версия для печати
Направление, которое приняло обсуждение одного из вопросов, проходившее 7 мая 1901 г. (заседание 2 мая 1901 г.) «Петербургская газета» определила так: «Политика… в больничных кроватях».
«Комитет Евангелической больницы возбудил ходатайство о продлении срока застройки участка, уступленного Думой, а г. Комаров усмотрел в этом опасность устоям православия и чуть ли не покушение на незыблемость русских интересов в России.
Такие ужасы из-за 25 кроватей!
Это пропаганда лютеранства. <...> Немец оттирает. <...> Петербург – русская столица, а Россия для русских. <...>
Припадок германофобии при виде подушки и матраса – удивил всю Думу. По замечанию г. Никитина <...> нельзя отказывать людям в лечении только потому, что они не православные. Никакой пропаганды в Евангелической больнице нет. Там одинаково принимаются люди всех наций и вероисповеданий – в том числе и православные. Сама же больница образцовая. По мнению другого гласного, С. Н. Худекова, доводы г. Комарова прямо неуместны. Речь идет о ходатайстве больницы, а не о национальностях. Немцы такие же русские подданные и так же служат русскому царю, как и все прочие. Можно быть против уступки земли (и г. Худеков был бы очень доволен, если бы уступленная земля стоимостью в 120.000 р., в конце концов, оказалась снова у города, как пригодная под постройку школьного дома), но нельзя опираться на доводы, не имеющие ничего общего с данным вопросом».
Ходатайство Евангелической больницы было отклонено. «Город так долго и упорно раздавал земли, что дальнейшая раздача земель заставила бы город платить крупные деньги за покупку земли для своих надобностей.
Но причем тут война с немцами?» , – резюмировала «Петербургская газета».Русское Собрание обратилось с ходатайством об уступке ему участка земли для постройки нового собственного здания. В докладе Управы от 28 декабря 1902 г. / 17 февраля 1903 г. сообщалось, что это Общество насчитывает более 1.300 членов, «причем число лиц, заявляющих о своем желании вступить в состав названного Общества, постоянно увеличивается». Деятельность Общества, как декларировалось в его уставе, была направлена «к посильному служению творческим устоям земли русской и к содействию всем отраслям созидательной русской работы». Ссылаясь на постоянное увеличение своих членов, они предполагали, что занимаемое ими помещение в доме 13 по Троицкой ул., «пока достаточно обширное, несомненно окажется к истечению наемного срока (1 августа 1904 г.) слишком тесным, а наём другого, надлежаще поместительного, представит к тому времени значительные затруднения». Они решили возвести собственный, более вместительный дом «на началах особой между членами денежной складчины . Городская Управа встретила это ходатайство сочувственно. Финансовая комиссия, уклонившись от высказывания собственного мнения, предоставила решение вопроса Думе.
Дума обсуждала вопрос 7 мая 1903 г. (заседание 16 апреля 1903 г.). В собрании также было много сочувствующих.
«С. Н. Худеков. Я, прежде всего, удивляюсь уклончивому заключению финансовой комиссии. К подобным заключениям мы в Думе не привыкли. Но обратимся к самому вопросу. У города просят бесплатно участок земли. Что такое „Русское собрание”? Целям его нельзя не сочувствовать. В „Собрании” читают лекции, поют, танцуют.
Голоса. Нет, не танцуют! не танцуют…
С. Н. Худеков. Ах, не танцуют? ну, не танцуют! Читают лекции, поют. Вообще общество преследует прекрасные цели, но если город даст землю этому обществу, то не будет ли бесплатный отвод земли опасным прецедентом? Обществ в Петербурге много, и все преследуют согласно уставу почтенные и прекрасные цели. Все захотят строить дома и придут в Думу за бесплатной землей. Например, Славянское благотворительное общество, преследующее также весьма почтенные цели, также будет просить земли. И Думе не будет оснований отказать этому обществу, как и другим. Удовлетворение одного ходатайства повлечет целый ряд просьб, и у города не хватит земель для собственных нужд».
Прения продолжались до выступления П. А. Потехина, указавшего на недопустимость «обществу, еще ничем себя не проявившему» за два года своего существования, «дать городскую землю на безграничное время, Большинством в 37 голосов против 25 ходатайство было отклонено .
Но еще до заседания Думы, в воскресном номере «Петербургской газеты» от 20 апреля 1903 г. появилась статья «О расточительности городских деятелей», подпись Новый. В ней говорилось об уже упоминаемом докладе Управы, к тому времени уже опубликованном:
«Такого доклада отнюдь бы не могло последовать, если бы в составе членов Русского собрания не находились: городской Голова П. И. Лелянов, его товарищ С. А. Тарасов, двое членов Управы <...> и 18 влиятельных гласных».
«Общественному деятелю, облаченному доверием, должны быть знакомы правила разумной скупости <...> Управа готовит подарок учреждению, которое не имеет ничего общего с благотворительностью; его задачи, по уставу: 1) „изучение явлений русской и славянской народной жизни”, 2) разработка вопросов русской и славянской словесности и художеств и т. д. и 3) охранение чистоты и правильности русской речи.
Все эти задачи чужды городскому общественному управлению <...>, дарить за это участок земли в Александровском парке все-таки не следует <...>, участие в решении вопроса о безвозмездной отдаче земли Русскому собранию гласных, которые носят звание членов этого собрания, с нашей точки зрения является даже незаконным» .
В конце 1881 года члены Общества вспоможения приказчикам и сидельцам в С. Петербурге обратились к министру внутренних дел с просьбой о трехчасовом перерыве в торговле в воскресные дни и в дни религиозных праздников. Сильное торговое лобби в Думе не позволило удовлетворить это ходатайство. Весомым оказался довод, что «приказчики и без того могут выговаривать для себя у хозяев разные условия и пользуются этим правом не только для хождения к обедне в праздничные дни, но и для поездок в деревню». Вопрос вновь был поднят в 1895 году. А 9 февраля 1897 г. петербургский градоначальник предложением на имя городского Головы поделился собственными наблюдениями «за жизнью столичного трудящегося населения в области торгово-промышленной деятельности». Он пришел к выводу, что «обстановка и условия этой деятельности не могут быть признаваемы нормальными, как в интересах физического здоровья этой части населения <...>, так и в интересах их личной и общественной нравственности». Было предложено «составить обязательное постановление об ограничении в С.-Петербурге воскресной и праздничной торговли вообще, и в частности – торговли крепкими напитками».
В соответствии с этим предложением в заседании 21–23 мая 1897 г. Дума приняла обязательное постановление, в соответствии с которым торговля в праздничные и воскресные дни разрешалась с 1 до 5 часов дня. Под действие обязательного постановления не попадала продажа съестных припасов, корма для скота, торговля в аптеках, в чайных и трактирах без крепких напитков и т. д., – целый список изъятий. При этом Дума ходатайствовала о распространении ограничений на торговлю крепкими напитками. Правила распространялись на воскресные дни, двунадесятые праздники, второй день Рождества и второй день Пасхи и на табельные (царские) дни. Постановление было обязательным для торговцев всех вероисповеданий .
Особое по городским делам присутствие посчитало это постановление противоречащим уставу об акцизных сборах и изменило текст «в том смысле, что оно не распространяется не только на заведения трактирного промысла, но и на другие заведения раздробительной продажи крепких напитков». С 1 января 1898 г. вводилась казенная продажа спиртных напитков с определенными правилами торговли. Действующее в Петербурге постановление было отменено Сенатом, требовалось разработать и утвердить новое с распространением его на места казенной продажи крепких напитков. Это и заставило Думу вернуться к вопросу, который подразделялся на два: собственно ограничения на торговлю и ограничения на торговлю спиртными напитками в воскресные и праздничные дни.
По этому поводу Худеков заметил в «Ежедневнике», 11-го ноября: «Думе предстоит выработать новые правила, и, очевидно, дело затянется на продолжительное время <...> следует пожелать, чтобы не откладывалось дело в долгий ящик. Медлить невозможно» .
Готовя обсуждение вопроса, состоявшееся в заседании 16 декабря 1898 г., Управа представила доклад, в котором обоснованно предлагалось оставить в силе прежнее постановление.
«До обсуждения вопроса по существу гласный С. Н. Худеков обратил внимание Думы на новый прием обсуждения дел в Управе: по собственному ее признанию она не сама работала над проектом постановления, а поручила работу городскому юрисконсульту. Едва ли такой прием удобен. Дума согласилась с этим».
Защитникам интересов купечества удалось провести решение (53 голоса против 15), чтобы «все торгово-промышленные заведения, за указанными изъятиями» в воскресные и праздничные дни открывались не ранее 1 часа дня, «но время закрытия их предоставить на усмотрение торговцев». Это позволили «Петербургской газете» назвать документ «Необязательным постановлением о праздничном отдыхе».
