(Из истории Христорождественского храма села Смолеевка Ряжского уезда, Свято-Иоанно-Богословского мужского монастыря Рязанской губернии, Спасо-Влахернского женского монастыря Московской губернии и горнолыжного спорта)

Татьяна Владимировна Шустова

15 августа 1848 года (по старому стилю) в праздник Успения Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии в семье священника Христорождественской церкви села Смолеевка Стефана Михайловича и его супруги Ирины Алексеевны Преображенских родились близнецы-братья Петр и Павел. Петру суждено было в молодом возрасте уйти во Свято-Иоанно-Богословский мужской монастырь и впоследствии стать его настоятелем с именем архимандрита Тихона. Павел же прослужил больше 40 лет священником во Спасо-Влахернском женском монастыре. В семье у него было 12 детей. Внуки отца Павла Юрий и Владимир живы и имеют самое непосредственное отношение к развитию горнолыжного спорта в нашей стране.

Архимандрит Тихон (Петр Стефанович Преображенский) - настоятель монастыря с 1914 по 1925 годы. Фото из книги "Свято-Иоанно-Богословский монастырь. Рязань 2007."

Семья священника Спасо-Влахернского женского монастыря Павла Стефановича Преображенского. Фото из книги Л.К.Меркуловой "Спасо-Влахернский женский монастырь. М. 2007."

Спасо-Влахернский женский монастырь (с восточной стороны). Фото из книги Л.К.Меркуловой "Спасо-Влахернский женский монастырь. М. 2007."

Христорождественский храм села Смолеевка Ряжского района. 2007 год. Фото Т.И.Шустовой.

Жилые дома в селе Смолеевка Ряжского района. 2007 год. Фото Т.В.Шустовой.

Сейчас уже невозможно найти живых свидетелей рождения близнецов, так как с этого радостного дня прошло уже больше 160 лет. Но в нашем богатейшем Государственном архиве Рязанской области сохранились клировые ведомости церкви, в которой служил глава этого благочестивого семейства отец Стефан.

В разных храмах отношение к записям в клировые ведомости было неодинаковым. Часто бывало, что дочерей записывали только до их замужества. Если сын или дочь уходили в монастыри, то и в этом случае о них уже не упоминали. В храме же села Смолеевка детей отца Стефана переписывали в сиротствующих даже после его смерти, когда им самим было за 50 лет.

В семье Петр и Павел были не единственными близнецами. Так же, как и они, родились в один день Николай и Дарья, только Николай прожил совсем немного. Старшего их брата звали Александром. Кроме самой младшей Дарьи, было еще три сестры: Евгения, Марья и Елизавета.

В семье все были грамотными. Дочерей грамоте обучали дома, а сыновья после окончания Сапожковского духовного училища продолжили образование в Рязанской духовной семинарии. Эту же семинарию закончил и их отец.

Здание Сапожковского духовного училища. 2007 год. Фото Т.В.Шустовой.

Из семи детей свои семьи создали только Александр, Павел и Евгения. Избранником дочери стал священник села Мышцы Касимовского уезда Дмитрий Яковлевич Успенский. Позже семья Евгении переехала в село Сербино Ряжского уезда поближе к родительскому дому.

Клировые ведомости того или иного храма дают возможность узнать не только о священниках и других церковных служителях и их семьях, но и о прихожанах. Прихожанами церкви в Смолевке были более 15 мелкопоместных дворян с небольшим числом дворовых и крепостных.

О том, что близнецы-братья общались, говорит тот факт, что Павел Преображенский присутствовал на литургии в Николо-Радовицком мужском монастыре, когда его брата игумена Тихона 16 июня 1913 года Его Преосвященство Преосвященнейший Димитрий возводил в сан архимандрита. Архимандрит Тихон был переведен настоятелем во Свято-Иоанно-Богословский монастырь в 1914 году после ухода на покой архимандрита Виталия.

