версия для печати
Протоиерей Анатолий Сергеевич Правдолюбов родился 1 июня 1914 г. в семье, принадлежащей к старинному священническому роду. Семь лет был псаломщиком в г. Касимове в Успенской церкви, в храме своего деда, одновременно получил музыкальное образование.
В 1934 г. поступил в Московское Музыкальное училище к Ипполитову-Иванову, но из-за происхождения был вскоре отчислен.Арестован в 1935 г. вместе со своим отцом, протоиереем Сергием, и дядей, иереем Николаем Правдолюбовыми.
Осужден по делу Беляковой Матроны (Матроны Анемнясевской) Рязанской области в 1935 г. - прославлена в лике святых, память 29 июля нов стиля
Был заключен в Соловецкий лагерь, затем до 1940 г. в Медвежьегорсклаге.
В 1947 г. рукоположен в священника.
Служил в Рязанской области, в городах: Спасске, Скопине, Михайлове.
В 1957-58 гг. подвергся ожесточенной газетной травле.
Бывший соловецкий узник, многолетний служитель Церкви Божией, протоиерей Анатолий Правдолюбов, прослужил последние 22 года своей жизни в Покровской церкви пос Сынтул (село Маккавеево) Касимовского р-на Рязанской области.
- Наследие протоиерея Анатолия Правдолюбова.
Вехи жизни и творчества
Протоиерей Анатолий Сергиевич Правдолюбов (1914-1981) – приходской священник Рязанской епархии, опытный духовник и пастырь, обладавший даром проповеднической импровизации и литературным талантом, духовный композитор, принадлежит к старинному священническому роду. Родившись накануне Первой мировой войны, о. Анатолий в пору своего отрочества и юности успел впитать в себя многие живые традиции церковного делания, общаясь с замечательными людьми своего времени, этими традициями обладавшими. Поколение о. Анатолия явилось связующим звеном между нашим временем и той эпохой, когда новомученики и исповедники Российские еще трудились в своих епархиях и на приходах.
Вместе со старшим поколением о. Анатолий пережил трагические события начала XX века, сталинские репрессии 30-х годов, Соловки. Он воевал на фронтах Великой отечественной войны, был тяжело ранен и в 1947 году принял сан священника по обету, данному им Богу во время войны. Все 33 года священнического служения о. Анатолия были наполнены многими скорбями. Ему довелось на себе испытать и тяготы сталинского времени, и хрущевские гонения на Церковь. Будучи переводим из города в город, о. Анатолий на каждом приходе все свои силы полагал на то, чтобы наладить подлинную приходскую жизнь, уставное богослужение, богослужебное пение и проповедь. В этих трудах решающую роль имел большой жизненный опыт о. Анатолия как представителя духовного сословия.
С детства о. Анатолий участвовал в богослужении – как алтарник, чтец, певец, псаломщик, а затем и регент собранного им самим церковного хора. Он был внимательным и усердным слушателем проповеднического слова.
Вот как об этом пишет он сам: «Моим наставником был отец, протоиерей Сергий Правдолюбов, кончивший курс обучения в Киевской Духовной Академии в юбилейном (300 лет) 1915 году, со степенью Кандидата богословия. Специальностью его была апологетика – защита Православной христианской веры против неверия. На этом поприще отец успешно подвизался много лет. Его знали и своеобразно уважали даже его идейные враги, нередко приезжавшие из Москвы и из Рязани и устраивавшие с ним публичные диспуты. Отец отличался большим красноречием, способностью к прекрасным, вдохновенным импровизациям, постоянной проповеднической деятельностью в течение многих лет. На многих диспутах с его участием мне приходилось быть и слушать с жадным вниманием. Проповеди же его я слушал постоянно с семи до четырнадцати лет. Около пятнадцати лет от роду я поступил псаломщиком в деду, протоиерею Анатолию Авдиевичу Правдолюбову, тоже проповеднику-импровизатору, и, служа, слушал его проповеди в течение 6-ти с половиной лет. В эти же годы у нас проповедовал мой духовник, протоиерей Михаил Сперанский, который еще лично для меня имел огромное значение как учитель духовной музыки. Мне приходилось слушать проповеди «соборного протопопа» протоиерея Леонида Сапфирова в Касимове, а в Рязани я слышал прекрасного проповедника протоиерея Александра Климентовского, а впоследствии протоиерея Александра Рождествина и о. Иоанна Строева.
Когда набрал силу обновленческий раскол, все пастыри Касимовского округа решили противопоставить ему постоянные живые собеседования с народом не столько отрицательного свойства – полемики с раскольниками, сколько положительного – изъяснения перед народом основных истин Православной веры. По воскресениям в главной церкви города собиралось все духовенство городское и сельское, и по очереди предлагали народу пространные вероутверждающие беседы. Добавлю, что собирались по воскресным вечерам и служили молебен соборне (тогда это еще не возбранялось)».
Такова была среда, в которой воспитывалось проповедническое дарование самого о. Анатолия.
