Коростелев В.А.

Всю весну и лето 1918 года местные власти: Совет Советов, уездный и городской исполнительные комитеты Совета рабочих депутатов, не меньше и не больше – местный Совнархоз, уездная ЧК и прочие революционные органы пытались наладить жизнь в городе и уезде. К сентябрю организация большевиков в Скопине насчитывала более 100 человек, ячейки организовались на Побединских рудниках и станции Павельце. Запись в скопинскую организацию коммунистов и сочувствующих, проводили на Ряжской улице в бывшем доме Сафонова – уездном комитете ВКП(б), ежедневно с 10 до 14 часов.

Население привыкало к новым учреждениям: работала биржа труда, действовала коллегия социального обеспечения, в которой организовывался подотдел помощи жертвам контрреволюции. Начинал работу подотдел записей браков, рождений и смерти входивший «в круг действий» нотариального отдела Скопинского уездного совдепа и размещавшийся на углу 2-й Мещанской и Ряжской улиц, в доме Иерусалимова (бывш. контора Смирнова), а заведующий нотариальным отделом Н. Лихачев периодически напоминал о необходимости сдачи духовным ведомством всех метрических книг. Центром всех значимых мероприятий служил Народный дом. Скопинская ремесленная школа с двумя отделениями: слесарно-кузнечным и столярно-колесно-модельным, в своей канцелярии на Троицкой улице - возле колокольного завода, принимало заявления о приеме на обучение. В целом жизнь в городе Скопине протекала не столь безмятежно, давно появилась в лицах людей тревога и озабоченность. Обыватели спешили по своим делам, кто на лошаденке обменять товар на еще дешевый хлеб - в уезд, кто-то на железнодорожную станцию с мешками в Москву и тоже для обмена. Наплыв мешочников позже заставит власти поставить на станциях заградительные отряды – по их мнению, такой товарообмен являлся спекуляцией.

Во дворе женской гимназии, в довольно обширном и глубоком пруду мужчины отмачивали связки лык для плетения лаптей, а женщины стирали белье.

Жители обсуждали на рынках и в очередях не так давно произошедшие «истории пулеметной стрельбы, недоброй памяти» Гуськова и Вошанова, сидевших к этому времени в тюрьме и брожения в 3-м Интернациональном полку. Местное ЧК тогда выяснило, что приезжая из Москвы некто Тарновский, которого затем расстреляли и «взбаламутил» полк. Поэтому-то, в июле 1918 года губернские «Известия» публиковали списки красноармейцев (только в одном из приказов 230 человек), за подписью командира полка Терехина, отчисленных якобы «за отказ от поездки в командировку».

На Побединских копях, так они именовались, объемы работ резко снизились, и если к концу 1916 года на нем состояло 3994 рабочих и служащих, то к 1 марта 1918 года, лишь 1959, в том числе 1753 военнопленных. В июне безработных: 300 человек, их можно было бы занять работами в проходках, но средств для оплаты не было. Котлы и другое оборудование износилось. Подземные работы освещались нефтью, хотя контора копей давала бензин, но для него не было специальных ламп, масла для других ламп тоже не было. Продовольствия не было. Более того, еще 15 марта съезд волостных продовольственных комитетов уезда высказался за отказ от снабжения рабочих рудника хлебом, «за его отсутствием в уезде».

На руднике введен рабочий контроль, но существенной помощи он не приносил. Князевский рудник по решению Московского районного экономического комитета тоже остановился. Из 532 рабочих занято было только 18-20 человек. Князевский волостной совет решил его национализировать, но когда рабочие задали вопрос: от кого они будут получать деньги - Совет, посоветовавшись со Скопинским совдепом, сказать ничего не смог, средств не было и от национализации отказались. Брикетное акционерное общество заработок рабочим за февраль-апрель не оплатило, так как владельцы считали, что рудник стоял не по их вине.

Ближе к осени потребность страны в угле, вызвало необходимость срочно возобновить работы на шахтах и к осени уже работало свыше 5000 рабочих, добыча угля находилась в руках старой администрации, хотя уже в конце июня состоялся декрет о национализации угольных предприятий. Толком никто не знал, какие органы должны заниматься этим вопросом и как.

Настроение крестьянства в городе и уезде одинаково скверное. Вопрос о том, как на практике поступить с землей, вплоть до весеннего сева властью решен не был.

Нехватка продовольствия, комиссары и беспризорные.