Николо-Радонежский монастырь

Записи в клировых ведомостях церкви села Смолеевка за поздние годы поведали о том, что Павел Стефанович Преображенский после окончания Рязанской духовной семинарии три года работал учителем в образцовом училище села Надеждино Дмитровского уезда Московской губернии, а в 1876 году поступил во священники в Спасо-Влахернский женский монастырь. В 1877 году монахиней этого же монастыря с именем Маргарита стала его сестра Марья. И чтобы узнать об их дальнейшей судьбе, нужно было уже ехать в московские архивы.

Людмила Константиновна Меркулова. Фото из книги Л.К.Меркуловой "Спасо-Влахернский женский монастырь. М. 2007."

Но в 2005 году вышло первое, а в 2007 второе издание книги Людмилы Константиновны Меркуловой «Спасо-Влахернский женский монастырь», о которой я узнала из интернета совсем недавно и сразу же поехала к ней. 11 августа мне посчастливилось встретиться с Людмилой Константиновной, и она рассказала, что живы внуки отца Павла Юрий и Владимир Сергеевичи Преображенские, которые очень много сделали для развития горнолыжного спорта в нашей стране. Об этом рассказ Владимира Сергеевича.

Спасский собор Спасо-Влахернского женского монастыря. Фото из книги «Житие преподобноисповедницы Параскевы Спасо-Влахернской. П. Деденево. 2009. Спасо-Влахернский женский монастырь».

На территории монастыря. 2009 год. Фото Т.И.Шустовой.

***

Свято-Иоанно-Богословский монастырь. 2009 год. Фото Т.В.Шустовой.

«Володькина» гора

B.C. Преображенский
Заслуженный работник культуры РФ

Текст напечатан по изданию: В.С.Преображенский. «Володькина» гора. //Деденево далекое и близкое. Посвящается 65-летию Московской городской станции юных туристов. Москва. 2002.

Есть уголок красивый в Подмосковье,
Быть может, там не Альпы, не Чегет,
Но в этой акватории, здоровья
Кто был, тот скажет - лучше места нет.
Шуколово - это место всем родное,
Стал нам горнолыжный спорт судьбою…

Сергей Ситников

Разумно ли разговаривать с неодушевленными предметами? Не знаю. Но со своими лыжами я всегда беседовал, когда садился в самолет и летел в какую-нибудь дальнюю страну: благодарил их мысленно за то, что они снова открывают передо мною мир!

Норвегия, Швеция, Финляндия, Швейцария, Австрия, Италия, Чехословакия - там я бывал спортсменом и тренером на самых крупных состязаниях.

Франция, Югославия, Испания, Шотландия, Польша... Во все эти и другие страны я летал со своими лыжами уже будучи вполне зрелым человеком (на чемпионаты мира по лыжам среди журналистов). И опять же каждая страна передо мной открывала мир, культуру, уникальные места: Бахинско озеро, Крайнска Гора, Куршавель, Мерибель, Бель-Виль, Вербье, Бакейра-Берет..., а заодно и города - Париж, Женева, Эдинбург, Лондон, Мадрид, Барселона, Варшава, Злата Прага.

Конечно, во всех этих местах я встречался с необыкновенными людьми. Если бы я стал вспоминать и записывать все встречи, получились бы толстенные тома. Но дело-то не в них, а в том, что мир мне открыли лыжи, мое умение спускаться с гор и поворачивать... А этому я научился на родной станции Турист! Сейчас я не представляю, как бы сложилась моя жизнь и кем бы вырос я, если бы не наши маленькие, но изумительные горки.

Лыжи у нас в семье любили. Считали их ключом к здоровью. Я помню, как отец ставил меня и брата на широкие охотничьи лыжи и спускал вниз под горку около головинского леса. До низу доехать я никак не мог: падал, вставал и снова падал (мне не было четырех лет и лыжи были мало подходящие). Позже отец распилил одну лыжу вдоль и сделал из нее нам с братом одну пару. На ней мы по очереди катались с горок.