В наследие протоиерея Анатолия Правдолюбова входят несколько томов проповедей, домашние беседы (предпасхальные, пасхальные, беседы, посвященные двунадесятым праздникам, апостолам, 9-ти чинам ангельским и другие), чтения на Успенских молебнах.
Будучи музыкально одарен, о. Анатолий с раннего детства пел в церковном хоре, в последствии регентовал сам. Его наставниками на этом поприще были протоиерей Михаил Сперанский, протоиерей Димитрий Федотьев, дед о. Анатолия по материнский линии, знаток Обихода, и Николай Михайлович Баландин, кандидат богословия и регент.
О. Анатолию довелось слышать пение многих замечательных церковных хоров. В своих воспоминаниях он называет имена Е. А. Пинегина (Вятская епархия, слобода Кукарка), А. И. Резвякова, ученика Н.Данилина и П. Чеснокова (г. Касимов). В бытность свою иподиаконом епископа Георгия Садковского (ум. 1948), о. Анатолий имел счастье слышать хор иеромонаха Пимена (Извекова), впоследствии Святейшего Патриарха, в Дорогомиловском соборе в Москве. О. Анатолий рассказывал, что во время службы, потрясенный неземным пением хора о. Пимена, он упал ниц в алтаре и плакал, вспоминая Владимировых послов, сказавших князю: «Мы не знали где были, на небе или на земле».
Особенное же впечатление произвел на о. Анатолия (еще в отрочестве) Архиепископ Иувеналий (Масловский) [1].
«Будучи княжеского происхождения, этот величественный архипастырь сиял красотой лучших наших древних князей. Это был удивительный знаток Устава и всевозможных торжественных местных (Афонское, Иерусалимское, Гефсиманское) чинопоследований. Владыка Иувеналий писал большую богослужебную книгу под названием «Торжественник». Его и самого многие звали – Торжественник – по его знанию торжеств и умению устроить торжественное богослужение. Кто бывал на его службах, не мог забыть того восторга, которых охватывал душу при удивительных торжествах. Так в великие праздники псалмы «Хвалите имя Господне», «Исповедайтеся Господеви» и пр. пелись полностью с подобающим припевом на каждый стих, причем пели попеременно и без пауз довольно быстро и радостно три хора – архиерейский правый хор, хор монахинь и хор левого клироса, причем ни один хор не уступал другому в силе и красоте звучания, как и в четкости произношения».
«Вот ты мечтаешь, – говорил Владыка – быть церковным регентом. Запомни, когда будешь петь архиерейскую службу, что в ней архиерей изображает собой Христа, и верующему богомольцу дается действительная благодать лицезреть и слышать Христа в лице служащего архиерея. А где Христос, там радость, оттуда «Отбеже всякая болезнь и печаль и воздыхание». Смотри, не пой ничего грустного, покаянного, будничного на Архиерейской службе – все пение должно быть бодрым, радостным, величественно торжественным. Многие этого не понимают, но Архиерейская служба всегда есть чествование самого Христа и предначертание радости, ничем не омрачаемой, вечного с Ним блаженного сопребывания спасенных им людей».
Об этом о. Анатолий много размышлял, неоднократно возвращаясь к мысли о том, каким должно быть богослужебное пение и чтение. И в своих гармонизациях древних распевов, и в авторских вещах, написанных в самое разное время, он в первую очередь заботился о том, чтобы слово ничем не было заслонено, чтобы оно сразу же проникало в сознание слушателя и давало тот настрой, ту пищу человеку, которую он должен получить, стоя за богослужением.
«Как велики, как благородны древние богослужебные традиции! Прежде всего, псалмодическая манера чтения. Ты можешь слышать священные слова, понимать и чувствовать, по мере твоего духовного преуспеяния, все, что нужно понимать и чувствовать. Личность чтеца совершенно исчезает, его личные переживания остаются для тебя тайной, он ничем, ни дрожанием голоса, ни какими-либо художественными переливами (они совершенно отсутствуют), ничем другим не восхитит тебя самим собой. Такова манера многих сельских батюшек, диаконов, чтецов и даже протодиаконов (пример: архидиакон Георгий Антоненко), такова была манера служения в Бозе почившего Патриарха Сергия. Я бы сказал то же и про ныне здравствующего Патриарха, если бы не исключительная красота его бархатного баритона, которая иногда вводит в соблазн полюбоваться именно его голосом, независимо от того, какие слова он произносит. Но это, видно всякому, совсем не его вина. <...>
Тут надо сказать еще, что заповедь: «Не любите мира, ни того, что в мире, а там похоть плоти, похоть очес и гордость житейская» очень применима и к тому, от кого зависит организация церковной службы. Наш идеал – полное отсутствие – и в клире, и на клиросе, и во внешней храмовой обстановке – чего-либо чувственного, страстного, экстатичного, что напоминает собой мир, во зле лежащий».