Из отчета деятельности Скопинского уездного комиссариата продовольствия:

«В 17-м году была объявлена монополия на хлеб и целая саранча интеллигентов, маменькиных сынков, не попавших на фронт, была направлена в деревню.
Хорошо помнит, кто был в деревне, как эти интеллигенты ходили из дома в дом, учитывая хлеб у крестьян, и забирали последний, а у помещиков и деревенских богачей совсем не трогали. Это озлобило крестьян. В одной и той же деревне учитывали до 5-ти раз».

В начале 1918 года тысячные крестьянские толпы приходили к уездному и городскому советскому начальству, за продуктами и хлебом и «пытались учинить насилие».

За несколько недель до сева, в выражении А.Д.Еремеева – председателя городского исполнительного комитета: «в первую неделю великого поста» был созван съезд представителей сельских обществ, но делегаты приехали только от десяти обществ и фактически он был сорван. Тогда 15 марта Скопинский комиссариат земледелия созвал съезд волостных земельных отделов. Учитывая ограниченность времени, съезд решил распределение земли произвести только на один год и только внутри обществ, что послужило одним из факторов «спокойствия» деревни осенью 1918 года, в то время как соседние уезды были охвачены крестьянскими восстаниями.

К этому времени Скопинский уезд имел всего усадебной, пахатной, луговой, выгонной, под лесом и неудобной земли 240 тысяч десятин, в том числе пахотной 188 тыс. десятин. Вся эта земля распределялась между 16-ю волостями, в которых насчитывалось 212 тысяч жителей обоего пола, 31 тысяча дворов. На одного жителя, таким образом, приходилось 0,88 десятины, на двор 7 десятин. Если бы урожай с десятины был доведен до 100 пудов (то есть на каждого едока приходилось бы 29 пудов) – такого количества хватило бы для нормального существования населения. Реально же урожай по 80 пудов считался хорошим, и хотя в этом случае даже у середняков приходилось не более 22 пуда на едока при рассчитанной биологической норме в 25 пудов, при грядущие изъятиях хлеба комитеты бедноты найдут излишки.

У власти было четкое представление, что «в уезде преобладает общинная или чрез полосная собственность, мелкое хозяйство». Вывод напрашивался один: в ближайшей перспективе ликвидировать чересполосицу и создать крупные хозяйства.

На долю чересполосной собственности приходилось 210 тысяч десятин, на долю крупных хозяйств 30 тысяч десятин. Урожай в крупных был на 20-40 % больше.

Почти все селения с общим землепользованием являлись большими селами. Например, Казинка насчитывала почти 6 тысяч жителей, Ильинское почти 5,5 тысяч, Чернава 5,5 тысяч, Чурики почти 4 тысячи, Катино 6 тысяч. Несмотря на малоземелье, эти села имели наделы от 2 до 5-ти и более тысяч десятин. Наделы эти тянулись на 5 -15 верст. Например, надел села Корневого тянулся на 20 верст, Лопатина на 12 верст. В таких условиях вложить в дальние земли удобрение было крайне затруднительно. Кроме того, навоз шел на отопление домов.

Губернский съезд земельных отделов, проходивший позже - с 3 по 6 апреля 1918 года, вынес постановления: а) об уравнительном распределении по едокам в каждом обществе озимого посева и б) о разделе всей паровой земли под озимый посев на урожай 1919 года поровну на каждого живого человека. Из-за отличия, вернее нечеткости в постановлениях, в уезде была издана специальная инструкция.

В инструкции, составленной на основании постановления Скопинского уездного земельного отдела от 23 мая 1918 года, волостным земельным отделам и сельским Советам распределению подлежали следующие земли: а) все земли, принадлежавшие ранее казне, уделам, церквам, монастырям и частновладельцам; б) излишки земли, которые окажутся в трудовых хозяйствах, обрабатывавших землю личным трудом, сверх нормы, принятой в уезде. В каждой волости и даже селе были особенности подхода к этому вопросу в зависимости от состава волостных и сельских Советов, но в целом инструкция соблюдалась. Например, общее собрание граждан Измайловской волости 17 апреля 1918 года, на коем присутствовало свыше 200 человек, приняло решение о том, чтобы «всю надельную, церковную и частновладельческую землю разделить под яровой посев всю поровну на каждую мужскую и женскую душу». Даже разделив поровну , по едокам, безлошадные крестьяне шли к крепкому хозяину за лошадью для пахоты и сева, семенами, хлебом и тот уже диктовал свои условия, перераспределяя землю.

Непременным спутником разрухи была преступность, в основном кражи и разбой. Только некоторые сообщения о них в первый осенний месяц на страницах местной газеты не давали повода для оптимизма.