На лыжах в окрестностях Влахернской бегал и Георгий Несторович Сперанский, великий педиатр, который спас от туберкулеза моего брата. Горными лыжами (а не беговыми) увлекалась его дочь Наталия Георгиевна, а ее муж Адриан Алексеевич Овчинников, студент-дипломник Архитектурного института, умнейший человек стал позже нашим первым тренером.

Мой старший брат Юра до седьмого класса был круглым отличником, паинькой: даже в выходные дни сидел над классной стенгазетой, головы не понимая. И досиделся – заболел экссудативным плевритом туберкулезного происхождения. Его спасли (по настоянию Георгиевича Несторовича Сперанского) физические нагрузки, свежий воздух, лыжи. Однако в деденовской школе, где я окончил десять классов, о лыжах а почти не распространялся скрывал свою страсть и любовь к ним, которая, чего лукавить, нередко мешала мне как следует готовить домашние задания и учиться.

Нa станцию Турист в ту пору приезжали из Москвы на паровичке толпы москвичей с лыжами в руках. Ночевали и деревенских избах у колхозников и катались в Муханках, Стрекотове, Горках и Гаврилкове. Это было какое-то невероятное паломничество и увлечение людей взрослых, умных и веселых, нередко знаменитых.

В Москве была "шестидневка» (пять рабочих дней и выходной), а у нас на селе - «семидневка. Выходные почти никогда не совпадали. Счастливчики приезжали и катались, а мы сидели за партами, учились: ни физика, ни русский, ни немецкий не лезли в голову! И я иногда прогуливал. Но помню, как на душе было муторно, тоскливо, неспокойно от прогулов. И как потом меня за них ругали и стыдили. В девятом классе, увлекшись лыжами, я умудрился впервые выиграть на родных муханских юрках открытые московские соревнования по слалому среди взрослых. Через неделю или две меня вызвали на чемпионат Красной Армии (вне конкурса). На нем я снова умудрился победить. Еще через неделю меня направили в Кавголово под Ленинград на чемпионат СССР. С досадной осечкой в одной из двух попыток я занял шестое место (снова среди взрослых). Это был несомненный успех подростка в последнюю предвоенную зиму. Но от школы я успех опять-таки скрывал, потому, что школа меня официально не отпускала в Кавголово и не имела права отпустить (по правилам РОНО тех лет).

Догонял же я пропущенное очень трудно. И догнал с изъянами тем более что и после возвращения лыжная страсть во мне не унималась. Наверное этой страсти в какой-то мере способствовало домашнее отношение к лыжам.

К нам в дом в ту далекую пору часто приезжали москвичи с ночевками: играли на рояле и спаси под роялем на полу. Кто только у нас не был: Надежда и Арий Венцели (он воробьевский горнолыжник и художник, она скульптор – ученица Мухиной), Книппер-Чехов – композитор; Евгений Первухин, который в Средней Азии отлавливал змей кобр в мешки и привозил их в Московский зоопарк, Иван Черепов – автор первой русской книги о горнолыжных поворотах. Андрей Малеинов – художник, горнолыжник, альпинист, Юрий Губанов, Виктор Нестеров, только совершившие рекордное восхождение на Кавказскую вершину Шхельду; Вадим Гиппенрейтер – ныне знаменитейший фотограф, а тогда чемпион СССР по горным лыжам. Приезжали с ними и мой брат Юра и двоюродные сестры альпинистки Ангелина и Алла Андриевские. Проснувшись утром, они надевали лыжи и уходили в Муханки, в Стрекотово, в Парамоново…. Каково же было мне, вместо горок, идти в школу?