В своем регентском служении о. Анатолий Правдолюбов опирался на лучшие традиции церковного певческого искусства. Хор на богослужении – это уста и сердце молящегося народа. Одновременно он является вторым проповедником на службе, если соблюдает главенство слова в своем пении, слова евангельского, святоотеческого, учительного, положенного в основу песнопений. Подлинно церковный хор не должен допускать на службе никаких унылых, упаднических настроений, не должен допускать расслабленности и рассеянности. Его нормальным состоянием должны быть собранность, бодрственность, мирная радость, строгая торжественность, высокое ликование или аскетическая скорбность – все в зависимости от содержания и смысла богослужения. Таких принципов придерживался о. Анатолий и в регентском деле, и в композиторском творчестве.
В наследие протоиерея Анатолия Правдолюбова входят гармонизации обиходных мелодий знаменного, киевского, греческого, болгарского распевов, авторские сочинения – песнопения Всенощного бдения и Литургии, Встреча Архиерея. Особое место в творческом наследии протоиерея Анатолия занимают его работы, посвященные вопросам регентского дела, организации богослужебного чтения и пения. «Жизненные правила для регента-любителя», написанные в 1947 году, не утеряли своей актуальности и по сей день.
Особняком стоят три беседы о музыке. Размышления о. Анатолия о музыкальной классике воспринимаются как его наставления изучающим музыкальную историю с желанием предостеречь от неожиданных «подводных течений».
Значительный пласт наследия протоиерея Анатолия составляют его воспоминания, которые он тоже писал с определенной педагогической направленностью, для того, чтобы правильно сформировать, прежде у своих детей, да и у других людей, которые их будут читать, правильный взгляд на многие моменты жизни человека. Чего бы ни касались эти воспоминания – пребывания на Соловках, в лагере особого назначения, фронтовой ли страды, священнической ли деятельности, – в каждом фрагменте всегда присутствует живая мысль – предостеречь от чего-то, помочь взглянуть на жизненные трагедии, которые приходится переживать каждому человеку, с православной точки зрения. Читатель сможет в этом убедиться хотя по одному приведенному фрагменту воспоминаний протоиерея Анатолия.
«Однажды (это когда я уже был псаломщиком) была такая страшная в городе и кругом засуха, что земля покрылась древовидными трещинами, достигавшими местами двух сантиметров в ширину. Тогда просили мы ходить из церкви в церковь (коих осталось семь) крестными ходами и молебствовать о дожде. Разрешение было получено, ибо отцы города еще не знали, что получится грандиознейшее шествие с результатом потрясающим. Когда же получилось неугодное им, они запретили всякие хождения по приходу с молебнами и со святой водой.
В главную церковь города отправился из каждой окраинной церкви свой крестный ход со всеми местными святынями, с духовенством и мирянами. После Литургии из семи крестных ходов составился один, и мне поручено было руководить пением в пути от одного храма к другому. У храма служили молебен о дожде, а потом шли и пели тропари и кондаки и запевы молебные тем праздникам, святым, чтимым иконам, кои в храме, в который мы направляемся. Отслужив там молебен, идем к следующему храму, и поем все, что касается его престолов и святынь. Это было чинопоследование небывалое, возникшее по вдохновению: идем к Троице, поем: «Благословен еси Христе Боже наш...», «Егда снишед, языки слия»... Идем к Богоявленской церкви, поем среди лета: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи...», к Христорождественской – «Рождество Твое, Христе Боже наш...», «Дева днесь...». Горе соединило всех и заставило все верующее население города немножко попраздновать решительно всем храмовой праздник каждого прихода. Ведь в Христорождественской церкви никто, кроме собственных прихожан, никогда не бывал на Рождество, а тут весь город воспевает с ними их храмовую песнь. И весь город покланяется духом святыням впереди стоящего храма, святыням, идущим с нами же в этом огромном крестном ходе. На кладбище отслужили панихиду, как бы приглашая почивших посочувствовать нам в горе, зовя тех, кто достоин из них, и помолиться об избавлении нас вместе с нами. И когда пришли в последнюю церковь и стали служить пророку Божию Илии, ударила молния с сильным громом, полился дождь, и все потемнело от нашедшей огромной тучи. Дождь этот лил потом в течение дней десяти, совершенно отлив и приведя в норму иссохшую и потрескавшуюся прежде землю.
Когда полил дождь, люди не могли терпеть. Получилось многоголосое «орево» (рыдание), так трогательно было милостивое услышание нашего всенародного моления. «Господь воцарися, да гневаются людие!»
Когда я вернулся домой, белье мое оказалось темно-красным от намокшего на мне вишнево-бархатного стихаря. И на всех, наверное, кто возвращался в тот день с молебствия, не нашлось и нитки сухой».
В дневниковых записях о. Анатолия есть страницы, посвященные не только жизненному укладу старинного уездного города, колокольным звонам, традициям церковной жизни. В его воспоминаниях, как живые, предстают пред нами замечательные люди, его современники, особенно же представители старшего поколения, целая эпоха русской жизни.
К. А. НефедоваМосковская регентско-певческая семинария.