Споры возникли вокруг исключения для торговли вразнос. «На полной свободе разносного торга в праздники настаивал С. Н. Худеков: кустарь шесть дней в неделю работает, и именно только в праздники свободен, чтобы пойти торговать своими изделиями». Но думское большинство беспокоилось, что «разрешение разносного торга <...> будет нарушать интересы владельцев закрытых лавок», с одной стороны, а с другой – «может повести к злоупотреблениям, так как разносной торг может производиться и из тех же закрытых лавок». 38 человек против 25 высказались за распространение ограничения на торговлю вразнос. «По представлению С. Н. Худекова единогласно решено, однако, не распространять принятого решения на разносной торг газетами» .
Решение Думы Худеков прокомментировал в «Ежедневнике» в том же номере, где был опубликован репортаж с заседания: «Плачьте, бедные приказчики! Лейте горькие слезы! Скоротечно было время вашего праздничного отдыха!» . А на следующий день он продолжил:
«…Казалось бы, следовало оставаться в области одних „торгово-промышленных заведений”, где имеется штат служащих, пригвожденных к стойке и прилавку <...>
Между тем, <...> ограждение это ударило лиц, совсем к вопросу неприкосновенных, и выразилось в запрете розничного торга, причем не хотели принять в соображение, что между лавкой и разносчиком ничего нет общего <...>.
В разрешении разносного торга в то время, как лавки будут до 1 часу дня закрыты, торговцы усматривают посягательство на их интересы; но ведь такое же толкование показывает только эгоизм владельцев магазинов и лавок, забывающих, что запрещение бьет сильно по карману жестянщиков-разносчиков, для которых праздники – лучшие торговые дни, и которые считают барыши не рублями, а копейками. <...>
Никто не отрицает, что интересы торгового класса в столице должны быть строго ограждены Думой. Ведь купеческое сословие одно из главных плательщиков города, и в данном случае такое „самоограждение” за счет грошового заработка голыша-разносчика, едва ли может выразить сочувствие» .
Управа не остановилась на этом решении Думы, и поскольку не был еще решен вопрос торговли спиртным, то ею был представлен новый доклад от 22 апреля 1899 г. «по проекту нового обязательного постановления об ограничении времени торговли в столице в воскресные и праздничные дни крепкими напитками в казенных и частных винных лавках со временем прочих родов торговли».
Ранее, отвечая на ходатайство Думы о распространении введенных ограничений на торговлю крепкими напитками, министерстве финансов нашло, что может «представиться неудобным приведение в исполнение данной меры», так как «воспрещение производства продажи питей, на точном основании означенного закона, должно распространяться на все заведения с продажею питей, в том числе и на заведения трактирного промысла <...> Между тем, <...> значительная часть жителей столицы, не имеющих, по ограниченности средств, собственного стола, получает оный в ресторанах. С воспрещением продажи крепких напитков в трактирных заведениях в праздничные дни после 5 часов, – эта часть населения будет лишена возможности в праздники выпить за обедом обычную за столом трудящегося человека рюмку водки или кружку пива».
С принятием Думой 16 декабря 1898 г. варианта обязательного постановления с ограничением торговли лишь до часу дня вопрос отпадал сам собой. Но Управа не желала на этом останавливаться. Она настаивала, что по отношению к предыдущему варианту постановления, последний «представляет несомненный шаг назад в этом деле». В основе принятия постановления лежала необходимость «дать отдых приказчикам и сидельцам и уничтожить ненормальное удаление этой группы столичного населения от церкви и ее благотворного влияния». Но если последнее достигалось запретом на торговлю до 1 часу дня, то проблемы отдыха такой вариант не решал, и «наименьшее, чем можно в этом отношении удовлетворится, это ограничение времени торговли в праздничные дни от 1 час. до 6 час. вечера».
По поводу же якобы неудобств от запрета на продажу крепких напитков Управа высказалась следующим образом: «Проведение всякого нового закона, ограничивающего в чем-либо права отдельных лиц <...> неизбежно сопряжено с причинением известного рода неудобств и ломкой издавна установившихся привычек. Но эти частные неудобства, конечно, не могут служить препятствием для осуществления такого закона, если он справедлив и необходим. <...> Цель обязательного постановления о сокращении торговли в праздники <...> заключается в том, чтобы доставить отдых приказчикам и сидельцам столичных торговых заведений, и, прежде всего, конечно, отдых здоровый и трезвый. <...> При малокультурности того класса столичного населения, о котором здесь упоминается, свободно торгующие этими напитками заведения будут для него местом постоянного развлечения, и свободные праздничные вечера при таких условиях скорее принесут вред, чем пользу, отняв у многих из торговцев и денежные сбережения, и здоровье». Управа выказала уверенность, что запрет «для многочисленного класса людей малоразвитых и (в большинстве) малоимущих» позволит избежать «соблазна в питейных заведениях, угрожающего обратить время праздничного отдыха в сплошной разгул».
Думе предлагалось «ограничить торговлю крепкими напитками в выходные и праздничные дни периодом с 1 часу дня до 6 час. вечера» .
3 мая 1899 г. (заседание 28 апреля 1899 г.) Дума большинством голосов утвердила ограничение торговли в праздники с часу до пяти часов дня.
В связи с исключением для торговли продовольствием был поднят вопрос о мелочных лавках. Предлагалось сделать примечание, по которому мелочные лавки, торгующие смешанными товарами, могут торговать в праздничные дни при условии изоляции от продовольствия остального товара. На это С. Н. Худеков заметил, что «если разрешить смешанным или съестным лавкам торговать, то может народиться <...> совсем особый вид магазинов: купит хозяин мануфактурного магазина 2 фунта пряников и скажет, что он торгует также съестными припасами – и тогда под флагом съестных припасов, состоящих из 2 фунтов пряников, будут благополучно продаваться мануфактурные товары».
Решили это примечание вовсе вычеркнуть из обязательного постановления.
«Наконец, в вопросе о торговле водкой в праздничные дни гласные разобрались очень легко: „Управа, – заметил гласный Худеков, – проектирует прекратить в ресторанах продажу водки ради прекращения пьянства, но будет ли этим достигнута цель? – нет! Всегда найдутся способы обойти постановления, и еще на днях в одном первоклассном ресторане в такой день, когда запрещено было подавать вино, последнее за завтраком подавалось в чайнике”
Дума решила допустить продажу водки в трактирах и ресторанах 1-го и 2-го разряда, т. е. в таких учреждениях, где приказчику не по средствам проводить время и тратить деньги» .
Принятый Думой 3 мая 1899 г. проект обязательного постановления был отклонен особым по городским делам присутствием «как не согласованный с существующими узаконениями», при этом особо подчеркивалось, что в нем «не содержится ответа по предложенному министром финансов вопросу о торговле вином в трактирных заведениях». И опять Управа в докладе от 24–25 октября 1899 г. подробнейшим образом излагала свою точку на возможность для трудящегося населения «в праздники выпить за обедом обычную рюмку водки или кружку пива».
В предложенном Управой тексте постановления, между прочим, указывалось:
«2. Трактирные заведения в отношении времени торговли вообще остаются при ныне существующем порядке, но при этом торговлю водочными изделиями как в них, так и во всех вообще заведениях, продающих последние, за исключением ниже (§ 3, п. е.) указанных, допускается в воскресные и праздничные дни производить лишь от 1 час. пополудни до 5 час. вечера. Продажа же виноградных вин и пива во всех торгующих ими заведениях может быть производима и после этого часа, до закрытия этих заведений.
3. Действие настоящего обязательного постановления не распространяется: <...>
е) На буфеты, гостиницы, станционные дома и постоялые дворы .
Доклад этот был представлен в заседании 15 декабря 1899 г. Об этом дне в «Петербургской газете» сказано:
«Пить или не пить? И если пить, то чем именно напиваться: водкой или виноградными винами и пивом? В ожидании разрешения этого вопроса приказчики остаются без отдыха».
«По мнению гласного С. Н. Худекова» такое положение «будет оставаться до тех пор, пока Дума будет смешивать два понятия – об отдыхе и об опеке. Следовало бы оставить пока открытым вопрос об опеке над приказчиками: когда министерство финансов ответит на ходатайство Думы о прекращении торговли водкой в казенных лавках в часы отдыха приказчиков, тогда наступит время говорить об урегулировании торговли крепким напитками в праздничные дни, а пока гораздо целесообразнее заняться исключительно вопросом о праздничном отдыхе.
Тем не менее, гласные занялись детальным обсуждением достоинства разных сортов питей и последствий пития. <...>
Гласный С. Н. Худеков заметил, что, во всяком случае, компромиссов в вопросе о допущении в продаже крепких напитков не может быть, если запрещать продажу водки, то следует запретить и продажу других напитков» .
Дебаты в собрании по пункту 2 проекта постановления закончились решением, чтобы он был утвержден без предложения: «Продажа же … до закрытия заведений» .
В следующий день этого заседания, 17 декабря 1899 г., при обсуждении журнала 15 декабря некоторые гласные сделали замечание о неправильной формулировке в журнале. Вместо баллотировки об исключении из ст. 2 уже указанной фразы, как изложено в журнале, баллотировался, по их мнению, вопрос «о запрещении в часы праздничного отдыха торговли не только водкой и водочными изделиями, но и пивом и виноградными винами», что в журнале не отражено.