Почти все мои друзья, мальчишки из соседних деревень, к 15-16 годам брали в руки гармони и начинали «гулять» с подругами, взрослели преждевременно. Приезд же москвичей в наш дом вносил частичку другой культуры. Между прочим, физикой и биомеханикой мы с братом увлеклись по-настоящему после того, как Адриан Овчинников, наш первый тренер, на листе бумаги нарисовал фигурки лыжников и наглядно объяснил, какие физические силы действуют на лыжи и лыжника во время поворота. К сожалению, Дмитрий Владимирович Крестников, отлично объяснявший на уроке новые материалы, не заметил перемен во мне и больше посредственной оценки по физике мне никогда не ставил. Не мог я получить и за сочинения по литературе больше тройки у Елены Леонидовны Милашевич. Она искренне считала, что ничего путного из меня не выйдет. Даже по физкультуре в 5-8 классах я получал обычно тройки. Единственный учитель — Валентина Петровна Кузнецова (она преподавала музыку и физкультуру) однажды во мне что-то разглядела и поставила пятерку. Как же я был рад и благодарен ей! А вообще-то отличнейших учителей в нашей школе было очень много.

Однако, вернусь к лыжам. Ведь разговор — о них. Да, я тщательно скрывал от школы свои лыжные увлечения, а учился пестро: то отлично, то посредственно, то хорошо. И школа меня, как лыжника, не замечала. Признала намного позже, когда я уже был пятикратным чемпионом СССР и, демобилизовавшись, учился в медицинском институте. Школа прислала мне трогательное коллективное письмо, в котором говорилось, что ученики и учителя школы мной гордятся. А чем, собственно, гордиться? По-моему, мальчишке со станции Турист было очень трудно не загореться страстью к горным лыжам!

Наш самостоятельный путь начался с Шуколовской горки, где прежде ни один приезжий лыжник не катался. В 1946 году, прямо на склонах этой горки, где не было ни домика, ни теплых раздевалок, открыли филиал горнолыжной секции Центрального Дома Красной Армии. Осенью ребятишки из ближайших деревень приезжали в спортотдел за инвентарем, вместе со мной получали его «по обязательству», а весной сдавали. Ребята держали лыжи и ботинки дома. В будни катались самостоятельно, а в воскресенье мы все собирались на Шуколовскую горку, как на праздник. Рюкзаки и куртки вешали на ветки вязов и дубов. Чаще приезжать я туда не мог – с утра до вечера учился в медицинском институте, к тому же, будучи членом сборной СССР, иногда уезжал на состязания. Однако от самостоятельного произвольного катания и организованных тренировок, ребята росли, как на дрожжах.

Особо стоит выделить 1948 год. На Шуколовку я вернулся из Норвегии с международных состязаний, где сборная СССР, столкнувшись на Нюро-фиельской трассе скоростного спуска с неожиданными трудностями, проиграла. Встал вопрос, где у нас в стране найти похожие трассы со столь же изменчивым рельефом, который сам научил бы горнолыжников необходимым техническим приемам: «проглатыванию» и «опережению» бугров, полетам в группировке? Искали мы (вместе с Вадимом Гиппенрейтером) в Кировске и под Алма-Атой на Чимбулаке. Но нашли кусок Нюрофиельской трассы на нашей Шуколовской горке. Осенью расчистили его.

В чем же уникальность средней части нашей горки, которой в 1998 году исполнилось полсотни лет и которая и сегодня учит горнолыжников. Сверху разгонишься — нырнешь на лыжах с крутого перегиба в «люльку» (глубокую со дна не видно ничего, кроме макушек вяза и дуба),вылетишь из нее, словно бы из катапульты, а под ней второй крутяк, за которым снова «люлька». Если первую не обработаешь и далеко улетишь, вторая дошибет (поставит на уши, как мы шутили). Теоретически все просто. Но попробуй-ка додумайся, найди, натренеруй свой мозг и свои мышцы до автоматизма, чтобы на ходу не совершать ошибки? На нашей средней части Шуколовской горки было несколько маршрутов в разных направлениях и индивидуальными названиями: «Под елочку», «Наискосок», по «Первому», «Второму», «Третьему» маршрутам. Третий – самый трудный. Вышло так, что через несколько лет паломничество москвичей в Муханки, Стреково, Парамоново, Горки и Гаврилково резко поубавилось. Лыжники оттуда перекочевали к нашей Шуколовской горке, где было на что взглянуть и что освоить. Как-то раз ради интереса мы сосчитали, сколько же гостей одновременно катается около нашей горки, и получилось – на одном левом склоне шестьсот с лишним лыжников. Немало!