В ночь на 3 сентября в селе Мшанка у гражданина Федора Осиповича Самоходкина была совершена кража «со взломом замка из кладовой». Украдено: сахара - 20 фунтов, коробка туалетного мыла - 20 фунтов, 20 пар чулок, бумажных, разных цветов, никелированный самовар емкостью -15 стаканов, фарфоровой посуды - 40 шт., столовых ножей и вилок - 10 шт., валенные сапоги – 2 пары, разного белья носильного, полотняной и бумажной ткани «количеством неизвестно», кредитными деньгами - 50 рублей, а всего похищено на 400 рублей. «Подозрение заявлено» на граждан села Мшанки Михаила Ястребкова и Дмитрия Трушецкина».

В ночь на 6 сентября из квартиры гражданки Анны Васильевны Смирновой в городе Скопине на Подгорной улице была совершена кража «разного носильного платья» и других вещей на сумму 900 рублей.

«В этот же день на Садовой улице неизвестно кем, был подкинут младенец мужского пола, который отправлен в Рязанский детский приют».

В ночь на 7 сентября в селе Павельце четверо неизвестных вооруженных револьверами, постучались около полуночи в дом гражданина Максима Григорьевича Силкина и «обманным путем под видом розыска известного в волости преступника Андрея Батова» были впущены в дом. Домочадцы были связаны. Всего похищено с деньгами на 6600 рублей.

«11 сентября на базарной площади Скопина у гражданина села Князево Займище Федора Сысоева был похищен кошелек с деньгами на сумму около 1185 рублей. Причем обвиняемый в краже (конечно подозреваемый прим. авт.) был задержан – гражданин села Быкова Бронницкого уезда М.В.Тихонов…»

Беспризорные, комиссары, нехватка продовольствия, но уже и голод. Важнейшее направление деятельности власти - снабжение городского населения продовольствием. О деревенском мужике заботы мало.

В заседании Скопинского городского исполнительного комитета, под председательством А.Д. Еремеева и с участием членов исполкома П.Г.Коготкова, В.А.Удальцова, И.С. Астахова, Михайлова, Г.М. Левиан, главным вопросов был доклад городского продотдела Коготкова по продовольственному вопросу и «ходе работ на городском полевом хозяйстве». Комиссаром продовольствия Скопинского уездного Совета Советов был в то время Д.М. Ланкт.

Постановили:
1.Созвать пленарное заседание в составе: бюро Совета народного хозяйства, президиума продовольственных отделов - городского и земского (уездного), профессионального Совета союзов и комитета деревенской бедноты для обсуждения вопросов:
« об обеспечении городского населения хлебом; о перевозе экономической риги в город – предложить А.П.Чубарову об учете хлеба путем прекращения молотьбы и свезти его на общее гумно»; о товарообмене на хлеб; о заградительных отрядах.
………………
5. «Выдавать населению пока по 1/4 фунта хлеба, а лицам занимающегося физическим трудом 1/2 фунта по спискам, утвержденным комиссариатом труда».
К августу в Рязани не было хлеба совсем, запасов овса не хватало для выдачи по карточкам только по 1/8 фунта (50 грамм) на человека.

По ходатайству президиума Скопинского исполкома от 4.08 и 6.09.1918 года разрешено было профессиональным союзам «приобретать в уезде по твердой цене хлеб и другие продукты при помощи комитетов крестьянской бедноты».

Слушали также предложение комиссара труда В.А.Удальцова об отводе низа дома С.И.Голубина на Садовой улице под советскую столовую.

Заседания довольно частые, но наряду с другими, продовольственные вопросы всегда стояли на повестке дня.

Из протокола Скопинского городского исполнительного комитета Совета рабочих депутатов от 16 сентября:

- «принять к сведению, доклад ревизионной комиссии о ревизии городского полевого хозяйства в связи с увольнением со службы заведовавшего хозяйством и назначением городского агронома Леонова»;
- признать необходимым переименование улиц и площадей в городе Скопине, заменив старые названия новыми, «соответствующие современной эпохе и памятникам революционного прошлого человечества»;
- предложить «заведывающей молочной фермой г. Линц, уплатить до 1.10.1918 г. городскому продкому долг в сумме 155 рублей 49 копеек;
- «продкому принять всю морковь и свеклу у огородников на учет для распределения населения по норме»;
- построить громоотвод на пороховом погребе, согласно сметы скопинской центральной станции;
- предложить духовному контролеру провести в жизнь декрет о передаче имущества церкви в ведение религиозных обществ;
- «портрет Н.Н.Брежнева как представителя буржуазии снять из помещения городского комиссариата (бывш. городская Дума). Портрет К.А.Николаева как бывшего уважаемого всеми доктора в городе оставить».