Была зачитана стенограмма, и все убедились, что было все наоборот, чем в данный момент утверждали гласные. Т. е. баллотировали редакцию пункта обязательного постановления
«С. Н. Худеков, по инициативе коего возник вопрос об ограничении торговли вином и пивом, восстановил в памяти собрания, что им было сказано при обсуждении ст. 2 проекта обязательного постановления». Предложения об исключении трех последних строк ст. 2 проекта им сделано не было.
«По словам С. Н. Худекова <...> сущность же его речи сводилась к тому, что при выработке обязательного постановления о праздничном отдыхе необходимо избегать смешения двух понятий: понятия о даче праздничного отдыха с понятием об опеке над населением и отрезвлением этого отдыха, – что до тех пор, пока министерство финансов не придет городу на помощь в деле ограничения торговли питиями, все начинания городского общественного управления в этом направлении будут бесплодны. Поэтому С. Н. Худеков полагал, что впредь до решения министерством финансов вопроса о закрытии питейных заведений, вопрос о торговле крепкими напитками должен быть из пункта 2-го обязательного постановления исключен.
Что же касается вопроса о правильности изложения стенограммы, то С. Н. Худеков не счел себя вправе подвергать ее сомнению».
В ответ «некоторые гласные разъяснили, что вопрос об исключении трех последних строк из проекта ст. 2 вытекал из предложения гласного С. Н. Худекова, что баллотировки о пиве и вине не было, и что изложенное в журнале вполне соответствует тому, что происходило в заседании».
Поставили на баллотировку вопрос: состоялось ли в прошлом заседании постановление о запрещении, наряду с водкой, торговать вином и пивом, и не следует ли вследствие этого дополнить журнал заседания. Вопрос этот был решен отрицательно .
В конце концов, обязательное постановление о праздничном отдыхе для приказчиков и сидельцев было принято.
В заседании 21 декабря 1901 г. обсуждалось ходатайство комитета по управлению С. Петербургским Большим Гостиным двором о разрешении торговли в воскресенье 23 декабря с 9 час. утра до 9 час. вечера. Как главный аргумент выдвигалась забота о покупателях.
«Мысль торговать в воскресенье от 9 ч. утра до 9 ч. веч. была встречена в Думе крайне несочувственно. Управа, по замечанию гласного С. Н. Худекова, даже не имела права вносить в Думу предложение о неисполнении закона». Гласный Дурново дополнил также, что само ходатайство, подписанное 17-ю купцами, не имеет силы, поскольку в Гостином Дворе число торгующих доходит до 600 человек .
А 4 декабря 1902 г. в Думе обсуждалось прошение о разрешении производить торговлю в воскресные и праздничные дни близ кладбищ надмогильными монументами, крестами, венками, живыми цветами и растениями во весь день».
«Управа нашла возможным удовлетворить ходатайство, а П. П. Дурново усмотрел в этом установление воскресной монополии для магазинов близ кладбищ. Уж если разрешать, то разрешать праздничную торговлю всем цветочным магазинам. Возражали гг. Худеков, Креморенко и другие. Богатые магазины существуют для лиц со средствами, и таким лицам всегда вовремя приготовят заказанный венок, лишать же праздничного отдыха приказчиков ради подношения букетов на сцену актрисам – нет основания. К тому же Дума уже раз отказала цветоводам в праздничной торговле. Кладбищенские ларьки не могут представить конкуренции центральным магазинам, потому что никто не станет ездить на окраины специально для заказа цветов: между возложением венков и подношением букетов необъятная дистанция. Желание людей, потерявших своих близких, украсить могилу цветами должно быть священным для Думы, и нет оснований запрещать торговлю <...> в праздничные дни – близ кладбищ».
Решено дополнить обязательное постановление разрешением торговать близ кладбищ указанными товарами «в лавках и ларьках, близ кладбищ находящихся, в воскресные, праздничные и табельные дни с 8 утра до 5 ч. пополудни» .
Ежегодно городская Управа сдавала с торгов места под балаганы и прочие увеселительные мероприятия, проходившие во время народных гуляний в сырную и пасхальную недели. Аренда эта приносила городу определенный доход. После того, как балаганы перенесли с Царицына луга на отдаленный от центра города Преображенский плац, выручка снизилась в десять раз. Выбор для гуляний Семеновского плаца также оказался неудачным .
4 марта 1898 г. обсуждали ходатайства содержателей балаганов на Семеновском плацу. Они просили на время Великого поста и Пасхи освободить их либо от платы за простой, либо от обязанности содержать балаганы и тогда возвратить внесенные ими залоги. Если же их ходатайство не будет удовлетворено, разрешить им сломать балаганы, а внесенные ими залоги оставить в пользу города и освободить их от дальнейших обязательств. По прошлому опыту они выяснили, что балаганы на Семеновском плацу малопосещаемы.
Городской Голова и ряд членов Управы высказались в том смысле, «что вообще не следует разрешать постройку закрытых деревянных балаганов как представляющих опасность в пожарном отношении, в особенности на Семеновском плацу, где местоположение стеснено и другими постройками», потому следует сразу утвердить второе ходатайство.
«О пожарной опасности задает вопрос Управе гласный С. Н. Худеков:
– Позвольте узнать, откуда вдруг у Управы явилась опасность в пожарном отношении для балаганных построек? Ведь разрешали же постройки техники, и опасных построек, вероятно, не разрешили бы! В Петербурге же балаганы стоят десятки лет, и оставить народ без увеселений на масленице и на Пасхе нельзя, тем более что представления в больших балаганах вполне приличны, и пьесы в них совершенно подходящие для народного театра».
Городской Голова пояснил, что техниками одобрена была конструкция сооружений, а снести все постройки следует потому, что они деревянные .
Собрание постановило: разрешить арендаторам сломать находящиеся на Семеновском плацу балаганы, «и, обратив представленные ими залоги в пользу города, освободить их от дальнейших обязательств» .
Вопрос об учреждении городского ломбарда регулярно поднимался, еще с начала 60-х годов. Наконец в 1895 г. в Думе была создана специальная подготовительная комиссия. В 1898 году к реализации идеи подошли вплотную. Комиссия подготовила проект устава новой организации и представила его на рассмотрение Думы в заседании 4 ноября 1898 г. Обсуждение заняло несколько дней.
Началось оно 6 ноября 1898 г..
«…во избежание убытков, говорят скептики, следует не только брать 16 проц. за ссуду, но и воспользоваться правом организации продажи закладов по вольной цене.
– Да ведь это будет покровительство аферистов! горячо протестует председатель ломбардной комиссии<...>.
Гласный г. Оппенгейм предлагает средство застраховаться от спекуляции: предоставить распорядителю разрешать или не разрешать продажу вещи по вольной цене – он сумеет отличить маклака или спекулянта от обыкновенного обывателя.
Не соглашается с таким условным выходом из затруднительного положения С. Н. Худеков:
– Это породит только произвол, или нарекания на существующий будто бы произвол! А это вовсе не желательно для городского ломбарда. Не следует совсем допускать продажи вещей по вольной цене и вмешивать спекуляцию в доброе дело. Торговцы будут носить в магазин ломбарда даже новые вещи. Известно например, что в Соляном городке на кустарных базарах появлялись простые торговцы из рынков. Осторожнее во всяком случае подождать и не разрешать пока таких операций».
Решили временно не допускать продажи вкладов по вольной цене .
В день следующего обсуждения в «Петербургской газете» появился очередной «Ежедневник» Худекова.
«Сегодня в Думе разыгрывается последнее действие длиннейшей пьесы „Городской ломбард”.
Квартира нанята. Инструкция утверждена; останется только сказать решительное слово о „взимании” процентов за ссуды.
Для обывателя, платящего до 20 процентов за залоги в глассных ссудных кассах, которым дана изящная кличка „частных ломбардов”, безразлично, кто будет управлять новым городским предприятием – один или пять распорядителей; для бедного люда все равно, будут ли выбираться эти распорядители из среды гласных или „с воли”.
Но далеко не равнодушен обыватель к вопросу о „взимании”. Оставаться ли ему по-прежнему в загребистых лапах тайного и гласного ростовщичества, или же открывается ему возможность, в случае крайней нужды, нести свой скарб в такое учреждение, где „взимать” будут не по-чертовски, а по-человечески.
Среди гласных установилось два резких течения. Одни желают брать побольше, а другие поменьше. Первые утверждают, что „город” во избежание убытков, должен установить максимальное взимание в силу того, что ломбард утверждается не с благотворительной целью; другие же говорят, что такое решение будет противоречить целям „дешевого” кредита беднейшему населению.
Взимание разделено на несколько кушаний под разными соусами: проценты за ссуды, за хранение, за страхование. Залогодателю от такого распределения не легче. Ему безразлично, под каким соусом его желают скушать, в конце концов, ему все-таки предстоит платить и присяжным ростовщикам, ответственным за лишние проценты.