Сборник материалов (1998-1999 гг.)
Архиепископ Рязанский и Шацкий Иувеналий (Масловский). Репрессирован. Погиб в лагере 12 октября 1937 года. 8 июня 1993 года причислен к лику Рязанских святых.
Eduard
Утверждено
О проекте
Комментарии
Немного о нём: Священнослужитель, талантливый изобретатель(усовершенствовал первый печатный телеграф, экспонат хранится в Эрмитаже), проповедник. Закончил Духовное училище в Загорске (учился с усердием, даже потом предлагали преподавать),закончил Рязанскую духовную семинарию, настоятель Храма Воскресения Словущего в д.Даниловка?Рязанской губернии.Жил в селе Глинки Нижний Новгород, Подольске, Москве.
Был сослан на 5 лет на Соловки. В конце жизни служил в Храме Бориса и Глеба. Проживал на ул.Сенной (сейчас там магазин Коралл).Похоронен на Скорбященском кладбище. К сожалению, могила потеряна (на месте захоронения похоронен другой человек).
Данные,которые я привела могут быть неверными и не полными.Информацию о Рождествине А.В я узнала у родственников.
Переиздана книга священника Анатолия Правдолюбова «Соловецкие рассказы»
Издательство «Святитель Киприанъ» вторым изданием выпустило книгу протоиерея Анатолия Правдолюбова «Соловецкие рассказы». Она содержит 17 коротких рассказов о жизни автора, в то время еще юноши, в Соловецком лагере особого назначения (СЛОН) в 1935–1940 годах.
Автор повествует в них не столько об ужасах лагерного существования (тема, которой было посвящено немало воспоминаний бывших советских зэков), сколько о событиях внешне незаметных, но духовно значимых для каждого православного человека.
Главная тема этих рассказов – извечная проблема поддержания в себе духовной трезвости и внимательности, «различения духов», которая столь же актуальна в лагере, как и на свободе. Книга драгоценна для нас как живое свидетельство о времени массового исповедничества в Русской Православной Церкви, она доносит до современника мироощущение наших отцов, вынесших подвиг мученичества за веру.
Протоиерей Анатолий Сергиевич Правдолюбов (1914–1981) – приходской священник Рязанской епархии, опытный духовник и пастырь, обладавший даром проповеднической импровизации и литературным талантом, духовный композитор, принадлежит к старинному священническому роду.
Родился 1 июня 1914 г. Семь лет был псаломщиком в г. Касимове в Успенской церкви, в храме своего деда, одновременно получил музыкальное образование.
В 1934 г. поступил в Московское Музыкальное училище к Ипполитову-Иванову, но из-за происхождения был вскоре отчислен.
Арестован в 1935 г. вместе со своим отцом, протоиереем Сергием, и дядей, иереем Николаем Правдолюбовыми. Осужден по делу Матроны Беляковой (Анемнясевской) в 1935 г. Святая блаженная Матрона Анемнясевская прославлена в лике новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года.
А.С. Правдолюбов был заключен в Соловецкий лагерь, затем до 1940 г. отбывал в Медвежьегорсклаге.
В 1947 г. рукоположен в священника. Служил в Рязанской области, в городах: Спасске, Скопине, Михайлове. В 1957-58 гг. подвергся ожесточенной газетной травле. С 1958 до своей смерти служил в с. Маккавеево Касимовского р-на Рязанской области.
В 1973 г. написал труд «Общая исповедь», в котором собрал то, что в разные годы говорил своим прихожанам. Опубликовано через несколько лет после его смерти в Журнале Московской Патриархии.
Скончался 16 февраля 1981 г.
ПравКнига
Московская регентско-певческая семинария. 1998–1999.
Наука. История. Образование. Практика музыкального оформления богослужения:Сборник статей, воспоминаний, архивных документов. M., 2000.
1. Творец, в полном и абсолютном смысле этого слова, есть Всемогущий Бог. Он создал всю вселенную и нас одним словом Своим из ничего.
2. Сотворив человека по образу Своему и подобию, Премудрый и Всеблагий Творец вложил и в его душу некое творческое начало, благодаря которому и человек может именоваться творцом, в полном смысле этого слова.
3. Творец сотворил вселенную из ничего. Человек творит путем всевозможных комбинаций материала уже сотворенного и данного нам Богом, силясь в этих многоразличных комбинациях воплотить свой идеал, который сложился в тайниках его души, в результате действия вдохнутой в него Богом творческой силы.
4. Таким образом, камни, краски, звуки, ткани и другие мертвые сами по себе предметы оживают и говорят всем, кто хочет внимать, о внутренних красотах души человеческой, отображающей собою Бога.
5. Творчество человека так относится к творчеству Бога, как капля росы относится к животворному солнцу, будучи способна воспроизвести в себе лишь микроскопическое его изображение.
6. Бог не творил мира хаотически, стихийно, неосмысленно, но по известным законам, которые благоугодно было Ему уставить. Можно сказать, что Бог, никем и ничем не будучи стесняем в действовании, Сам подчинил Свое творчество твердым и определенным, Самим Им установленным законам.
