Начиная со второй половины 50-х годов XVIII века, в продолжение шести с лишним лет, Михайловские сокровища будоражили умы русских венценосцев. Императрица Елизавета Петровна и император Петр III, супруг Екатерины II, вынуждены были заниматься известиями о михайловском кладе, отвлекаясь от важных государственных дел. Что же представлял собою рязанский городок Михайлов [1], основанный в 1551 году по указу Ивана Грозного, и где, по известиям упорных доносителей, якобы были зарыты 38 бочек с золотом, жемчугом и серебром?
В этом памятном году воеводы Александр Иванович Воротынский и Михаил Петрович Головин заложили город, «удобный крепостью»[1]. При закладке церкви нашли древнюю икону Михаила Архангела, и в память об этом событии Грозный повелел назвать город Михайловым. В пограничном украинном городе, каковым он являлся, поселили казаков, взяв их из разных мест оборонительной Вожской засеки. Атаманствовал над казаками Иван Фестов (Федцов). Вместе с князем Иваном Дашковым Федцов ходил на Кавказ, в Кабарду, усмирять бунтовавших инородцев и вернулся оттуда не с пустыми руками[2]. Ему обязан небольшой город Михайлов строительством и украшением местных храмов. Но не только атаман Федцов разжился добром, обогатились и его удалые казачки. Они познали вкус поживы и привыкли своевольничать. Казаки не отличались строгой дисциплиной, и уже через несколько лет их приходилось отлавливать по лесам, как разбойников. Сам атаман немало способствовал казачьей вольнице. Михайловцы одними из первых признали Лжедмитрия II и бунтовали против боярского царя Василия Шуйского. Не смог усмирить местных казаков посланный в Михайлов царский воевода, князь Иван Андреевич Хованский.
В 1607 году михайловцы примкнули к восстанию Ивана Болотникова. Возглавлял михайловских бунтовщиков рязанский боярин Исак Сунбулов. Народ считал Сунбулова сродни знаменитому разбойнику Кудеяру-Тишининову, поэтому суровый воевода пользовался таким доверием у казаков и держал город в «ежовых рукавицах». Исак Сунбулов на стороне Шуйского сражался против Прокопия Ляпунова, а затем со своими храбрецами влился в его народное ополчение. Поскольку Михайлов был и оставался стратегически важным оборонительным центром, то, несомненно, в городе должны были храниться, наряду с городской казной, и различные сокровища его обитателей и завоевателей. Предположение не лишено основания, поскольку в Михайлове в Смутное время квартировал несколько месяцев казацкий атаман и боярин Иван Заруцкий вместе с польско-русской царевной Мариной Мнишек. Как пишет историк: «когда земское ополчение приближалось к Москве и в Коломне казалось небезопасным, Заруцкий с Мариной ограбили город, убежали в Михайлов и там оставались несколько месяцев»[3].
В июле 1756 года в Правительствующий Сенат поступил донос от оренбургского казака Терехова о том, что в Михайлове, в Щетинной слободе, у пахотной солдатки Ирины Богатыревой хранятся несметные сокровища: 36 бочек серебряных денег, да 2 бочки золота с жемчугом[4]. В доказательство казак предъявил купленный в слободе камень. По распоряжению Сената в Михайлов был направлен секунд-майор Ингермоландского полка Алсуфьев. По учиненному сыску в доме солдатки Богатыревой и в других окрестных местах никакого клада обнаружить не удалось. По указу императрицы Елизаветы Петровны казаку Терехову за ложное доносительство предписывалось вырвать ноздри и сослать в Оренбург, а товарища их, Козмодемьянского ямщика Малышева, бить плетьми и отослать на военную службу[5]. Однако на этом история с Михайловскими сокровищами не закончилась.