Кто же тренировался в филиале «ЦДКовскои» секции на Шуколовской горке в послевоенную пору (взрослых москвичей на своем инвентаре я не беру в расчет)? Великовозрастная опора во всех моих делах - мои близкие друзья по деденевской школе, часть из которых переехала в Москву учиться в институтах и на горе появлялась, как и я, лишь по воскресеньям: Митя Аленчиков из дачек под Муханками, Коля Красавин из Шуколова, Гена Меркелов из Новлянок, Гена Синицын из Муханок (кстати, Синицын на чемпионате СССР по скоростному спуску под Алма-Атой в пятьдесят третьем году был восьмым, что для студента, что для студента, который тренировался лишь по воскресеньям, отлично!). Юная «ЦДКовская» надежда - местные ребята десяти-один-надцати лет: четверо Широковых, двое Талеевых, Андрей Горьков, Борис Христюхин, Федор и Николай Тарасовы, Анатолий Баранов и Анатолий Майоров. Отдельно стоит рассказать о Коле Широкове — самом талантливом моем ученике. Он был поразительно ловок, смел, координирован и одновременно совестлив чуть не до застенчивости. Ох, как он блестяще обрабатывал люльки и бугры по любому нашему маршруту: разгонится сверху под вечер по звенящему подмерзающему фирну, когда другим (взрослым!) лыжникам с двух третей горки ехать страшновато, вылетит и, если даже чуть-чуть ошибется, на одной лыже устоит!

Окончив десять классов нашей школы, Коля поступил в МАИ (Московский Авиационный институт), где была очень сильная горнолыжная секция, и где он мог успешно и законно (без отрыва от учебы) продолжать движение к мастерству. Да, мог, если бы не одна распространенная «болезнь»: тренер секции в МАИ потребовал от Коли, чтобы он в графе спортивно-студенческой анкеты на вопрос - кто ваш тренер - писал бы его фамилию, а не мою. Я уговаривал Колю: «Пиши его, коль требует. Ты же все равно останешься моим учеником. Нас разлучить никто не сможет!» Но Коля и формально предать меня не мог. И тренер не брал его на состязания и сборы, не выдавал ему хороший инвентарь, в упор не замечал его способностей, таланта. А вскоре с Колей произошло несчастье: он попытался вскочить на электричку, отходящую к Туристу, когда двери закрывались. Двери ногу и зажали. Его поволокло, втянуло в щель между платформой и вагоном, колесо отрезало стопу. Встать на лыжи после ампутации Коля не захотел. Раз пришел на горку и ушел.

Скорее всего, не смог смириться с тем, каким тут был неповторимым прежде и каким стал теперь. Зато через несколько лет после окончания МАИ из Коли вышел отличнейший директор огромного авиационного завода: спокойный, требовательный и справедливый - так о нем отзывались сослуживцы.