7. Строгое, неуклонное исполнение этих законов бытия обусловливает гармонию и красоту в творении. Нарушение их неизбежно влечет за собой хаос, безобразие, смерть.
8. Тем более творчество человека должно подчиняться законам Творца. Этим вовсе не связывается свобода творчества, так как творческий дух свободно избирает себе Истину, Добро, Красоту.
9. Итак, композитор свободен в своем творчестве, хотя и подчиняется законам теории композиции. Не подавляется также свобода творчества певцов управлением регента, так как все они стремятся к единому светлому идеалу. Регент лишь упорядочивает, объединяет и направляет на верный путь эти стремления.
10. Душа, творческая душа — в музыке главное. Можно получить высшее теоретически-музыкальное образование, можно развить (хотя и не каждому) абсолютный слух и написать пьесу по всем правилам композиции, но без внутреннего духовного творчества эта внешне правильная пьеса будет мертва.
11. Эта «душа», эта внутренняя таинственная творческая искра, вложенная Творцом в человека, не поддается нашему исследованию и осязанию. В творениях великих людей мы замечаем на себе ее действие, но сущность ее, как и всего божественного, непостижима.
12. Приведем, как яркий пример, народно-песенное творчество. В мышлении своем и речи народ нередко обнаруживает обниженность. Такими обниженными, нередко до пошлости, словами народ поет песню (вспомните «Звонили звоны», «Ванька-ключник»). Но тут из души его вырывается нечто, далекое и от дум его и от слов, нечто божественное, потрясающее душу веяниями иного мира, и музыка побеждает слова совершенно, нередко затеняет и вытесняет их.
13. Такое же несоответствие музыки с текстом, только наоборот, к сожалению, наблюдается в пении наших хоров и в творчестве наших композиторов. Текст наоборот велик, часто непостижим, так как он божественного происхождения. Музыка же настолько, подчас, ему не соответствует, что заставляет верующего человека употребить всевозможные усилия не слушать ее, а брать во внимание одни слова.
14. Таким образом, музыка здесь оскорбляет величие текста, мешает молитве, и это даже при самом безукоризненном исполнении.
15. Четыре века церковь пела унисонно, то есть без аккордового сопровождения мелодии. Потом аккордов стало много, так много, что музыка церкви стала походить на оперную. Стало сладкозвучие помехой в молитве, чему виной была императрица Екатерина II, пригласившая в Россию ученых итальянцев для налаживания «партесного» пения. Они по плохому знанию славянского языка и церковного, строго величавого духа песнопений, разделались с церковным текстом весьма бесцеремонно, растянув его на чуждую музыку, как попало. Это был чуждый огонь на жертвеннике Господнем, к сожалению, до сих пор не погашенный по местам, и особенно в провинции.
16. Многие композиторы понимали, какую прореху в церковной музыке учинили нам итальянцы, и пробовали, так или иначе, восполнить ее. Но пройдя итальянскую музыкальную школу, воспитавшись на духовных произведениях католиков и протестантов, они не могли, и до сих пор не могут вполне отрешиться от итальянского благозвучия. Все мелодии у них неузнаваемо искажаются чуждой гармонией. Это тоже чуждый огонь на жертвеннике Господнем.
17. Другие взялись за изучение древних роспевов, всячески отгребаясь от избитого сладкогласного сопровождения, и борются так с ним, как, например, Григ в светской музыке боролся с сентиментальностью музыки Мендельсона.
18. Некоторые гармонизуют обиходные мелодии так, как бессознательно народ гармонизует свои песенные мелодии. Поверь, — это тоже в большинстве случаев чуждый огонь. Народ инстинктивно чувствует, что как песне, так и церковной молитве есть каждой свое место в свое время. Та самая музыка, которая возвышает в песне, наоборот, обнижает в церковном песнопении, напоминая о «миленках», «желанках», «перлепелушках» и прочих атрибутах русской народной песни.
19. Творчество великих композиторов, как Львов, Турчанинов, Бортнянский, Чесноков, Кастальский, — настолько самобытно, настолько ярко выразилась в их творениях индивидуальность автора, что трудно музыку одного из них приписать перу другого.
20. Идеально, регент, чтобы исполнить музыку гения, должен быть сам равен по одаренности, даже больше того, он должен быть всеобъемлющим гением, способным вполне постичь все глубины творческой души каждого из великих маэстро.
21. В исполнении такого регента великие композиторы как бы воскресают и говорят народу все, что только могут сказать, и притом, каждый своим характерным, лишь ему присущим языком. Это высшее счастье и высшее творчество в искусстве регента.
22. Регента-гения трудно предположить в провинциальном любителе. Ведь гении родятся в столетие несколько человек на многие миллионы населения. И как сливки всегда всплывают наверх, так гении неизбежно выдвигаются на вершины деятельности в области своего искусства.