Споры и пререкания между гласными о размере взимания, по моему мнению, составляют плод недоразумения. Точка отправления, при разрешении этого вопроса, должна быть одна. Городское самоуправление давно в долгу у бедного населения столицы; оно до сих пор не дало ему того, что полагается по городскому положению, т. е. дешевого кредита. В данном случае нельзя приурочивать городской ломбард к „благотворительности”, а также и нельзя относиться к нему, как к коммерческому предприятию. Ломбард совсем не имеет ни того, ни другого характера.
Дает город 800 тысяч рублей на дело народного образования, расходует же город миллион на медицинскую помощь, и никто не требует от такого дела „денежных” выгод с числовыми выкладками. выгоды тут чисто нравственного свойства. Точно также следует смотреть и на учреждение ломбарда. Оградите население от волчьих аппетитов ростовщиков, и благо вам будет!
На первый год, если и понесет город некоторый убыток, зато какую добрую службу он сослужит громадной части населения. Частное ростовщичество поневоле вынуждено будет сократить свои проценты, и какая масса рублей останется в кармане обездоленного люда.
Таким образом, Дума станет на высоту своего призвания только тогда, когда она посмотрит на учреждение ломбарда как на предоставление легкого и дешевого кредита населению, сжатому ненасытными удавами и акулами-ростовщиками, умеющими обходить закон в способах взимания процентов.
В таком именно смысле, т. е. в возможно меньшем установлении процентов, должен быть и решен настоящий вопрос.
Перескочить же за предел 12–18 процентов – это стать на одну доску с Шейлоками!»
9 ноября 1898 г. «Возобновлены были прения по вопросу о размере процентов за выдаваемые из городского ломбарда ссуды на первый операционный год».
Баллотировался вопрос: следует ли на первый год определить размер процентов по ссудам, независимо от 6 % за хранение и страхование по вкладам, в 4 % или в 6 %.
«Петербургская газета» уделила много места обсуждению. Следующая информация – оттуда, только вместо 4 % и 6 % на ее страницах фигурируют другие: 14 % и 16 %.
С большой речью выступил Худеков. К тому, что он изложил в «Ежедневнике», можно еще добавить: «Задача города именно в том и состоит, чтобы бороться с дорогим ростовщическим кредитом. А известно, что даже взимание 12 процентов считается ростовщичеством, за которое виновные ссылаются в Сибирь. Следовательно, взимание 16 процентов исключает всякое представление о дешевом кредите и совершенно немыслимо со стороны города».
Защитники 16-типроцентных ссуд стояли на том, что при низком проценте клиенту ломбарда будет платить городской обыватель. «Почему же какой-нибудь разносчик, платящий в городскую кассу 3 рубля, будет платить за дешевые проценты состоятельного лица, получающего из ломбарда 300 рублей за заложенную вещ». А кроме того, по их мнению, дешевые проценты не уничтожат, а поддержат ростовщичество: «ломбарды, берущие по 24 и 18 процентов за ссуду, будут сомнительные заклады перезакладывать городскому ломбарду за 14 проц., наживая без всяких хлопот, расходов и даже затрат своих денег десятки процентов».
С небольшим перевесом 40 голосов против 38 Дума проголосовала за 4 % по ссудам.
«По предложению С. Н. Худекова Дума единогласно при аплодисментах выразила благодарность ломбардной комиссии за успешные и ценные труды по составлению доклада, давшего в конце концов городу ломбард, ожидаемый 30 лет» .
Ломбард был учрежден, и теперь постоянно был в поле зрения Думы.
15 ноября 1900 г. При прочтении доклада Управы и заключения финансовой комиссии о смете доходов и расходов по городскому ломбарду на 1901 г. и утверждении этой сметы собранием, Худеков «счел долгом обратить внимание собрания на то, что по приведенным в заключении финансовой комиссии по настоящему делу данным расход на каждый отдельный заклад в Петербургском городском ломбарде оказывается значительно меньшим, чем во всех остальных русских городских ломбардах. Отнеся это к блестящему ведению дела распорядителем городского ломбарда, гласный С. Н. Худеков предложил выразить Я. А. Серебрякову благодарность Городской думы».
Предложение было принято единогласно .К лету увеличивалось количество горожан, прибегавших к услугам ломбарда. Вероятной причиной тому был весьма распространенный обычай: уезжая на всё лето из города, квартиросъемщики из соображений экономии съезжали с квартир, а вещи сдавали на хранение в ломбард.
18 апреля 1901 г. обсуждался вопрос представления ломбарду права пользоваться в течение летних месяцев оборотным капиталом в сумме до 500 т. руб. сверх разрешенных ему однородных заимствований на сумму до 200 т. руб.
Часть гласных поддерживала предложение Управы и финансовой комиссии: открыть в помощь ломбарду специальный текущий счет в государственном или к.-л. ином банке. Иные считали такой способ получения средств неудобным и нежелательным для городского общественного управления. Предлагалось также сделать особый облигационный заем на потребную ломбарду сумму.
«Гласный С. Н. Худеков, ничего не имея в принципе против поддержки ломбарда, указал на неполноту доклада; какими именно процентными бумагами и из каких капиталов предполагается воспользоваться?»
В результате долгого обсуждения «Дума возвратила доклад в Управу для предоставления дополнительных сведений и справок, указанных С. Н. Худековым» , и решено «разрешить временно позаимствовать из текущих городских средств для воспособления городскому ломбарду в его операциях 100.000 руб. с обязательным возвратом этих денег в городскую кассу при первой возможности» .
2 мая 1901 г. (заседание 25 апреля 1901 г.). Вновь возникла необходимость выделения денег на городской ломбард. Дума приняла предложение С. Н. Худекова «ассигновать заимообразно еще до 200.000 р.» из текущих средств, «если, впрочем, последних хватит на прочие городские нужды» .
Город принял от частных предпринимателей водопроводное хозяйство в весьма запущенном состоянии. Оборудование требовало постоянной реконструкции, на это тратилась львиная доля отпускаемых средств. Сбои и неполадки в этом деле регулярно оказывались в поле зрения Думы.
13 ноября 1898 г. (заседание 11 ноября 1898 г.) гласный Х. Х. Крюгер сделал заявление. В виду распространившихся по городу слухов, что в водопроводную сеть отпускается нефильтрованная вода, он потребовал выяснить положение с водопроводными фильтрами. Председатель водопроводной комиссии А. П. Веретенников пояснил, что фильтрованная вода разбавлялась нефильтрованной «лишь в силу необходимости»; разрешение главного техника на это было дано еще прежним составом комиссии, нынешняя комиссия иногда вынуждена это делать «в исключительных случаях», «действовала при этом открыто, тотчас же доводя о своем распоряжении до сведения городской Управы» .
Главным вопросом следующего заседания 25 ноября 1898 г. оказалось обсуждение деятельности водопроводной комиссии.
Начали с утверждения журнала предыдущего заседания 13 ноября и задержались на заявления Х. Х. Крюгера. Веретенников заявил, что он хотел бы приложить к этому журналу особое мнение водопроводной комиссии относительно претензий, высказанных Крюгером. Он не смог этого сделать ранее, т. к. Крюгер, по его словам, держал стенограмму своей речи у себя. Теперь же речь появилась приложением к журналу заседания, «да и то в виде вырезки из газеты „Новости”», и он, Веретенников, просит Думу дать ему три дня для исчерпывающего ответа, а в настоящем заседании просит предоставить ему время лишь для кратких объяснений. Ответ Крюгера завершился препирательством между ним и членами водопроводной комиссии. Конец этому положил С. Н. Худеков:
«Нам всем неизвестно, что писал почтенный гл. Крюгер, мы только слышали, что он говорил. Если бы это было отдельное мнение, то оно лежит на его ответственности. Но это восстановленная стенограмма. Мне неизвестно, что там сказано. Но из прений выяснилось, что в ней есть нарекания на водопроводную комиссию. Водопроводная комиссия хочет оправдаться от нареканий и просит дать ей возможность оправдаться перед населением по вопросу, в котором ее обвиняют. Поэтому прошу покорнейше городского Голову исполнить желание комиссии и позволить нам заслушать это заявление водопроводной комиссии для того только, чтобы дать возможность населению судить о том, насколько она права. Что касается дальнейших действий, то об этом мы рассмотрим в будущем.
Голоса: Верно!»
Перешли непосредственно к деятельности комиссии. Гласный Оппенгейм подал запрос: «13 сентября сего года городской Управой опечатаны шесть коротких 15-ти саж. труб, из которых городская комиссия по водоснабжению доставляла в город нефильтрованную воду <...> желательно иметь уверенность, что этой мерой дальнейший доступ нефильтрованной воды (за исключением особых экстренных случаев) действительно прекращен!». Крюгер выступил с новым заявлением «о том, чтобы председатель и члены комиссии по водоснабжению гор. С. Петербурга не отправляли нигде другой службы с вознаграждением», причем, за ясностью вопроса, его надо ставить на баллотировку без обсуждения: «Кто пожелает упорядочить водопроводное дело, согласиться со мной, кто же этого не желает, конечно, отвергнет мое предложение». Поддержавшие его гласные были более конкретны: «Мы указываем на наших техников и не даем им позволения заниматься частными работами, а военному инженеру , который управляет нашими водопроводами, разрешаем заниматься в других местах. Члены комиссии сильно заняты частными делами, а где нет хозяйского присмотра, там дело не пройдет».