Еще об одном необычайном человеке из деревни Шуколово хотелось бы коротко сказать. Талеев. Мы его звали: «Дядя Федя». Работал он слесарем на заводе в Лианозове, а каждое воскресенье неизменно появлялся на нашей Шуколовской горке (которую, кстати, с его подачи, лет двадцать пять называли «Володькиной горой»). В валенках, тулупе, шапке, с суковатой палкой в руке стоял он весь день на перегибе и регулировал наше лыжное движение! Дело в том, что с вершины горки, за перегибом, склон не виден. И дядя Федя, прежде чем дать отмашку суковатой палкой, строго опрашивал каждого из нас: «Готов? По третьему? Пошел!» А потом, не стесняясь в выражениях, давал тренерскую «профессиональную» оценку:
- Мишка, руки в полете опусти! Тогда поменьше шваркнет.
- Володька, чего носки повесил? Смотри, в другой раз на уши встанешь! И вот однажды, наглядевшись на наше мастерство, дядя Федя поверил, что теперь и он также ловко сможет прокатиться. В будни (в отгульный день, чтобы его никто не видел) надел горнолыжные ботинки сына, залез на самую макушку и «махнул» вниз по самому трудному третьему маршруту. Вылетел. Неудачно приземлился. Грохнулся. Нога сломалась. Лежит. Кричать-то стыдно. Пробовал ползти, не получается. А мороз крепчает. Дурным голосом завыл, когда уже почти окоченел. На счастье знакомый шел в Новлянки, услыхал. Запряг в деревне лошадь, отвез дядю Федю в больницу. Нога вскоре зажила. И вот все бы ничего, да дома родня заела: «Старый дурень, куда понесло!» И больше дядя Федя на горе не появлялся. Мы же без него осиротели: стоишь, стоишь, на маковке, а что там за перегибом - ничего не видно. Кричишь: «Иду по третьему! Свободно?» - никто не отвечает.
В 1961 году мой брат Юрий Сергеевич Преображенский вместе с московскими и местными энтузиастами построил на Шуколовской горке теплую базу из двух финских спаренных домов по проекту Адриана Алексеевича Овчинникова. Подвели электроэнергию, поставили самодельные канатные дороги, открыли спортшколу (при Московском ДСО «Труд»), создали любительский клуб «Траверс» (в него входило около 300 человек). Атмосфера взаимопонимания между спортсменами и любителями до 1986 года была почти образцовой.

А сколько же за всю историю существования Шуколовская горка подготовила отличных мастеров и скольким любителям подарила здоровый отдых? Право, этого подсчитать никто не может. И потому, извинившись перед множеством энтузиастов, вложивших труд в общую копилку, назову лишь нескольких земляков.

Толстов Боря, Широков Миша, Краснощеков Толя – мягкие, как кошки, эластичные, подлинные мастера полетов в группировке через наши люльки и бугры. Александра Коняева – чемпионка СССР, Виктор Беляков – участник Олимпийских игр. Таня Степанова и Люся Аникина – мастера спорта. Нашей гордостью стал Леня Тягачев – мастер спорта, ученик моего брата и сын моего друга Васи Тягачева, с которым мы учились в одном классе, катались с гор на лыжах и в лесу гоняли зайцев. Теперь младший - Леонид Васильевич Тягачев - заслуженный тренер мирового класса, президент poccийской горнолыжной федерации и первый вице-президент Олимпийского комитета России, в недавнем прошлом министр спорта и туризма в правительстве Российской Федерации. Валентин Широков был первым тренером Александра Жнрова. Наконец, сам Саша Жиров. Наша не утихающая боль. И наша слава. Наш непревзойденный мастер и талант, который на Кубке мира в сезоне 1980-1981 года неоднократно побеждал на этапах знаменитого Стен-марка. И который, увы, трагически погиб в расцвете сил в автомобильной катастрофе около моста через Икшанку, в двухстах метрах от платформы нашей станции Турист.

Главы из книги Л.К.Меркуловой Спасо-Влахернский женский монастырь. Москва. 2007

Слово к читателю

С каждым днем Спасо - Влахернский женский монастырь принимает свою первозданную красоту. Возрождается духовная жизнь Деденева. Вновь отстроен деревянный Храм Димитрия Солунского, отреставрирована трапезная, полным ходом идет реставрация главного Спасского Собора, на колокольню которого весной 2004 года были установлены колокола. На глазах выросла каменная ограда с башенками и воротами, благоустраивается территория монастыря. И все, что сделано и еще будет делаться в нашем маленьком, но очень уютном уголке - все это благодаря промыслу Божьему, без которого и за десятки лет ничего бы этого не удалось. Нам - всем жителям поселка, надо по достоинству оценить то, как изменилась наша жизнь за последние годы.