23. Регенту-любителю остается стремиться к этому идеалу, и черпать из кладезя великого музыканта насколько лишь хватит вервия его таланта и знаний, стараясь удлинить это вервие неустанной работой над собою.
24. Если чувствуешь недостаток дарований и знаний, не дерзай браться за партитуры великих мастеров.
25. Всякое искажение классической пьесы производит на душу музыкального человека впечатление острой нестерпимой боли.
26. Плох регент, у которого одного композитора нельзя отличить от другого, у которого нельзя уловить даже крупинок индивидуальности исполняемого автора.
27. Творчество композитора — дело таинственное. Некоторые же пьесы — прямо божественного происхождения.
28. И на солнце есть пятна. И среди творений великих мастеров есть довольно слабые, являясь плодами временного упадка их творческой силы. Таким образом, и из классического наследия необходимо делать выбор.
29. Осталось еще сказать о радости творчества. Когда Творец увидел все сотворенное, Он остался весьма доволен всем, «и вот, все хорошо весьма» (Быт. 1, 31). Подобие или отображение этой радости дано испытывать и человеку от его творения.
30. То правда, что между творением Божиим и творением нашим великая разница. То было без всякого недостатка, а в человеческом созидании непременно бывают несовершенства, которые автор тем более способен видеть, чем большее имеет дарование.
31. Но и от того уже, что достигнуто, тихой радостью наполняется сердце человека-творца, потому что в этом творческом даре человек соприкасается с Творцом-Богом, и предвкушает, в той или иной степени, ту блаженную пору, когда «Бог будет всяческая во всем» (1 Кор. 15, 28).
32. Друг мой! Не угашай своей творческой искры, не закапывай в землю данного тебе таланта. Не превращайся в бездушного ремесленника, которому все равно, лишь бы его внешнее искусство приносило ему деньги и почет.
33. Стремись в своем творчестве к Творцу всяческих, молись Ему крепче и усерднее. Тогда творчество твое будет божественно, ибо Господь пошлет Сам благодать нарочито для того, чтобы ты творениями своими, как бы некоей апостольской мрежей, уловлял человеческие души для небесного Царствия.
34. В этом будет твоя высшая, чистая, неотъемлемая, немеркнущая радость.
- Часть VII. Религиозные задачи церковного хора
«Вся у вас благообразно и по чину да бывают» (1 Кор. 14, 40).«Пойте Богу разумно» (Пс. 46, 87).
1. Великое множество православных храмов воздвигнуто по лицу земли Русской, во всех уголках ее совершается служба Божия, везде поют певцы, и редко где не стараются они составить из себя хотя самый примитивный хор.
2. Но не везде хоровое дело стоит на должной высоте, не везде хор имеет хорошо воспитанного и знающего дело руководителя, и не всякий из имеющихся руководителей проникнут должным настроением, не всякий имеет вполне ясное представление о задачах, поставленных Святой Церковью пред ним и его хором.
3. Прежде всего, необходимо упомянуть о печальном, довольно распространенном явлении, когда регент чувствует себя хозяином не только на клиросе, но и вообще в церкви. Он не слушает вовсе указаний настоятеля, в лучшем случае, вступает с ним в пререкания, стараясь отстоять свою мнимую правоту в урезывании и искажении службы Божией.
4. Надо знать и постоянно помнить регенту, что настоятель — хозяин в церкви, особенно в части богослужения. Его слово для регента — закон. Священнослужителю по праву принадлежит честь, первенство и власть в Церкви. Служение его неизмеримо высокое, так как через священство реально действует сам Бог особенной благодатью, которую благоволил Он излить на архиереев и священников Своих.
5. И все же, служение регента и хора само по себе есть высокое и священное служение. Ведь хор с его руководителем есть небесная труба, чрез которую вещают миру апостолы, пророки, небесные ангельские силы. Чрез эту трубу снова и снова возглашают Вселенские соборы правое исповедание веры, снова и снова воспевает Пречистая Богородица Свою дивную песнь, и Сам Спаситель повторяет нагорную Свою проповедь.
6. При условии ясного и четкого произношения священных слов, разумной расстановки отдельных предложений песнопения, хор является вторым проповедником, ибо слушая такой хор в течение некоторого времени, молящийся обязательно впитывает в себя основные истины православной веры, было бы лишь его желание.
7. Итак, поистине справедлив был проповедник, сравнивший хор с небесной трубой. Однако горе этой трубе, если божественные глаголы проходят сквозь нее, не задевая стенок, как не менее справедливо добавил упомянутый вития.
8. Горе и тебе, регент, великое горе, если в деле твоем ты даешь место лени, холодности, рассеянности, если не вникаешь в божественный смысл песнопений, не трепещешь пред величием его; если воспевая Бога, витаешь мыслями в местах сутолоки житейской. Если так, вспомни слова писаний: «Проклят всяк, творящ дело Божие с небрежением» (Иерем., 48, 10).