С. Н. Худеков: «Я совершенно диаметрально противоположного мнения с сейчас высказанным по отношению к членам ныне действующей водопроводной комиссии. Нам нужно оставаться на почве права и законности. Закон обратного действия не имеет и не может иметь. Мы выбрали лицо с определенным содержанием заранее. В виду этого, по отношению к этим лицам не может быть применено то, что может быть решено сегодня. По отношению к будущим деятелям, мы можем делать что угодно, но по отношению к выбранным уже лицам мы других постановлений делать не можем и должны оставаться на почве права и закона».
Крюгер в ответ заявил, что он тоже за законность, и что его заявление не касается конкретных лиц, а направлено вообще на решение вопроса о совмещении должностей. В последовавших затем выступлениях гласные неоднократно ссылались на мнение Худекова.
Оппенгейм при этом вставил реплику: «В доказательство того, что вода проходит в городские трубы помимо фильтра, могу сказать, что сегодня в доме Франка на Фонтанке из водопроводной трубы рыба выскочила».
Последовало выступление В. Г. Дехтярева, сопровождаемое шумом зала. Суть его речи: прежде в состав водопроводной комиссии входили специалисты, известные всей стране, но в последние полгода комиссия заменила их другими, не спросив согласия городского Головы и Управы.
«С. Н. Худеков: Это обвинение…
Голоса: Дайте говорить!
В. Г. Дехтярев: Таких людей трудно найти, а они оказались уволенными. Теперешняя водопроводная комиссия уделяет водопроводному делу только часть времени, потому что члены ее должны находиться на службе <...> и присутствие опытных управляющих необходимо, ибо водопроводное дело в настоящее время стоит так шатко, что об этом следует Думе подумать и подумать!..
Выступление вызвало аплодисменты».Закончились дебаты баллотировкой. На вопрос, следует ли допустить совмещение должностей председателя и членов водопроводной комиссии с другими должностями, 62 голоса против 55 ответили отрицательно ..
В последующем, в заседании 2 декабря 1898 г. А. П. Веретенников представил сравнительную диаграмму качества фильтрованной и нефильтрованной воды по бактериологическим показателям. Вышло, что разницы никакой нет, и, по заключению председателя, «поднимать шум из-за примеси нефильтрованной воды к фильтрованной не стоит, а нужно сознаться, что ныне существующие <...> фильтры <...> неудовлетворительны» .
17 мая 1899 г. (заседание 2 мая 1899 г.) обсуждали очередной доклад Управы. Предлагалось ввести учет воды, отпускаемой из городских водопроводов, для чего повсеместно установить водомеры. На случай отклонения Думой этого предложения, предлагалось принять безотлагательные меры «для сокращения напрасной траты воды».
« В настоящее время полагается платить по 7 коп. за 100 ведер, но никто этих 100 ведер не измеряет и вода течет по домовладельческим трубам в полное свое удовольствие к несомненному ущербу городской кассы».
С предложением не н согласились многие гласные: «Пострадает гигиена и чистота <...> в один прекрасный момент обыватели перестанут мыться». По мнению других ораторов (Покотилов, Худеков и др.) «ничего особенного не произойдет. В Берлине идет всего 4 ведра воды на человека, в Париже 21/2 ведра, в Лондоне 2 ведра, но это нисколько не мешает лондонским, парижским и берлинским обывателям мыться» .
Незначительным большинством в 32 голоса против 30 установку водомеров отклонили. «Гласным С. Н. Худековым внесено предложение о том, чтобы водопроводная комиссия произвела новый осмотр всех домов, в которые вода доставляется за оптовую плату, и проверила соответствие взимаемой платы действительному современному потреблению воды».
Председатель водопроводной комиссии А. П. Веретенников по этому поводу разъяснил, что ежегодно производится до 2000 таких осмотров» .
Высочайшим повелением постановление Думы от 17 мая 1899 г было отменено. Городскому управлению было вменено в обязанность: в течение 5 лет установить водомеры «во всех домах, дворах и всякого рода открытых и закрытых помещениях, где производится отпуск воды из городских водопроводов, с отнесением расходов по приобретению, установке и содержанию в исправности водомеров в числе, которое городское управление признает необходимым, на сумму городского водопроводного капитала» .
Один за другим истекали сроки концессии предприятий конно-железных дорог. С 1 сентября 1898 года прекращалась деятельность 1-го товарищества конно-железных дорог, вопрос о его выкупе был решен. Отношения со 2-м предприятием решались в суде.
Переход нового предприятия в ведение города сразу породил множество вопросов, разрешать которые начали в заседания 16 декабря 1898 г. А интерес населения к этому делу оказался столь велик, что была опубликована стенограмма одного из дней этого заседания, 28 декабря 1898 г.
Обсуждали смету на новое предприятие. Гласный П. И. Георгиевский обратил внимание на множество недостатков проекта сметы, в том числе и арифметические ошибки, и предложил возвратить его на доработку, заметив при этом: «…меня поражает, прежде всего, следующее обстоятельство: как только город берет в свои руки какую-нибудь отрасль хозяйства, сейчас же представляется необходимостью как можно шире расходовать общественные деньги. Почему это? Люди служили у Дюнона 22 года и как только перешли на службу к городу, им сейчас же прибавляют содержание». Его дополнили гласные Кедрин, Крюгер и Дурново.
С. Н. Худеков: «Я также не согласен с докладом, и у меня был приготовлен целый ряд возражений, но их уже высказал гласный Георгиевский. Затем, я полагал бы возвратить смету, но не в финансовую комиссию и не в Управу, а в исполнительную комиссию, которая смету составила, с тем, чтобы она приняла во внимание все ошибки, на которые здесь было указано, и, вместе с тем, приняла бы в соображение весьма убедительные доводы, приведенные гласным Кедриным, и затем представила бы мотивированные ответы. Конечно, эта смета должна вновь пройти через горнило городской Управы и финансовой комиссии».
Гласный А. Н. Оппенгейм вообще отрицал возможность предусмотреть в смете все детали: «вся смета есть фиктивная, гадательная», и поэтому «может быть утверждена только в огульных цифрах, если эти цифры нам необходимы для баланса проекта общей городской сметы. <...> Дайте комиссии спокойно работать. <...> предложение финансовой комиссии об утверждении огульной сметы я полагал бы возможным принять, детальную же смету утверждать не следует».
С. Н. Худеков: «Я не могу согласиться вполне с предложением гл. Оппенгейма. Если бы еще речь шла об утверждении подвижных цифр, касающихся, например, ремонта, тогда можно было бы присоединиться к этому мнению; но у нас идет речь о цифрах постоянных, которые мы раз навсегда утверждаем, а потому утверждать их en bloc было бы слишком поспешным. Цифра в 8.000 р. содержания управляющему уже теперь встречает возражения, и мне кажется, что рассмотрение вопроса о штатах должно быть поставлено отдельно, – огульно нельзя решать этого вопроса. Дума поступит осторожно, если последует старому совету гл. Дурново, который предлагал всегда: сначала поменьше давать вознаграждения, а потом, по мере трудов, прибавлять. Затем, становясь на ту точку зрения, что дело это чисто коммерческое, я прошу обратить внимание комиссии на то обстоятельство, что если весь этот вопрос и доклад по смете будут возвращены для пересмотра, то чтобы к тому времени комиссия озаботилась составлением проекта об амортизации, и чем скорее это будет сделано, тем лучше. Финансовая комиссия предлагает внести это в смету 1899 г., но едва ли удобно при рассмотрении сметы обсуждать этот вопрос. Его надо выделить в особый доклад, который может быть разработан в разных смыслах, вопрос о сроках при решении амортизации играет важную роль».
Обсуждение шло своим чередом. Наконец, итог подвел председатель, городской Голова П. И. Лелянов: «Что касается сметы на 1899 г., то большинство высказалось в том смысле, чтобы вернуть ее в комиссию для переделки, согласно сделанным замечаниям. <...> И чтобы в проекте сметы введена была сумма амортизации.
С. Н. Худеков: Нет. чтобы доклад был представлен в течение года.П. П. Дурново: Сама амортизация зависит от первоначального расхода, следовательно, <...> комиссия должна внести в будущем году доклад о том, каким образом она полагает амортизировать ту сумму, которая была употреблена на покупку этой дороги.
С. Н. Худеков: Амортизация как живого, так и мертвого инвентаря.
А. Н. Оппенгейм: Вы предлагаете то, что затрачено, или то, что у вас имеется. То, что затрачено, стоит 365 тыс. руб., а что вы предлагаете, стоит, может быть, 250 тыс. руб.