Я счастлива, что могу служить на благо поселка и его жителей. Вокруг меня много добрых и отзывчивых людей, которые разделяют мои планы и идеи. Их помощь, поддержка придают мне силы и уверенность в завтрашнем дне. Я уверена, что таких единомышленников с каждым днем будет становиться все больше. И одна из них - Людмила Константиновна Меркулова, жительница и краевед поселка Деденева. Всю свою жизнь Людмила Константиновна посвятила работе на благо людей. Более 20 лет она возглавляла студию керамики, ведет краеведческую работу. Сегодня мы имеем возможность держать в руках плод ее краеведческой работы - книгу "Спасо - Влахернский женский монастырь", которая рассказывает нам об истории монастыря до его закрытия и о настоящем возрождении монастыря.

От всей души хочется пожелать Людмиле Константиновне крепкого здоровья, долгих лет жизни, благополучия. А всем жителям - духовного возрождения вместе с возрождением монастыря, веры и надежды в светлое будущее.

Глава администрации поселка Деденево Светлана Николаевна Тягачева

Краткая история создания монастыря

"Господь дает по сердцу. Устрояйте сердца ваши, елико можно в обитель Ему, дабы устроение и сей видимой обители достигло совершения, которого вы желаете, которого и мы вам желаем, да будет и прибудет на вас, и на обители сей благословение Отца и Сына и Святого Духа, представительством Пресвятыя Владычицы нашей Богородицы. Аминь".

Слово митрополита Московского и Коломенского Филарета,
сказанное при освящении главного храма Спасо-Влахернского
общежития во имя Нерукотворного Образа Спасова.
21 сентября 1858 года.

Cnaco-Влахернский монастырь ведет свою историю с 1852 года. Находится он в 60 км от Москвы в направлении города Дмитрова, на красивой возвышенности, которая омывалась с трех сторон реками Икшей, Волгушей и Малой Яхромой. Теперь с одной из сторон проходит канал им. Москвы. Возвышенность называлась Деденевской пустошью. Она была приобретена дворянами Головиными в 1677 году.

Поколение Головиных сменялось одно за другим, и в 1852 году вдова майора Головина Анна Гаврииловна (урожденная Гагарина) и сын ее Гавриил Павлович, губернский секретарь Московской губернии Дмитровского уезда, решили отдать свое имение под монастырь.

К этому времени в имении стоял большой храм Спаса Нерукотворного. В храме были собраны святыни рода Головиных - иконы в серебряных и вызолоченных окладах, на окладах икон в ковчегах помещены частицы святых мощей. На иконах венцы, диадемы, убрусы и подубрусники богато украшены крупным жемчугом, драгоценными камнями, обделанными в золоте алмазами, изумрудами и яхонтами.

Возымев желание передать имеющееся богатство монастырю, Анна Гаврииловна и Гавриил Павлович стали ходатайствовать перед Московской Епархией через Митрополита Московского и Коломенского святителя Филарета (Дроздова), об открытии женского общежития по примеру Спасо-Бородинского монастыря по правилам существующего постановления о Троицкой Одигитриевой пустыни с тем, чтобы впоследствии обратить его в женский монастырь, назвав в честь почитаемой в роду Головиных иконы Влахерн-ской Божией Матери.

Святейший Синод разрешил открыть общежитие монашествующих девиц, что и было утверждено императором в 1852 году.

Вот как пишет об этом Митрополит Филарет Анне Гаврииловне:
Милостивая Государыня!
Анна Гаврииловна!
Имею утешение известить Вас, что предположение
Ваше об учреждении в Вашем селе Новоспасском-Деденеве
Богоугодного Влахернского общежития лиц женского
пола, в 13 день прошедшего мая Высочайше утверждено.
Молю Бога, да будет благоугодна Ему Ваша жертва,
да благословит Он Вас и над Ваших благословением временным и вечным и да дарует Вам увидеть упреждение Ваше возрастающим и приносящим плод духовный
Вашего Высокоблагородия усердный богомолец Филарет Митрополит Московский
29 июля 1852 года

Ввиду своего возраста и здоровья Анна Гаврииловна не могла быть начальницей общежития. Она стала попечительницей.