9. «Ныне силы небесныя с нами невидимо служат...» И всегда в храме они служат, потому что всегда в храме присутствует Бог, даже среди двух или трех, собранных во имя Его, а на святом престоле всегда находятся Пречистое Тело и Честная Кровь Господа нашего.
10. Еще Моисею сказано было: «Сними сапоги с ног твоих, ибо место, на котором стоишь, есть земля святая» (Исх. 3, 5). Какое же нам нужно благоговение, особенно если вспомним разницу между Боговидцем и нами, а также разницу между прообразовательным Ветхим Заветом и неизмеримо высшим и благодатно-страшным — Новым.
11. Высока, божественно велика задача, поставленная пред церковным хором. Он должен возбуждать дух верущих к молитве, объединять в ней всех молящихся, восхищать к небу их сердца, отрешая их от всякого житейского попечения.
12. Но как могут люди отрешиться от земного, когда хор, наоборот, напоминает им постоянно о мирском мелодиями, заимствованными из театра, с рынка или с какого-нибудь гульбища.
13. Горе тому хору, который мешает молиться либо чересчур сладкой чувственной музыкой, либо враньем, способным возмутить даже необученный слух простолюдина, природным чутьем постигающего фальшивое звучание.
14. Горе и тому хору, который подает дурной пример молящимся своим поведением: разговаривает, хохочет, возится на клиросе, спевается во время чтения псалмов, и вообще, будто не в церкви себя чувствует, совершенно не вникая в смысл службы.
15. В таком поведении певчих, производящем соблазн в молящихся и невольно кладущем особый нецерковный колорит на все пение хора, больше всего виноват бывает регент, ибо ему поручено не только руководство музыкальной стороной дела, но и соблюдение порядка возможно строгого, и даже, отчасти, религиозно-нравственное воспитание певцов.
15. Хорошо воспитанный певец вкладывает всю душу в исполнение священной песни. Суетное желание прославиться своим пением, удивить народ необычайным искусством или силою голоса, стяжать пением славу, почет, деньги, любовь богомольцев, считает он оскорблением святыни. Он все при пении забывает, сердце его горит в молитве, что ярко сказывается и в пении его, благодатно-вдохновенном, пронзающем души.
17. Во всех случаях, радостных или печальных, как мы уже говорили, хор обязательно должен повествовать о небе, подымать «горе» сердца слушающих. А посему, пение его должно быть строго бесстрастно, даже тогда, когда содержание песнопения требует некоторой экспрессии.
18. Разрешим кажущееся противоречие. Дело в том, что пламенение молитвенного духа ярче и глубже бывает, чем любая из земных самых пылких страстей, но имеет особый, возвышенный, чуждый всего плотского характер.
19. Благородство молитвенной горячности и самого экспрессивного церковного пения объясняется тем, что поющие чувствуют всегда присутствие Бога, и сознают необходимость прилично-благоговейным образом взывать к такому неизмеримо великому Существу. Уже одно это сознание ставит хор в известные рамки, несмотря на пылкость чувств, переполняющих души поющих.
20. Если нет благоговения, вытекающего из ощущения присутствия Божия и великой разницы между Его и нашим достоинством, что достигается только библейским «хождением перед Богом», то хор непременно будет петь по-мирски и будет приносить, таким образом, на Божий жертвенник чуждый огонь. Ему никак не остеречься, чтобы не допустить в пении чего-либо неприличного церкви, если нет главного мерила — вышеуказанного настроения (точнее же говоря — устроения).
21. Главнее же всего в пении — помощь Божия, ибо сказал Господь: «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15, 5); и верно, всякий из нас едва не каждый день (горьким своим собственным опытом) постигает непреложную истину сих божественных словес.
22. Следовательно, всякий церковный певец, употребляя труд и пот, должен возгревать в себе непрестанно молитвенный дух и просить у Творца всяческих, да ниспошлет Он Свою «Божественную благодать, всегда немощная врачующую и оскудевающая восполняющую».
23. Один прозорливый старец видел в церкви Пречистую, которая ходила и оделяла достойных богомольцев сребренниками. Трудящимся же в церковном пении Она дала по златнице. Монеты означали в видении старца различие дара духовной благодати.
24. Да, достойным певцам подается сугубая благодать. И вообще, церковное пение таинственно и священно. Как тут часто и сколь ярко обнаруживается наитие и веяние Святаго Духа и участие Ангелов, что мы видим из истории Церкви едва ли не на каждой ее странице.
25. Вот мальчик, восхищенный во время землетрясения вихрем на небо, возвращается и учит народ дивной ангельской песни «Святый Боже...». И народ проникается вдруг боговдохновенным певческим творчеством, единодушно присоединяет вдруг «помилуй нас». Всего два слова, способных, однако, остановить землетрясение.
26. Вот убогий инок Роман, от которого никто из братии не ждал ничего, получает в снедь в сонном видении чудесный свиток, и неожиданно в день Рождества выходит на амвон, и из уст его льется ко всем народам на все времена неизреченно-прекрасный божественный гимн: «Дева днесь Пресущественнаго раждает...»