С. Н. Худеков: То, что имеется. Мы можем амортизировать только то, что в наличии имеется.
Н. А. Рыжков: По закону, деньги, которые употреблены на уплату Дюпону, взяты нами из капитала городских земель. Эти деньги мы обязаны возвратить с процентами.
Председатель: Можно поручить комиссии представить проект амортизации в течение 1899 года, именно проект имущества движимого и недвижимого. <...> Вопрос о смете на 1899 год возвратим в исполнительную комиссию.
П. П. Дурново. Я только прошу, чтобы Управа при этом представила свой доклад.
С. Н. Худеков: А срока на сей предмет не назначается?
Председатель: Доклад должен быть представлен к рассмотрению общей сметы на 1899 год». .
30 декабря 1898 г. и 4 января 1899 г. (заседание 16 декабря 1898 г.) обсуждали проект инструкции по управлению конками и штат служащих, представленные исполнительной комиссией по заведованию городскими конно-железными дорогами .30 декабря 1898 г. «Самим членам комиссии по проекту комиссии ничего, в сущности, не остается кроме аккуратного получения жалования под опасением ответственности за просрочку получения.
На эту особенность проекта инструкции указали Е. И. Кедрин и С. Н. Худеков. По инструкции, данной Думой коночной комиссии, управляющий действует „под непосредственным наблюдением и ответственностью комиссии”, а по проекту самой комиссии, преподнесенному на утверждение Думы – „делом эксплуатации конно-железных дорог, под общим наблюдением и руководством, заведует ответственный управляющий”. <...>
Комиссия не хочет входить во все специальности дела <...>
Основной пункт инструкции управляющему после долгих прений был в конце концов существенно изменен и согласован по предложению С. Н. Худекова с инструкцией, данной Думой коночной комиссии:
– „Ближайшее заведование делом эксплуатации конно-железных дорог, вверяется, под непосредственным наблюдением, руководством и ответственностью исполнительной комиссии, управляющему”»
«Чрезвычайно долго и разносторонне рассматривался вопрос о размере содержания г. управляющему конками. <...>Гласный С. Н. Худеков сделал предложение о том, чтобы крупное содержание было во всяком случае разбито на части: на жалование по должности и на квартирные, разъездные или столовые – это необходимо в видах правильного назначения пенсии».
Предложение было принято.Баллотировался размер содержания. Было три предложения:
4.200 (предложил Кедрин) – за 17, против 19;
6.600 (предложил Худеков) – за 16, против 20;
8.600 (предложено коночной комиссией) – за 10, против 26.
Вопрос был отложен.
В заседании 4 января [С. 247] 34 голосами против 24 принята сумма в 6.600 р. (4.800 р. жалования, 1.200 р. квартирных и 600 разъездных) .
4 января 1899 г. определялся размер штатного содержания служащих коночного предприятия. «С. Н. Худековым внесено было предложение о включении в число штатных служащих <...> с распространением на них правил городского пенсионного устава и кондукторов» .
«Смотрителей парка или кассиров публика не видит, а вот с кондукторами не одна тысяча обывателей имеет дело ежедневно. И желательно было бы, чтобы кондукторы, по крайней мере на городских конках, были вежливы, предупредительны, опрятны, честны и вообще отвечали своему назначению. А для этого нужно, чтобы они были хорошо обеспечены». Этим обусловлено предложение Худекова включить их в штат с возможностью «пользоваться пенсией и прибавкой через каждые четыре года».
Гласный Оппенгейм был с этим не согласен: кондукторы часто меняются, «да и весь расчет пенсионной кассы нарушится, если в ней будут принимать участие такие мелкие служащие, как кондукторы! С. Н. Худеков заметил, что от увеличения числа участников положение каждой пенсионной кассы может только еще более упрочиться, а смена кондукторов <...> именно и доказывает справедливость идеи о необходимости пенсии: кондукторы потому и не дорожат службой, что они не обеспечены, если же кондукторы будут знать, что их ждут прибавки к пенсии, то они не будут оставлять службы» .
Предложение С. Н. Худекова в числе прочего передали в Управу
С переходом коночных предприятий в ведение города задумались о замене конной тяги на электрическую.
4 октября 1900 г. обсуждался доклад подготовительной комиссии по проекту общей сети электрических железных дорог в С. Петербурге.
Гласный Дехтерев высказался против утверждения этого проекта до окончания процесса со 2-ым обществом конно-железных дорог (это предприятие перешло в собственность города с 3 сентября 1902 г.) . Ему возражали гласные Ремидовский, Худеков, Кедрин и др. «Принять план только „к сведению” – это значит, ничего не принять. Между тем, городу необходимо же, наконец, приступить серьезно к вопросу о переходе на электрическую тягу <...> Ведь Дума сама поручила комиссии выработать этот план, чтобы быть во всеоружии, когда закончится процесс города с обществом конок <...> Принятие плана имеет еще и то удобство, что иностранные или отечественные предприниматели, имея перед собой план общей сети, всегда могут сделать городу свои предложения по устройству ее» .
Большинством просто «принятие к сведению» было отклонено, а утверждено с поправкой: «принять план к сведению и руководству как целесообразный проект для будущих городских железных дорог с электрической тягой, подлежащий, однако, при постепенной постройке дорог каждый раз утверждению Думы» .
Общество загородных недвижимостей и железных дорог, возглавляемое Кнорозовским, решило провести электрический трамвай в Токсово и обратилось в Управу с просьбой разрешить начать линию трамвая в черте города от Нижегородской улицы , заняв полторы версты городской земли. Ходатайство обсуждалось 25 апреля 1901 г. (заседание 18 апреля 1901 г.).
Категорически против выступил гласный Никитин, назвав весь проект «фантазией и мистификацией». В защиту Кнорозовского выступили Ремидовский, Худеков, Кедрин и некоторые другие. Они находили, что если проект и является фантазией, то теряет на этом только сам Кнорозовский. Предприниматель просит только полторы версты на окраине, где Дума никогда не проведет конки. «Город должен приветствовать предпринимателя, а не гнать его». Для городских жителей может появиться дополнительная возможность «расселится по новым дачным местам – даже на зимнее время». «Наживется ли при этом предприниматель или потеряет, для города нет дела, тем более, что город в данном случае никому не приносит в жертву своих интересов».
Под воздействием таких доводов Дума разрешила провести по Нижегородской линии трамвайную линию .
Чуть ли не по слухам городскому управлению стало известно о возможном предоставлении «гражданину Северо-Американских Соединенных Штатов Мэрри Вернеру и инженеру-архитектору П. И. Балинскому исключительного права на сооружение и эксплуатацию в Петербурге городских электрических железных дорог».
«Дело, о котором пока в Думе, в сущности, никто ничего определенного не знает. Известно только, что в воздухе пахнет жареным миллионом, да не одним. На один Петербург г. Балинский великодушно предназначает десять дюжин миллионов! Правда, их у него нет, зато у него есть таинственный проект, при помощи которого можно за 500.000 рублей в год отнять у города все конки, приносящие городу уже теперь 913.000 рублей чистого дохода в год. <...> Точных и официальных данных по вопросу – ни у Думы, ни у Управы нет. По крайней мере, сам Балинский в Думу не обращался со своим проектом. И в этом всё горе Думы и города. Есть только сведения лиц, участвовавших в разных комиссиях (не городских) по делу г. Балинского, и есть просто слухи.
Грандиозные проекты г. Балинского требуют 1) капитала в 120.000.000 р. и 2) концессии на 81 год. Городу великодушно представляется выкупить через несколько десятков лет предприятие в 120 миллионов, которое самому городу стоило бы всего только 20 миллионов».
Известно еще было о Высочайшем соизволении образовать особую комиссию из представителей различных министерств и государственного контроля для рассмотрения предложение Балинского и его компаньонов, к участию в деятельности которой приглашались представители городских общественных управлений Москвы и Петербурга.
Специальная подготовительная комиссия Думы в заседании 23 октября 1902 г. предложила обратиться с ходатайством на Высочайшее имя, в котором были бы изложены соображения «о невыгодности для города предложения гг. Балинского и Вернера и о предпочтительности эксплуатации городских железных дорог самим городским общественным управлением».
Большинство гласных высказывалось против возбуждения ходатайства об отклонении предложения Балинского, поскольку суть этих предложений Думе не известна.
«Гласный г. Худеков заметил, что беспокойство Думы вполне естественно, так как все дело идет не обычным порядком. Да и само дело гг. Балинского и Ко необычайное, грандиозное, из ряда вон выходящее: 120 миллионов в Петербурге и 150 миллионов в Москве – 270 миллионов. Это колоссальнейшее частное предприятие, не имеющее себе подобных во всем мире: за последнее столетие с этим грандиозным предприятием может, по предположению г. Худекова, сравнится разве только колоссальный план прорыть знаменитый Панамский канал».
