- У Евтушенко нет таких стихов, - заявила я, когда во время экскурсии один из «особых» гостей есенинского заповедника доверительно прочитал мне «Письмо к Есенину».
А в декабре 1977 года в ответ на мою просьбу прислать для выставки рукопись посвящённого Есенину стихотворения Евгений Евтушенко прислал мне именно эти строки:
«Письмо к Есенину.Евг. Евтушенко.».
Это было для меня потрясением не только от стыда перед тем давним посетителем музея за моё категоричное невежество, но и от благодарности поэту за то, что он не проигнорировал мою просьбу и поделился сокровенным – дорогими ему строчками, которые ещё долго нельзя было ни напечатать, ни показать ни на какой выставке. Но такие материалы можно было хранить в фондах музея, а в частных разговорах – узнать, что это стихотворение Евгений Евтушенко читал в Колонном зале Дома Союзов на юбилее Сергея Есенина в 1965 году и тогда «румяные вожди», пытавшиеся всех «учить партийности», отключили микрофоны и прекратили трансляцию.
Только в декабре 1987 года, когда, казалось, уже всё можно, на выставке, посвящённой Дню памяти Сергея Есенина, рядом с книгой стихов Евгения Евтушенко «Спасибо» с его дарственной надписью «Литературно-мемориальному музею с преклонением перед великим поэтом «золотой бревенчатой избы», удалось разместить этот автограф всё ещё нигде не напечатанного стихотворения. Да и то мой начальник перестал требовать убрать эти пять листков, лишь услышав от меня, что я напишу для его начальников объяснение только моей «вины», и убедившись в почти абсолютной неразборчивости почерка поэта. Но люди, каким-то чудом проросшие в наших «больших и малых зонах», переписывали эти гениально-неразборчивые строчки, а если не успевали переписать, просили меня об этом, и из пишущей машинки вылетали шурупы, не выдерживая количества просьб перепечатать эти стихи.
А в начале августа 1995 года Евгений Евтушенко приехал в Константиново, как будто сделал подарок на мой день рождения (я родилась 7 августа). Вместе с «Рен-ТВ» он работал над созданием одного из фильмов двухгодичного цикла передач по своей антологии «Строфы века». Евгений Евтушенко удивительно вовремя выполнил своё обещание приехать в Константиново «не с толпой «писателей» и успел сделать съёмки отреставрированного на средства «Инкомбанка» усадебного дома Лидии Ивановны Кашиной, пока Есенина не приравняли в экспозиции к сапогам Прона Оглоблина и не водрузили вывеску «Музей поэмы «Анна Снегина» и пока не заполонили есенинскую синь «писатели», на фоне которых гаснут родниковые глаза и души, наглядно демонстрируя процесс «умерщвления личности как живого».
В то время перед столетием Сергея Есенина у меня была уймища работы в Константинове, в Рязани, два раза в неделю я уезжала в Москву. И когда я приехала из Москвы с сумкой муляжей для экспозиций музея, не решилась к нему подойти, догадываясь о напряженности его работы. Но в один из этих дней в музей Есенина приехал из Москвы фотограф Александр Ильич Стариков, и я попросила его сфотографировать Евгения Евтушенко в Константинове. Так появилась фотография Евгения Евтушенко с сыном на родине Сергея Есенина.
Проходя мимо Евгения Евтушенко и его съемочной группы, собиравшихся уезжать, я с ним только поздоровалась, улыбнувшись глаза в глаза и удивившись его непохожести на фото и на экране. В тот солнечный августовский день он был не меньше и не «больше, чем поэт», он был таким, как его стихи, и даже внешне «чуточку Есенин». Когда я на автобусе музея уезжала в Рязань (а потом в командировку в Москву), навстречу шел автобус «Рен-ТВ», возвращавшийся в Константиново. Так я уехала от реальной встречи, но эта встреча виртуально состоялась на страницах 32-полосного есенинского выпуска приложения к «Литературной газете» «ЛГ-Досье». Для этого номера я готовила тексты, привозила фотографии, рукописи, и, конечно, приехав в Москву, ошалело взахлеб рассказала редактору Владимиру Коркину, что Евгений Евтушенко в Константинове снимает о Есенине фильм. Владимир Федорович успел к выпуску номера дозвониться уже в Москве и до Евгения Александровича и до съемочной группы «Рен-ТВ», предоставившей для есенинского номера «ЛГ-Досье» кадры из телевизионного фильма о Есенине.
Как никто, Евгений Евтушенко всеобъемлюще определил Сергея Есенина: «Самый русский поэт», - и, отвечая на вопрос Владимира Коркина «Можно ли представить Есенина столетним?», только поэт так наглядно-образно мог сказать о другом поэте: «… древним старцем? Ни его, ни Маяковского. Это непредставимо. Пастернака – да. Он был, по моему ощущению, гостем из другого мира. Есенин же и Маяковский – плоть от плоти земной жизни: первый – из «золотой бревенчатой избы», второй – из революционной стихии. В Константинове во время съемок фильма о Есенине у меня вдруг родилась идея – прочесть монолог Хлопуши на вершине утёса, что неподалеку возвышается над Окой. Утёс же оказался глинистым обрывом высотой метров 50-70. Когда я забирался на него, шевелился под ногами и мог поползти. Было ли страшно? Ещё как! Так вот. Есенин в конце жизни оказался на ползущем обрыве. И всё же очень жалко, что он ушёл молодым. Но обрыв уже полз».
Не решившись подойти к Евгению Евтушенко, я спрашивала о нём, о его работе в Константинове тех сотрудников музея, кто с ним общался. Рассказывали, что, узнав о периоде «партийной учебы» Есенина на Кавказе, он был поражён, что как бы почувствовал это, написав в том давнем своём стихотворении: «Ты был партийней стольких подлецов, пытавшихся учить тебя партийности». Говорил Евгений Александрович в связи с этим своим стихотворением и о том, что, прочитав документы о людоедской сущности вождя, пережил это до расстройства своего здоровья. Спросила и меня главный хранитель музея: «А почему Вы сами с ним не поговорили?» - «Если бы я ему понадобилась, он бы меня нашёл». - «Вот Вы как себя цените. А он спрашивал о Вас». - «Спрашивал??! Почему же Вы мне не сказали??! И при чём здесь «цените». Просто я не посмела «на бабочку поэтиного сердца взгромоздиться с галошами и без галош», я понимала, какая у него напряженная работа, ведь на съёмках каждая минута на счету.
Зная и вспоминая настоящих поэтов, приходится констатировать, что настоящая поэзия всегда «на ползущем обрыве». Но «как бы на корню ни подрезали, в летописи песенной» России «всё равно её не зачеркнуть».
Ссылки:
[1] https://62info.ru/system/files/images/user_images/u1/docs3/Bezimeni-7_6.jpg