Смотрели и обсуждали спектакли, пели песни, пили кофе, баловались «кукловодочкой», а так же…

… вспоминали самый первый фестиваль «Рязанские смотрины - 1989»

Григорий ГОЛЬДМАН, главный режиссер Ставропольского театра кукол:

- Я открывал самый первый фестиваль «Рязанские смотрины» в 1989 году. Это был фестиваль молодых режиссеров, была очень тёплая атмосфера, интересное общение за кулисами, которыми всегда ценны любые фестивали. Тогда я привозил в Рязань два своих спектакля: «Собачье сердце» и «Гусёнок». И на первом фестивале Рязанское телевидение установила свой специальный приз – видеозапись лучшего, по их мнению, спектакля. Ценность этого приза в то время была особенно велика, поскольку тогда видеозаписи были огромной редкостью. И они записала «Собачье сердце»! за что Рязани огромное спасибо, поскольку спектакль шёл очень мало, но благодаря этой записи остался в истории.

… делились секретами мастерского «кукловождения»

Виктор АНТОНОВ, художник, создатель уникального шоу марионеток «Цирк на нитях», обладатель «Золотой маски»:

- Основная проблема нашей кукольной школы в том, что сначала актёра учат драматически сопереживать образу. И часто сталкиваешься с тем, что потом актёр не может перенести свои эмоции в куклу. В моём театре идёт прямая связь с куклой, всё идёт от механики. Я не думаю о том, как я буду кукле сопереживать, что отразится на моём лице. У меня спектакль делается под механику, а не наоборот. Ведь часто случается, что куклу, которая красиво выглядит на бумаге в рисунке, совершенно нельзя воплотить в хорошей марионетке. То голова оказывается слишком тяжёлой и раскачивается при ходьбе как маятник, то руки негармонично двигаются. Был в моей практике случай, когда я сделал куклу домового, у которого были удивительные глаза: вращались зрачки во все стороны, двигались брови. Но всё пришлось намертво заклеить и обездвижить, потому что актриса не могла работать одновременно всеми деталями. Она сопереживает кукле, а я нет. Я не столько актёр, сколько именно кукловод: я нахожусь не над куклой, а под куклой. В моём театре сначала делается кукла, а потом – образ и история. Поэтому мышления актёра и философия театра совершенно меняются: все эмоции на кончиках пальцев и только там.

… рассуждали о судьбе пьесы для кукольного театра

Михаил БАРТЕНЕВ, драматург:

- Совсем недавно я побывал на мощнейшем фестивале в городе Линц в Австрии, где участвовало 32 театра со всей Европы. Я даже не могу точно сказать, спектакли каких театров я поглядел! … что это было: театры кукол?... драматические театры?... Перемешаны все направления, плюс эффектные включения технических средств, сделанные с бесконечной фантазией и изяществом. И над всем этим царила одна очень важная доминанта: искренняя работа и служение детям. Они это ощущают миссией! Я не могу сказать, что там были только вершины театрального искусства, но эта предельная честность по отношению к детям меня действительно поразила. Зачастую там не было театра, не было пьес в нашем, классическом, понимании. И европейские актёры к этому относятся удивительно легко, свободно ощущая себя в игровом пространстве. И я вдруг почувствовал себя представителем не умирающей, а уже умершей профессии. Там я увидел не столько пьесы, сколько сценарии, которые могут рождаться прямо во время действия. Самое главное – доверительный, тихий, внимательный разговор с ребёнком. Да, европейские театры живут по другим законам. Они не привязаны к заданиям, рабами которых мы подчас становимся. Мы должны обслуживать эти залы, занимать их зрителями. И в этих громадных залах, где надо докричаться до последнего ряда, совершенно невозможен этот проникновенный разговор с ребёнком. А в Австрии я увидел удивительно тонкие щемящие спектакли, подчас совсем без слов. И ещё более убедился в своём мнении, что театр кукол гораздо более изобретательное искусство, нежели литературное. И я не уверен, что театру кукол сегодня нужна традиционная пьеса…

… размышляли о природе кукольного искусства

Ирина УВАРОВА, художник, искусствовед:

- Говоря об искусстве кукольного театра следует учитывать одно обстоятельство. Всякая форма искусства, сложившаяся и уже существующая, имеет свой собственный характер, (который мы не умеем отгадывать), имеет свой голос (который мы очень редко слышим). Она уже сама по себе что-то диктует. Кто из нас мог подумать, что очень хорошо пойдёт на кукольной сцене Чехов? Вы можете это объяснить его словом, его драматургией? Да никогда! Это проделки самого жанра, когда сама по себе кукольная система что-то начинает нам диктовать. И её надо уметь слушать. В этом и задача, и удача, и неудача нашего театра. Услышал – получилось. Значит, был пойман тот момент, когда сама стихия кукольного театра начинает вступать в диалог с режиссером. Для меня удачный кукольный спектакль не тот, где хорошо сделаны куклы (что само по себе очень важный момент), а где без куклы совершенно не обойтись. Это очень редкий случай! Но по-настоящему пьеса становится кукольной тогда, когда только кукла может сказать своё слово.