«Единственный выход из неопределенного и тяжелого положения Думы, по мнению гг. Оппенгейма и Худекова следующий: ходатайствовать о том, чтобы окончательный вопрос о предоставлении гг. Балинскому и Вернеру исключительного права на сооружение и эксплуатацию трамваев в Петербурге был предоставлен на рассмотрение Думы».
Собрание постановило редактирование «Всеподданнейшего прошения возложить на городскую Управу при участии: <...> и С. Н. Худекова».
«Гласным С. Н. Худековым предложено выразить благодарность подготовительной комиссии, которая так прекрасно отнеслась к делу и разбила все доводы, представленные гг. Вернером и Балинским, и занести об этом в журнал».
Предложение было принято .
«Петербургская газета» в номере 25 февраля 1903 г. сообщила о том, что 23 февраля Министр внутренних дел уведомил городского Голову о том, что Высочайше утвержденное совещание для рассмотрения предложений инженера Балинского и его компаньонов относительно сооружения сети путей с механическими двигателями в городах С.-Петербурге и Москве <...> постановило: ходатайство инженера Балинского и американского гражданина Вернера о предоставлении им концессий на устройство в С.-Петербурге сети путей с механическими двигателями, отклонить» .
В первый день заседания 13 ноября 1902 г. было прочитано заявление председателя коночной комиссии А. Я. Перетца от 12 ноября 1902 г., в котором он просил «ввиду экстренности дел о переустройстве городских конно-железных дорог на электрическую тягу», «изменить порядок рассмотрения дел» и рассмотреть в первую очередь те, которые связанны с этим вопросом .
«Гласный С. Н. Худеков предложил отложить все дела о конках до 25 ноября, когда и можно было бы посвятить делам о конках особое заседание.
Приступить же теперь к расследованию их невозможно, потому что в Думу по одному и тому же делу представлено от разных городских учреждений несколько докладов, друг другу противоречащих. Обсуждение таких докладов неизбежно приведет к путанице, и Дума напрасно потеряет всё заседание. Следует предварительно объединить все доклады, доводы и заключения которых разбросаны без всякой системы. Новый общий доклад с параллельно изложенными заключениями разных комиссий по однородным вопросам – облегчил бы задачу Думы. Предложение С. Н. Худекова принято, и Дума отложила все коночные дела до 25 ноября» .
25 ноября 1902 г. (заседания 13 ноября 1902 г.) обсуждались доклады «разных городских учреждений <...> о конках вообще и об электричестве в частности <...> Надо, наконец, приняться за переустройство на электрическую линию трех главных линий и избрать способ управления конками. <...> Гласный г. Худеков предлагает при составлении проекта иметь в виду для Невского проспекта не только воздушные проводы, но и аккумуляторы, так как постановку столбов на Невском едва ли разрешат» .
27 ноября 1902 г. (заседания 13 ноября 1902 г.) решали вопрос о городском займе. «Предполагалось на электрические конки занять 20 миллионов». Гласные нашли эту сумму недостаточной, на них можно построить только 200 верст. «Уж если строить, так строить по-настоящему: 400 верст или, по крайней мере, 300 верст. Сделать сразу всё, что нужно, а не ограничиваться сооружением трамвайного „тришкина кафтана”.
Если занимать, так занимать как следует.
И Дума совершенно неожиданно, выслушав речи гг. Дурново, Веретенникова, Худекова и Оппенгейма, постановила сделать заем для сооружения электрических трамваев – в 30 мил., а не в двадцать».
Постановление было принято большинством: «Заем был встречен общими аплодисментами, как будто бы Дума уже одержала полную победу над г. Балинским и Ко».
В этот же день решали вопрос «об уменьшении проводной платы и введении абонементных билетов со скидкой, а также о выдаче бесплатных проездных билетов служащим в городском общественном управлении». Принял в этом участие и Худеков. «Говорить громкие фразы в защиту обывательского кармана, конечно, выгодно с точки зрения популярности, но нельзя же сбавлять цены, не имея никаких точных данных и оснований. Все в Думе, несомненно, желают понизить плату, но прежде необходимо выяснить доходность предприятия. Иначе <...> после сбавки придется, пожалуй, снова увеличить плату, и тогда Дума услышит немало нареканий от того же „обывателя”». Сошлись на том мнении, что вопрос не проработан, и его надо передать в подготовительную коночную комиссию .
16 декабря 1902 г. Председатель коночной комиссии А. Я. Перетц заявил, что проекты и сметы электрических трамваев к намеченному Думой сроку 15 января закончены не будут, поскольку постановление Думы не было утверждено «в том пункте, который касается единогласного решения Думы передать коночное дело из ведения Управы в руки коночной комиссии». Так как из-за неутверждения журнала 25 ноября не был открыт кредит в 25.000 р., то для начала дела он испрашивал 2.000 р., которые потом покроются из выделенного кредита, чтобы не терять пока время.
«После обмена мыслей, в которых приняли участие гг. Никитин, Веретенников, Кедрин, Худеков, Дурново, Дума пришла к заключению, что никакого постановления делать нельзя, <...> так как такого вопроса не было на повестке дня, и практически оно ни к чему не приведет, так как утверждения постановления надо снова ждать очень долго» . Комиссии «следует на это время руководствоваться инструкцией 1898 года, по которой ей надлежит составлять «соображения о развитии предприятия» .
В первый день заседания 8 января 1903 г. гласным было сообщено, что особое по городским делам присутствие постановлением от 19 декабря отменило постановление Думы от 25 ноября 1902 г. «по вопросам о составлении проекта по переустройству 3-х линий городских конно-железных дорог и об управлении всей сетью городских конно-железных дорог».
По этому поводу «гласным С. Н. Худековым высказано было мнение, что независимо от предстоящего в ближайшем очередном заседании обсуждения вопроса о том, следует ли решение особого по городским делам присутствия обжаловать Правительствующему Сенату, желательно было бы, чтобы в том же ближайшем очередном заседании на обсуждение Думы были внесены и все те вопросы, которые были разрешены отмененным ныне постановлением городской Думы от 25 ноября 1902 года» . Одно только обжалование в Сенат отложило бы решение вопроса по крайней мере на 2 года.
Городской Голова заявил, что с его стороны к этому препятствий не будет .
В продолжение этого заседания 17 января 1903 г. был представлен доклад Управы по постановлению особого присутствия. Во время обсуждения доклада возникло некоторое недоразумение между городским Головой и Худековым.
Дума ранее постановила «передать составление планов и проектов» по заведованию «коночным делом и все проекты по электрическим конкам» не Управе, а подготовительной коночной комиссии. Однако «выяснилось, <...> что г. городской Голова не совсем точно усвоил себе сущность думского постановления. <...>
Это видно из следующего диалога:– Кому поручено Думой управление конками второго общества? спрашивает городского Голову С. Н. Худеков.
– Управе! отвечает П. И. Лелянов.
– Покорнейше прошу прочесть думское постановление! говорит г. Худеков.
Но г. Лелянов делает категорическое и веское возражение:
– Раз я так утверждаю, то, думаю, нет надобности читать постановлений. Я отвечаю за свои слова».
Тогда гласный Шульц цитирует по старым «Известиям Думы» постановление, в котором ничего не говорится о том, что Управе предоставлено заведование конками .
31 января 1903 г. (заседание 29 января 1903 г.) рассматривалась смета доходов и расходов по предприятию конно-железных дорог II группы на 1903 год. При этом количество гласных в зале Думы было критически мало.
«Много разговоров вызвало ходатайство Управы о введении в проект сметы 100.000 рублей на проведение на некоторых линиях второго пути. <...> Баллотировали вопрос так же долго, как и обсуждали. При баллотировке ста тысяч голоса разделились на незаконное большинство, и вопрос остался открытым. <...> Г. городской Голова предлагает баллотировать <...> 50.000 на вторые пути, <...> но большинство опять незаконное. <...> С. Н. Худеков предложил баллотировать 40.000 р. на устройство вторых путей на пять верст. Тут, наконец, ассигновка была принята, и со сметой конок покончили» .
В заседании 30 июля 1903 г. говорили о постройке новых двойных путей и об увеличении числа разъездов конно-железных дорог на линиях 2-й группы .«Некоторые гласные взглянули на это предложение скептически, полагая, что накануне введения на линиях 2-й группы электрической тяги расход на двойные пути будет непроизводительным <...>
Гл. С. Н. Худеков. Я, безусловно, согласен с соображениями, которые здесь приводятся относительно улучшения существующих путей. Но у нас есть пути вовсе не использованные. Я укажу на Николаевскую улицу . Не лучше ли для обывателей, если бы мы проложили здесь также рельсовый путь, соединив его с Невским просп.? Он стоил бы те же 40.000 руб. Я предлагаю теперь же озаботится устройством этой новой линии».
Председатель исполнительной коночной комиссии Е. И. Кедрин вступил в защиту предложения о двойных путях, напомнив, что деньги на это были отпущены Думой еще в апреле, и был так убедителен, что «Дума не только высказалась за постройку двойных путей, но еще, по предложению С. Н. Худекова, постановила, не выжидая законного срока, ныне же просить г. градоначальника об утверждении журнала заседания Думы, дабы выиграть время» .