27. Вот другой инок, Иоанн, бросивший для Бога пост дамаскского министра, дивный слагатель духовных песнопений, видный богослов, «святых икон защита», смиряет себя настолько, что безропотно повинуется старцу, повелевшему молчать и не слагать больше божественных гимнов. Когда же он, сострадая отчаянию ближнего, написал ему в утешение восемь известных погребальных стихир, старец послал его в наказание чистить отхожие места. Вдруг является старцу Пречистая и просит не замыкать златоструйного источника, утешающего верных и прославляющего Христову Церковь. И обрадованный этим инок украсил Церковь множеством дивных песнопений.
28. Вот чудная повесть о «Достойно есть...», которую первый раз пропел Ангел с афонским иноком на келейной молитве. Три раза пропел он новый гимн, а потом, на память ему и нам, написал его на каменной доске, размягчившейся как воск под бесплотным пламенным перстом небожителя.
29. Вот близкий к нашей современности протоиерей Петр Турчанинов. Владыка благословил ему за два дня до Великой Субботы сочинить и разучить новый аллилуарий. И вот, когда природный талант композитора, казалось, истощился и не мог выжать из себя ни одного такта, вдруг ночью под Великую Пятницу слышит он в сонном видении небожителей, поющих всем нам известное трио, прекрасное «Воскресни, Боже...». Встав от сна, Турчанинов сразу же записал слышанное, а на другой день певцы уже пели, а владыка, благословляя счастливого композитора, сказал с немалым удивлением: «Ну, отец Петр, Бог тебе помогает».
30. И что еще скажем. Поистине не хватит нам ни времени, ни сил, если мы возьмемся описывать все случаи чудесной благодатной помощи Божией церковным певцам.
31. Повторяем, однако, что просить благодати и получать ее нам можно лишь тогда, когда употребим посильный труд, сделаем все, что в наших силах, естественным путем, только тогда можем мы иметь дерзновение на испрашивание особого чудесного наития благодати.
32. Приведем в пояснение сказанного пример из мирской жизни. В светском мирском пении артист не ограничивается внешним изучением музыки исполняемого. Он обращается к истории, к изящной литературе, к трудам критиков и долгой упорной работой добивается наибольшего проникновения в тайники души изображаемого им героя.
33. Кольми паче нам, церковным певцам, следует насколько возможно глубже проникнуть в суть и таинственный смысл песнопения! Какое святое чувство должен певчий возгреть в душе своей! Идеально, он должен бы прежде сам сделаться святым угодником Божиим, а потом уже воспевать священные песни.
34. Много помогает воспитать в себе хорошего певчего пребывание в церкви и впитывание в себя молитвенного духа с младенческих лет. Кто же этого не имеет, пусть хоть с этих лет усилится и впитывает в свою душу церковный аромат, чтобы насколько возможно восполнить этот важный пробел в воспитании всякого верующего человека, тем более церковного певчего. Рекомендуем также как можно больше читать Слово Божие, и умеющим — лучшие церковные партитуры.
35. Проникнувшись церковным духом, он увидит открывающиеся пред ним таинственные духовные глубины и узнает, что и самое точное исполнение нотных сочинений без познания этих глубин есть «медь звенящая и кимвал бряцающий» (I Кор. 13, 1), а то, что более всего нужно, — дается певчему в особом благодатном озарении, ниспосылаемом ему свыше.
36. Какое великое и высокое наслаждение в таком благодатном пении! Вкусивший сладкого, не захочет горького, то есть земных утех и «скучных песен земли».
37. Древние живописцы налагали на себя пост, поклоны, усиленное молитвенное правило, когда работали над иконами. И иконы эти поражают таинственной благодатностью своей. И совершенно несомненно то, что подвиги живописца имели громадное значение в последующем прославлении иконы чудесами.
38. Указанные подвиги необходимы и церковному певцу, особенно в приготовительные дни к Страстной неделе, к Пасхе и великим праздникам.
39. Пред каждой службой и во время ее усиленно проси Господа, чтобы Он послал тебе истинно церковные уста, очистив от всякой житейской скверны, чтобы Сам помог тебе в этом святом, великом и весьма трудном деле, молитвами святых Своих певцов — Псалмопевца Давида, Иоанна Дамаскина, Романа Сладкопевца и других угодников Божиих, подвизавшихся прежде на земле в пении церковном и поющих теперь новую вечную райскую песнь Господу Богу нашему.
40. Любезные читатели! Да будет вам на пользу предложенное чтение. Да возбудит оно в вас новые чувства, настроения, новый, более глубокий взгляд на всеми нами любимое церковно-певческое дело. В кратких правилах мы не можем предложить многого, но если они дадут толчок читателю к исканию новых, однако ведущих к древней исконной истине, путей, если он обратится к серьезному изучению предмета, будет упорно искать вокруг себя пособий и несомненно находить их, мы будем считать цель настоящих правил достигнутою.
Лето 1947 г. Касимов — Спасск