Анна Гаврииловна приняла монашеский постриг, затем схиму, а спустя год с небольшим в 1856 году скончалась и была погребена в семейном склепе под Спасским храмом под алтарем главного престола с северной стороны.

Анна Гаврииловна пожертвовала на содержание общежития усадьбу, сто десятин пахотной земли, восемьдесят десятин дровяного леса, шесть деревянных и один каменный флигель со всеми прилегающими к ним хозяйственными постройками, мукомольную мельницу на реке Яхрома, двухэтажный дом в Москве на ул. Сретенка. В свою очередь, Гавриил Павлович пожертвовал восемь десятин земли для хлебопашества, обнес общежитие деревянной оградой, построил часовню и обещал содержать храм в благолепии, что и делал до своей кончины. Скончался Гавриил Павлович в возрасте 55 лет 7 июля 1861 года.

Источник постоянной материальной помощи иссяк, но несмотря на возникшие трудности, общежитие успешно развивалось, обустраивалось внутренне и внешне, что позволило заботливому покровителю Митрополиту Филарету обратиться в Святейший Синод с просьбой разрешить переименование общежития в общежительный монастырь. Он указал, что в общине имеется храм со многими святынями. Годовой доход общины составлял две тысячи рублей: от сданной в аренду сукноваляльной мельницы пятьсот рублей серебра в год; от каменного дома в Москве одну тысячу пятьсот рублей серебра. "И вообще, община весьма уже благоустроена". Преосвященный полагал определить следующий штат в монастыре: сорок монахинь, включая игуменью и казначею, причт церковный, состоящий из священника, диакона на причетнической вакансии и одного причетника. При этом монастырь должен был, как и прежде, не получать содержания от казны.

В 1861 году Синод переименовал общежитие в Спасо-Влахернский монастырь третьего разряда.

Людмила Константиновна Меркулова

Поселок Деденево Дмитровского района Московской области, о котором идет речь в этой книге - это малая Родина Людмилы Константиновны Меркуловой-Крыловой. Здесь служил в церкви ее прадед о. Михаил (Кадышев); здесь же был священником ее дед о. Николай (Крылов), репрессированный в 1936 году, а ныне причисленный к лику святых. Икона священномученика Николая Спасо-Влахернского находится в храме Дмитрия Солунского.

Людмила Константиновна проживает в доме своего деда. Это один из первых| домов построенных около монастыря.

Людмила Константиновна окончила Деденевскую среднюю школу и училась в институте. Начала свою трудовую деятельность в Деденевской поселковой библиотеке. В те времена сельские библиотекари занимались и культурно-просветительской работой, т.е. проводили в окрестных деревнях беседы с колхозниками на разные темы: о писателях, о политике, о жизни района и т.д. Она всегда умела и любила общаться с людьми и проводила интересные беседы: зимой в избах, летом в поле. И с тех пор у нее появился интерес к краеведению.
.

После окончания института и замужества, она жила и работала в Москве, последние 20 лет - начальником отдела в Министерстве промышленного строительства. Но, будучи творческим человеком, всегда увлекалась художественными ремеслами: то росписью по ткани - батиком, то техникой кожаных изделий, то керамикой.

Достигнув пенсионного возраста, Людмила Константиновна организовала в своем родном поселке Деденево детскую студию керамики и проработала в ней 22 года. За эти годы через студию прошло более 600 детей, которым она прививала интерес к творчеству. Она организовывала выставки с поделками своих учеников в библиотеке поселка, в Дмитровском доме пионеров и всегда представляла поселок Деденево на ярмарках города Дмитрова.

Людмила Константиновна увлекалась всю жизнь краеведением и собрала свой интересный личный архив. Она, как и в первые годы своей работы, занимается просветительской деятельностью. В поселке Деденево Людмилу Константиновну знают не только ее ученики и их родители, но и все жители поселка, как автора заметок в поселковой и районной газетах.

Получив свежую местную газету, жители Деденево прежде всего ищут и с интерйсом читают краеведческие заметки с подписью «Л. Меркулова». И им передается ее любовь к своей малой Родине.