Татьяна Синельникова

Ранней весной 1837 г. рязанский гражданский губернатор В. М. Прокопович – Антонский, а именно он был в это время нашим губернатором, получил из столицы уведомление о том, что наследник Российского престола цесаревич Александр Николаевич собрался в путешествие по необъятным просторам нашей матушки России. В этом документе стояла и дата прибытия его в нашу губернию и город Рязань.

На всем обширном пространстве нашей губернии «вдруг все задвигалось и заволновалось в ожидании чего-то необыкновенного…Над всем, конечно, властвовал, всем заправлял сам рязанский гражданский губернатор. Всюду слышался его – то ласковый, то властный голос и в личных распоряжениях и на бумагах: «прошу… всех прошу, чтобы все было вообще в совершенной исправности, чего я вполне ожидаю от усердия каждого верноподданного по своей обязанности» писал он к должностным лицам. «Надеюсь, что вы, по оказанному уже к службе усердию, мое поручение исполните в точности». Такие свидетельства о том времени и о деятельности нашего губернатора оставил известный наш земляк И. И.Проходцов в Трудах Рязанской Ученой Архивной Комиссии.

Чем ближе приближались дни приезда высокой особы, тем указания губернатора становились все настойчивее. «От усердия каждого верноподданного я ожидаю полного исполнения своей обязанности, но если, при личном моем обзоре, найду где-либо неисправность, то взыщу без малейшего послабления» - писал он в своих циркулярах. 24-31 мая губернатор предписал всем городским и земским полициям, чтобы они еще усердней исполняли его предписания. «… В противном случае не пеняйте, если взыскание будет строже, нежели ожидаете. Под суд отдам! Отрешу от должности»- грозил губернатор.

Наследник путешествовал на лошадях, и, надо было знать те наши дороги! Они «часто пересекались разными лощинами, оврагами, реки, речки и небольшие ручьи встречались по пути беспрестанно, вблизи их дорога шла по низменным часто болотистым долинам. После двух- трех ненастных дней грунтовые дороги делались грязными и тяжелыми, бегущие дождевые ручьи делали на них промоины; лощины, низменные места наполнялись водою… Особенные затруднения встречались на мостах и гатях…» - так отзывались современники о наших дорогах.

Но, как всегда это бывает, усердие, которое приложили рязанцы к встрече высокой особы, было вознаграждено.

Радостная встреча рязанцев оставила след в сердце цесаревича, и труды начальника губернии не пропали даром: в гимназии Его Высочеству понравился образцовый порядок, а ученик Полонский (будущий великий поэт), хотя и не вручил наследнику свои стихи собственноручно, но удостоился золотых часов, так как все-таки цесаревич получил их через В.А. Жуковского. На выставке, устроенной специально для высокого гостя, он целый час обозревал местные достопримечательности и остался доволен всем увиденным.

Цесаревич посетил правительницу Мингрелии Нину Георгиевну, проживающую в Рязани со своим сыном Георгием Григорьевичем Дадиан-Мингрельским. Все было сделано губернатором для лучшего времяпрепровождения наследника: и обед с высшими рязанскими чиновниками, и бал в Рюминой роще, и иллюминация, и «роговая» музыка, и огненный фонтан.

Радушие рязанцев и щедрость дворян не знала границ. В воспоминаниях и в архивных документах о встрече рязанцами цесаревича, не раз упоминается правительница Мингрелии - Нина Георгиевна и ее сын. Что же делала правительница далекой Мингрелии у нас в Рязани? На этот вопрос могут ответить архивные документы.

26 июня 1820 г. рязанскому гражданскому губернатору Наумову Николаю Александровичу из министерства внутренних дел пришло донесение, в котором говорилось о том, что в числе членов бывшего царского грузинского дома, «по всемилостивейшему соизволению имели пребывание в С-Петербурге и правительница Мингрелии Княгиня Нина Геогриевна».

В 1819 г. опять же, «с величайшего дозволения отправилась она на жительство по желанию своему на кавказскую линию для пользования минеральными водами». Однако, вскоре от Кавказского губернатора было получено донесение, что правительница Мингрелии, находясь в Георгиевске, имела «якобы тайные сношения с азиатцами, там пребывающими и намерена скрыться».

От генерала Ермолова было получено также донесение, что князь Григорий Дадиани, который был в отпуске в тех же краях, «оказывал там явное вероломство против России». В связи с возникшими обстоятельствами решено было правительницу Мингрелии не допускать до северной столицы, и «приказали ей жить в Рязани под наблюдением местного губернского начальства». Губернатору необходимо было учинить строгое, но неприметное наблюдение за ее поведением и поведением ее свиты, без «всякого, впрочем, стеснения ее лично». Цель удаления Нины Георгиевны в Рязань обозначена была в документе четко: «… пресечь ей, сколько возможно, все способы вести чрез посредство Грузинцев и Армян во множестве в столицах находящихся, вредные свои сношения».

Княгиня Нина Георгиевна на свое содержание и содержание свиты получила 10 тыс. серебром в год, 3 тыс. ассигнациями пенсии, 11 тыс. ассигнациями на наем квартиры с отоплением и освещением и 3 тыс. на ямской экипаж. Рязанскому губернатору был дан совет оказать помощь и найти приличное жилье на ту сумму, которая была в ее распоряжении.

Все средства должны были быть выданы правительнице Мингрелии из Рязанской казенной палаты.

Правительница Мингрелии и ее сын обосновались в нашем городе. У них были земли в нескольких уездах, в том числе и в с. Парышенке. Когда на заседании ученой архивной комиссии в 1910 г. заслушивался вопрос о древностях с. Канина, то указывалось на то, что в церкви села имелось древнее патриаршее евангелие, перешедшее от князя Дадиана Мингрельского, проживавшего вместе с матерью в с. Парышенке близ Канина. Евангелие это предлагалось передать в музей ученой архивной комиссии, так как оно было без употребления, малого формата и могло легко быть утрачено. Кстати, на заседании говорилось и о том, что в самом селе ходило много рассказов о жизни князя, «рисующих его привычки, отношение к местной администрации и т.д.»

Князь Дадиан носил титул светлейшего князя Мингрельского с 21 августа 1834 г, а в 1838 году по просьбе светлейшей княгини Нины Георгиевны рязанское дворянское депутатское собрание рассматривало вопрос о внесении князя Дадиана в родословную книгу Рязанского дворянства. Но это уже было после того, как нашу Рязань посетил наследник. В тот памятный для рязанцев приезд цесаревич вместе со светлейшим князем Мингрельским в его коляске под перезвон всех колоколов рязанских церквей и под восторженные крики обывателей, проследовал в кафедральный Успенский собор, где был встречен архиепископом Рязанским и Зарайским Гавриилом (Городковым) и многочисленными именитыми рязанцами.