«Мы ленивы и нелюбознательны»,– писал в своё время А.С.Пушкин. И он был прав. Его слова справедливы уже на протяжении почти двух столетий. В том числе и по отношению ко мне. Более тридцати лет в моей домашней библиотеке лежал мёртвым грузом большой том А.С. Пушкина за 1907 год. «Полное собраний сочинений в одном томе» под редакцией А. Скабичевского. Но я за это время даже ни разу не удосужился посмотреть, насколько дореволюционные тексты соответствует текстам советского периода 40–60годов, хотя последние у меня тоже есть. И только в этом году обнаружил, что многие тексты советской поры им не соответствуют и иногда очень значительно.
Началось с того, что одна из моих сотрудниц спросила, когда было написано стихотворение «К Чаадаеву» и его точное название. Я ответил уклончиво. Придя домой, посмотрела и с удивлением обнаружил, что такое политическое зрелое стихотворение написано совсем юным Пушкиным в 1818 году.
Побывав в Пушкинском доме, узнал, что в начале 20-х годов ХХ века шли споры, кому принадлежит авторство этого стихотворения. Пушкиновед Гофман выдвинул версию, что его написал К. Рылеев. Эту точку зрения разделял и В. Брюсов, стоявший тогда во главе издательства «Художественная литература». Поэтому до 1925 года стихотворение «К Чаадаеву» не включалось в пушкинские издания. Именно тогда Л. Гроссман доказал, что оно написано А. Пушкиным, и его опять стали включать в собрание сочинений поэта.
Я решил проверить, соответствует ли советский текст дореволюционному и каково первоначальное название стихотворения. Неожиданно для меня оказалось, что и название, и текст довольно значительно отличаются. Я стал внимательно сравнивать каждую строчку и сделал вывод, что дореволюционный вариант во всех отношениях лучше. Судите сами:

1-я строфа – советский вариант:

Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман;

Вариант 1907 года:

Любви, надежды, гордой славы
Недолго тешил нас обман:
Исчезли юные забавы,

Как дым, как утренний туман!

Выделенные слова разнятся. В одной строфе целых три слова.

Сразу видно, что эпитет «гордой» гораздо больше подходит, чем «тихой». Пушкин мечтал, конечно, о гордой славе, а не о тихой. Глагол «тешил» также более уместен, чем «нежил». Ну и сравнение «исчезли, как дым» ярче, нагляднее, чем «как сон». К тому же восклицательный знак в конце больше отвечает тональности стихотворения, чем точка с запятой.

2-я строфа (советский вариант):

Но в нас горит ещё желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.

Вариант 1907 года:

Но в нас кипят ещё желанья,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой

Отчизны внемлем призыванья.

Опять слова «кипят желанья», больше соответствуют смыслу, чем «горит желанье». Много желаний кипит, а не одно горит. К тому же слово «гореть» повторяется в 4-й строфе: «Пока свободную горим…».

3-я строфа (советский вариант):

Мы ждём с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждёт любовник молодой

Минуты верного свиданья.

Вариант 1907 года:

Мы ждём, с томленьем упованья,
Минуты вольности святой,
Как ждёт любовник молодой

Минуты сладкого свиданья

И здесь слово «сладкого» уместнее, чем «верного». Обычно ждут «сладкого» свиданья, а «верного» и ждать нечего

4-я строфа «Пока свободою горим…» полностью соответствует варианту 1907 года.

5-я строфа (советский вариант):

Товарищ, верь: взойдёт она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья

Напишут наши имена.

Вариант 1907 года:

Товарищ, верь: взойдёт она,
Заря пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья

Напишет наши имена.

Здесь удивляет совершенно некстати появившееся в советском варианте слово «звезда» вместо «заря». У Пушкина и в других стихах «заря». Например, в стихотворении «Деревня»:

…И над отечеством свободы просвещённой

Взойдёт ли наконец заря?

Заря всходит (занимается), окрашивая значительную часть неба, а звезда ничего не окрашивает. Поэтому и здесь «звезда» ухудшает смысл. К тому же более уместно, что «Россия вспрянет ото сна и напишет наши имена», чем (в советском варианте) кто-то неизвестный их напишет.
И название стихотворения издания 1907 года «Петру Яковлевичу Чаадаеву» звучит более уважительно, чем просто «К Чаадаеву».
Итак, стихотворение явно искажено и испорчено. Неясно только, с какой целью это сделано, когда и кем?
Пытаясь выяснить, я пошёл в областную библиотеку. Тут опять сюрприз – дореволюционных изданий очень мало, а академического издания 1937 года и вовсе нет. Вместо него – переиздание 1994–1997 годов. В библиотеке есть самое полное дореволюционное издание под редакцией Венгерова в шести томах и без цензурных искажений (1907–1915).
Проблема в том, что при Пушкине стихотворение не печаталось, а распространялось в списках. Оригинал, по-видимому, не сохранился.
Я просмотрел несколько дореволюционных изданий. И во всех, как и у Венгерова и Скабичевского, разница только в знаках препинания. В издании 1921 года то же самое. К сожалению, других изданий за 20-е–30-е годы я не видел. В областной библиотеке их нет.
В Пушкинском доме удалось выяснить, что последнюю версию (со звездой) впервые опубликовал в 30-е годы M. Цявловский, известный пушкиновед и редактор академического издания 1937 года и 2-го тома (где помещено стихотворение «К Чаадаеву»). Он где-то нашёл список со словом «звезда». Причём пушкиноведы почему-то считают этот вариант самым достоверным. Даже если это так (в чём я очень сомневаюсь), то всё равно школьники должны учить лучший в художественном отношений вариант, а не самый «достоверный». Достоверный далеко не всегда лучший, что я, по-моему, уже доказал.

М.Н. Мухаревский