«Петербургская газета» от 9 августа 1903 г сообщила по поводу Николаевской улицы: «Предложение, сделанное <...> С. Н. Худековым, оказалось тем пшеничным зерном, которое упало на плодотворную почву.
Городская Управа, убедившись в целесообразности предложения, сейчас же расположилась о составлении проекта этой новой линии, входящей в сеть конно-железных дорог. Она нашла и средство для этого: это остатки от последнего 30 миллионн. займа гор. Петербурга. Планируется новая линия уже в текущем году» .
1 мая 1898 г. (заседание 29 апреля 1898 г.). Обсуждалось положение об устройстве и содержании промышленных заведений и о надзоре за производством в них работ. Представленный на рассмотрение гласных проект многих не устроил, так как некоторые, весьма важные вопросы не были достаточно разработаны. Не говорилось «во-1-х, о правах и обязанностях городского управления в отношении разрешения торгово-промышленных заведений <...>, и во-2-х, в чем именно должны заключаться мероприятия, клонящиеся к устранению стеснений для промышленности и содействию дальнейшему ее преуспеянию». Поэтому собрание вынесло решение о пересмотре дела в особой комиссии .
«Гласный Е. И. Кедрин высказал мнение, что Дума должна указать комиссии направление предстоящих работ, но по предложению С. Н. Худекова Дума единогласно решила никакими рамками деятельности комиссии не стеснять, а предоставить ей полную свободу самостоятельно и откровенно высказать свой взгляд на представленный Думе проект» .30 октября 1898 г. (заседание 28 октября 1898 г.) обсуждался доклад Управы по предложению К. И. Ремидовского об установлении сроков на представление в Думу докладов по предложениям гласных, а также и о представлении справки, по каким предложениям не представлены доклады.
«Гласный С. Н. Худеков напомнил Думе, что в сущности трата времени на дальнейшие прения совершенно излишняя: в выработанных уже Думой правилах указан срок для представления заявлений в Думу, и при том еще лучший, чем тот, которого добивается г. Ремидовский. Срок установлен месячный, а г. Ремидовский желает внесения заявления к 3-ему заседанию, которое может быть и через 2 месяца».
В результате внесли поправку в правила; вместо фразы: «заявление должно быть доведено до сведения Думы в форме доклада в месячный срок» решено записать: «заявление должно быть доложено Думе в форме доклада в месячный срок» .Как заметил корреспондент «Петербургской газеты», городу приходится «изыскивать новые способы для пополнения опустевшей кассы. О запасном капитале новая Дума и не мечтает, гласные думают только о том, как бы свести концы с концами в смете на 1899 год». В связи с этим 13 ноября 1898 г. (заседание 11 ноября 1898 г.) был представлен доклад Управы «об определении размера % сбора в пользу города с казенной цены торговых и промышленных документов, а также с табачных патентов и марок».
«Управа и финансовая комиссия предложили увеличить <...> размер процентного сбора в пользу города с казенной цены торговых и промышленных документов. Предложение финансовой комиссии поддерживали гг. Покотилов, Худеков, Дурново». Однако, большинство в собрании не приняло такой меры, и 47 голосов против 31 проголосовали за то, чтобы оставить сборы в прежнем размере .25 ноября 1898 г. определяли размер пенсии бывшему товарищу городского Головы П. К. Лонгинову и пришли к выводу, что прежде решения этого вопроса следует возвратить дело в Управу, чтобы она представила доклад о порядке исчисления сроков для выслуги пенсии лиц, выбираемых в должность.
Сверх этого С. Н. Худеков внес дополнительное предложение.
«Если вопрос будет так решен, т. е. что он будет подлежать новому обсуждению Думы, то я прошу обратить внимание на небольшой пробел, существующий в § 1 постановления 1896 г., который, с моей точки зрения, подлежит новому обсуждению. В настоящее время, в силу § 1 постановления 1896 г., взыскивается с будущих пенсионеров сбор в 4 % только тогда, когда они делаются пенсионерами. Между тем, казалось бы справедливым опросить всех служащих, поступивших до 16 сентября 1896 г., желают ли они вступить в число пенсионеров, и если желают, то пусть внесут всё то, что с них придется до 1896 г. Теперь вопрос этот разрешается так: если человек не дослужит до пенсии, то причитающийся с него 4 % вычет до 1896 г. пропадает, а если он дослужил, то ему говорят: внесите после всю сумму. Это явный пробел в правилах о пенсионном уставе, который следовало бы дополнить, и потому нужно сделать опрос всех служащих. Если Дума согласна с моим предложением, то я прошу рассмотреть его вместе с предложением <...> о видоизменении устава» .
В связи с предложением Худекова Управа в своем докладе разъяснила, «что сбор этот за текущее время взыскивается со времени постановления Думы о распространении на выборных лиц пенсионного устава, т. е. с 16 октября 1896 года, и только сбор с содержания за службу до означенного времени остается <...> в недоимке и будет взыскиваться при действительном получении пенсии. Поэтому и принимая во внимание, что выборных лиц, находящихся ныне на службе, с которых следует взыскание в пенсионный капитал за время службы их до 16 октября 1896 г., составит всего шесть человек, и общая сумма взыскания с них составляет менее 4.000 р., – городская Управа не находит надобности к изменению из-за этого постановления Думы 16 октября 1896 г.» .2 декабря 1898 г. (заседание 2 декабря 1898 г.). Городским Головой внесено предложение об ассигновании 10.000 рублей на пособие пострадавшим от наводнения 26 ноября 1898 г. Н. А. Лейкин предложил направить эти средства на постройку первого городского дома для дешевых квартир. Эта идея не нашла поддержки.
«– Мы обыкновенно создаем подобные сооружения в ознаменование какого-нибудь счастливого события. А здесь выходит, что нам придется ознаменовать наводнение. Какое же это счастливое событие? Если так, то можно придти к заключению, что чем больше наводнений, тем лучше, – заметил гласный С. Н. Худеков.
Дума нашла, что создание подобных домов вообще лежит на обязанностях города, но вовсе не в зависимости от того или другого наводнения». Сумму решили передать в комиссию по благотворительности .
Обсуждение темы наводнений продолжилось 11 декабря 1898 г. (заседание 9 декабря 1898 г.) Обсуждались мероприятия, принужденные оградить жителей «от вреда и неудобств, причиняемых возвышением воды в городе».
Вспомнили о том, что в шестидесятые годы производились работы по поднятию уровня некоторых улиц Галерной гавани. Произведенными работами улицы эти, как утверждалось, «навсегда обезопашенны от вредных последствий наводнений», поэтому необходимо «поднятие остальных улиц Галерной гавани, на что потребовалось бы <...>, при отпуске земли из городского Смоленского поля, <...> не более 35–40 тысяч рублей» из городского бюджета.Некоторые гласные обратили внимание на то, что «кроме Галерной гавани есть и другие местности, затопляемые во время наводнений» и что следует решать проблему глобально.
«Гласным С. Н. Худековым предложено было независимо от разработки общих мер против наводнений, обратить особое внимание на Галерную гавань, первую страдающую при наводнениях, и ежегодно ассигновать известную сумму на принятие необходимых мер по ограждению Галерной гавани от вреда, причиняемого ей наводнениями».
В итоге решено было образовать подготовительную комиссию из семи гласных и поручить ей принять во внимание все сделанные в заседании заявления и предложения .21 декабря 1898 г. (заседание 16 декабря 1898 г.). «Попечительство о народной трезвости возбудило ходатайство об освобождении от платы за водоснабжение учреждений попечительства». Представитель от города в попечительстве сообщил, что отпускаемую воду в кипяченом виде будут бесплатно давать для питья в садах. Дума согласилась бесплатно отпускать Обществу 1.000.000 ведер воды в год. Ряд гласных нашли, что это дело благотворительное, а не водопроводное, поэтому следует обсуждать вопрос о субсидиях Обществу, если оно в них нуждается.
«Г. Худеков указал, что здесь речь идет не о благотворении, а о долге, который сама Дума до сих пор не исполняла: если народу будут давать для питья кипяченую воду, то это дело следует только приветствовать, а не тормозить» .
Напряженные отношения между Думой и Управой вылились в конфликт. Поводом к нему послужил эпизод, когда несколько служащих водопроводной комиссии были уволены и на их место взяты другие. Тогда Управа встала на сторону уволенных, посчитав, что она вправе это делать.
По правилам, установленным Думой, назначение и увольнение служащих в думских исполнительных комиссиях по найму осуществляется самими комиссиями с ведома городского Головы. При этом, слова «с ведома» трактовались комиссиями в значении уведомления. Но Управа и городской Голова считали иначе. Они причисляли служащих в комиссиях вообще к служащим в городском управлении, котоые нанимались «или городским Головой, или Управой по принадлежности». Иначе говоря, слова «с ведома» трактовались Управой и городским Головой как «с согласия».
admin
Утверждено
О проекте
