году. В захолустном Раненбурге был организован фронтовой театр во главе с эвакуированной сюда Варварой Маслюченко, женой известного украинского писателя Остапа Вишни. В штат театра приняли и восемнадцатилетнего Юрия Липатова, играющего на баяне свои песенки. Один из первых своих спектаклей театр показал на соседней с Раненбургом станции Астапово, в Доме культуры железнодорожников. Ещё со сцены Юрий заметил в зале девушку редкой красоты и обаяния. В антракте он, как был в театральном костюме, подошёл к ней, чем смутил невероятно... Десятки любопытных глаз устремились на них. С того же вечера начались их станционные встречи-расставания. "Я восхищён вами, Нина! Ждите меня - я скоро вернусь к вам!.." - прокричал Юрий из проёма вагонной теплушки оставшейся на перроне девушке, своему будущему "милому другу".
Ей было 17 лет, она оказалась дочерью станционного смотрителя и внучкой столбового дворянина, о чём в ту пору приходилось умалчивать.
Лирические отношения, согретые теплом первого чувства, длились пять лет, отвергая житейские неурядицы военного лихолетья. Они прошли вместе через холод войны, и казалось, пережитое поможет им соединить судьбы и сердца...Перелом в отношениях Юрия с Ниной Глуховой произошёл в августе 1946 года при внезапном прощании влюблённых на старом Раненбургском вокзале: Нина ответила отказом на предложение Юрия быть вместе... Для него это оказалось душевным потрясением.
Стояла густая августовская ночь. Перекликались паровозные гудки, оттеняя реальность прозвучавших несправедливых, обидно-горьких слов, ненужных теперь упрёков.
В заветном привокзальном садике, где некогда они любили коротать время до ночного проходящего поезда, грустно осыпалась листва, под звёздными крыльями ночной мглы уходящего лета проходила безвозвратно любовь. Он ещё мог крикнуть, прервать роковое прощание, но... не крикнул, гордость не позволила. Она могла сказать "прости" - и не сказала...
Поезд, шедший мимо Раненбурга на запад, унёс Нину навсегда от её возможного счастья...
И звезда, горящая прямо над тамбуром, сияла прощальным холодным светом, и предутренний туман, смешанный с горьким паровозным дымом, проплывал над лесом. Всё обретало очертание романтической легенды, рассеивая житейскую явь: поезд Мичуринск-Смоленск с неумолимым грохотом мчался-улетал в сиреневую даль...
Юрий безмолвно смотрел на исчезающие мерцающие огни последнего вагона и вдруг увидел бегущую к нему мать."Я подбежала к нему и сказала: "Юра, пойдём домой! Ты не в себе, я боюсь за тебя, - рассказывала спустя почти полвека Евдокия Степановна Липатова. - А он ответил мне: "Ты что же думаешь, что я под поезд брошусь? Нет!.. Пойду к себе в Дом культуры, поработаю..."
Когда он сидел за пианино, в ночной тиши родилась вдруг песня потрясённой души, через короткое время облетевшая всю страну, тронувшая сердца послевоенного поколения. Вот её первоначальный, подлинный текст, авторский, лишённый флера позднейшего "сиреневого тумана":пожимаешь, Когда увижу вновь? Быть может, через год... А может быть, меня совсем (навек) ты покидаешь... Ещё один звонок, и поезд отойдёт. Предутренний туман над нами проплывает, Над тамбуром горит дорожная звезда. Кондуктор не спешит - кондуктор понимает, Что с милым другом я прощаюсь навсегда! Запомню навсегда, что ты тогда сказала, Улыбку милых губ, ресниц твоих полёт. Ещё один звонок... И смолкнет шум вокзала, Ещё один звонок - и поезд отойдёт. Предутренний туман над нами проплывает, Над тамбуром горит дорожная звезда. Кондуктор не спешит - кондуктор понимает, Что с милым другом я прощаюсь навсегда!
Эта песенная история поразила меня. Конечно, хотелось узнать о дальнейшей судьбе Нины Глуховой. Но этого никто в Раненбурге не знал. Последний раз её видели там в начале 60-х годов. Ничего не сохранилось и в бумагах Юрия Михайловича. Тогда я предпринял отчаянную попытку отыскать её следы через местных железнодорожников.Я вошёл в калитку небольшого частного домика. Во дворе сидела пожилая женщина, один облик которой говорил о былой красоте и благородном происхождении, несмотря на годы. Спрашиваю: "Мне нужна Нина...", - остановился, потому как не знал отчества. "Александровна", - подсказала женщина, глядя на меня с удивлением. Прошли в дом. Я рассказал Нине Александровне, что с недавних пор ищу её, так как интересуюсь творчеством Юрия Липатова, музыканта и композитора. Услыхав это имя, она вздрогнула и с большим интересом посмотрела на меня...
Проговорили мы несколько часов, и за это время мне довелось услышать даже не рассказ, в скорее исповедь одинокой души со слезами на глазах. Многое ей вспомнилось в том разговоре: первая встреча, обещания, надежды и... разлука на ночном Раненбургском вокзале. Всю жизнь она жалела о том своём опрометчивом решении. И ещё много лет посылала Юрию Михаловичу безответные открытки-поздравления к разным праздникам. Не знала, что его уже нет в живых. Я оказался первым, кто сообщил ей об этом.
Но... даже спустя 20 лет, когда в начале 60-х годов они случайно встретились в Раненбурге на улице и Юрий Михайлович вновь (!) предложил её быть вместе, она снова отказала ему. Добавлю, что к тому времени у него было пятеро детей, а у неё единственный сын. Всё жизнь Нина каялась, но что-то всегда сдерживало её - сие есть тайна великая. Мне она не открылась.
О песне "Сиреневый туман" я упомянул как бы невзначай. Нина Александровна живо откликнулась, посетовав, что по радио эту песню редко передают. Тогда-то и пришлось открыться: "Вы ведь и есть та девушка, которой посвящена песня. А автор - ваш вечный друг Юрий Липатов..."
Боже мой, как она была потрясена. Больших трудов стоило успокоить её, напомнившую вдруг юную Нину Глухову из далёкого военного года.
Нет, не закатилась, не отгорела своим лирическим светом для неё "дорожная звезда" минувшей любви...Вернувшись в Раненбург, я всё рассказал Мише Липатову, а его матери не решился. Позже он сам передал её наш разговор.
На следующий день уже на вокзале, том самом, Миша отвёл меня в сторону и сказал: "Ночью я написал стихи под впечатлением вчерашнего разговора в саду. Послушайте..." И он, смущаясь, прочёл:
Да, вот и жизнь прошла... Судьба их не связала. Он тот прощальный миг Не в силах был забыть! И каждый год он ждал У старого вокзала Ту, что сам Бог сулил Навеки полюбить... Но есть и светлый луч В истории печальной. Ведь был он музыкант С поэзией в крови, И песню он сложил - Как памятник прощальный Предутренней звезде, Единственной Любви!Невольно меня пробирает душевная дрожь, когда я читаю эти строки и слушаю в который раз липатовское "Прощание" большой лирической и эмоциональной силы...