Через год, в канцелярию генерал-фельдмаршала, графа Александра Бутурлина, поступил новый донос о михайловском кладе. Граф Бутурлин не дал хода бездоказательной истории, положив дело под сукно. Однако жалобщики на этом не успокоились. В 1759 году императрице Елизавете Петровне поступили сразу два доноса: от купца Антона Белова и от «Россиянина», как он подписался, Алексея Росторгуева. По именному указу императрицы в городе Михайлове для отыскания клада были направлены следователь-экзекутор Евлашев и рудокопный мастер Тихонов. При осмотре домов вдовы Ирины Богатыревой и ее соседки Матрены Рыжкиной, а также мест вокруг их домов ничего не обнаружили[6]. По сему, Сенат определил: доносителей купца Белова и Расторгуева, а также ямщика Малышева бить плетьми и сослать в солдаты. Ямщика Малышева сослать в военную службу: «<...> а буде Малышев в солдаты не годен то наказать его кнутом, сослать на поселение в г. Оренбург»[7]. Спустя два года последовал новый донос Малышева графу Гендрикову. Для большей убедительности своего донесения Малышев привлек в компаньоны старосту Новогородского уезда Сойкинского погоста Куркова. Для расследования этого щекотливого дела доносчики просили, чтобы направили лейбкомпанейца, сержанта Григория Седина. Но на этот раз никого в Михайлов не посылали[8].
Во время кратковременного царствования Петра III за Михайловский клад взялись не шуточно, введя в действие отлаженный механизм тогдашней бюрократической машины. В феврале 1762 года дворцовый крестьянин Петр Чугин и солдат Ингерманландского полка Никифор Подноров подали доношение, что в домах солдатской жены Ирины Богатыревой и ее напарницы, Матрены Рышкиной, хранятся несметные сокровища. Розыскатели и доносители устремились в казачью Щетинную слободу[9]. Кстати, в соборной церкви архистратига Михаила, наряду с другими драгоценностями, хранилась и польская печать[10]. На этот раз в Михайлов по розыску пресловутого клада направились упорный доноситель, ямщик Илья Малышев, и поручик Преображенского полка, немец Моллер, который и установил при тщательном разрытии показанных мест, что никакого клада в Щетинной слободе не имеется, а посему, по докладу вышеозначенного поручика был выпущен специальный правительственный указ от 20 апреля 1762 года, гласящий, «<...> чтобы положить конец ложным доносам о Михайловских сокровищах за неправильный донос и напрасное Его утруждение учинить публичное доносителям по всем поименованным в указе местам наказанием кнутом, сослать в Нерчинск в вечную работу, чтобы впредь от них таких неправильных вымышленных доносов быть не могло и дабы другие смотря на те неправильные и ложные доносы чинить не отважились. С прописанием учиненнаго в продерзости наказания публиковать, во всем Государстве печатными указами <...>»[11]. Таким трагическим образом закончилась довольно-таки темная, очень непонятная история о мнимых Михайловских сокровищах. Что могло подвигнуть множество людей в течение нескольких лет упорно доносить и разыскивать Михайловские сокровища? Может быть, обычная корысть, человеческая зависть, неразделенная любовь к Ирине Богатыревой? Скорее всего, виной всему народные легенды о сокровищах, привезенных когда-то удалыми Михайловскими казаками и атаманом Федцовым из далекой Кабарды. Но самое главное, что эти ненайденные сокровища преспокойно дожидаются своих открывателей в г. Михайлове и его окрестностях, поскольку они, по всей вероятности, должны были быть.
Порукой этому должно служить пребывание в г. Михайлове казацкого атамана и боярина Ивана Заруцкого вместе с «воренком Иваном» и его матерью, бывшей русской царицей Мариной Мнишек. Не с пустыми же руками пришли они в Михайлов из ограбленной ими Коломны и, должно быть, немало оставили серебра и злата, когда вынуждены были срочно бежать от царских воевод в Лебедянь и Воронеж, а затем в далекую Астрахань[12]. В 1618 году попытались, было, прорваться к Михайловским сокровищам польско-запорожские казаки гетмана Сагайдачного, сожгли посад, но не осилили городскую оборону и с позором удалились[13]. Заколдованный клад не дался им в руки.
Источник: "Легенды Рязанского края", В.Семин.
Сноски:
1. Макаров М. Заметки о землях рязанских // ЧОИДР. М., 1846. № 4. С. 16.13. Календарь Рязанской губернии на 1886 год. Рязань, 1886. С. 72.
Ссылки:
[1] https://62info.ru/node/987
[2] https://62info.ru/history/system/files/node_images/Рязанец/79f7d66e1bed5e81.jpg