Выдача промтоваров в городе и продуктов: хлеба, молока по купонам осуществлялась в дни объявленных заранее.

«С 25 сентября по купонам №3 будет выдаваться гражданам города Скопина соленая рыба (сазан) по 1фунту на едока, ценой 1 рубль 80 копеек в следующих лавках:
А.В.Иконникова, Союзе приказчиков, Обществе потребителей, Бр.Иконниковы, И.П.Кичкина, В.А.Чикова, И.Г.Шишкина, С.М.Заикина.
С 26 сентября будет выдаваться по купонам №4 мыло по 1/2 фунта пачки».

Ситуация обострилась и так как улучшения не предвиделось по инициативе Московского городского продовольственного комитета был объявлен конкурс «на разрешение вопроса о суррогатах печеного хлеба». В изданиях или работах просто и понятно необходимо было изложить самые дешевые и общедоступные способы получения питательного и не вредного для здоровья человека хлеба, с прибавкой каких – либо суррогатов.

Не смотря на все трудности, интересной стороной культурной жизни скопинцев стала работа местного театрального общества.

В рецензии местного критика отмечалось: «21 сентября с.г. скопинским театральным обществом поставлен спектакль, в программу которого входили три небольшие пьесы носящий водевильный характер: «Красная кофточка», написанный на вечную тему об упрямстве мужчин и сверх упрямстве женщин – бойко сыгранного благодаря Крупниковой и Бересневич; «Мышеловка» - симу виной бессодержательность пьесы и бесцветное исполнение артистов Логвиной и Соколова и если бы не приличное исполнение Сафонова, пьеса прошла бы совсем вяло». Как и без хлеба, без духовной пищи людям трудно существовать.

На практике, с первых дней, как и по всей стране, проводились самые вульгарные идеи марксизма, не требующие от гражданского общества обсуждения в силу сложившихся условий жизни – один из них «уравнительный» принцип распределения всех материальных благ, в том числе, перераспределение квартир. Скопинский уездный исполком постановил «взять на учет все квартиры в городе, для более правильного распределения между населением городской бедноты». Уклоняющихся от предоставления верных сведений наказывали, лишением хлебного пайка и заключением в тюрьму. «Эксплуататоров» и «проживающих от капиталов» привлекали к общественным работам: «содержанию улиц, обслуживанию казарм, помощи крестьянам в уборке урожая».

Обстановка в сентябре сложилась тревожная и Скопинский уезд не запылал осенью от крестьянских восстаний, как соседние только благодаря тому, что комитеты бедноты были созданы с опозданием, они не успели окончательно озлобить середняков и зажиточных крестьян своими действиями. Исключением явилась Курбатовская и Чуриковская волости. Кроме хлебной монополии, реквизиции скота и мобилизаций причиной волнений крестьян в Чуриковской волости стало недовольство отделением церкви от государства. Выступления в Курбатовской волости были спровоцированы действиями председателя волостного Совета.

Часто большинство в волостных и сельских Советах были «исправные хозяева». Например, в Яблоновской волости «был Шальной, а писарем Смирнов, тогда кулаки и богатеи и нос не показывали, а как их выбрали в уезд, так они во все учреждения и посажали своих. Новый председатель - Кудряшов оказался слабым и покладистым, стал пить самогонку». Дальнейшие события показали, что и в двадцатые годы, сельские власти во многих селениях не соответствовали уровню решаемых задач – отдельные руководители жутко пили или наоборот, состав был выбран, хотя и трезвый, но с классовой точки зрения, не заинтересованный в решении задач советской власти. Был, например, и такой сельсовет, поголовно состоявший из родственников и бывших служителей культа. Через полгода, в 1919 году позиция крестьян не изменилась, и власть могла только силой решить отдельные хозяйственные вопросы. «Гражданам села Полян Скопинским уисполкомом неоднократно было предписано, чтобы выслать 50 подвод на Побединский рудник для подвоза угля. И когда граждане собрались на сход. Начальник 5-го участка милиции заявил, что он арестует председателя, если граждане не согласятся возить уголь. Председателя решили выручить. «Раз мы председателя выручаем за целое общество, то мы должны взять что-либо с общества, возьмем за это лугов».

Так как большинство схода состояло из кулаков, то несмотря на заявление одного из бедняков т. Краюшкина, что «лугов у бедняков брать нельзя, что когда нужно было привести для больницы дров, то лошадные, за это у бедняков взяли землю, что пожалуй, дойдет до того, что кулаки возьмут и рожь у бедняков и что беднота будет жаловаться на кулаков». Сход все - таки заявил: «твоя летом не возьмет, так как вся голытьба собирается только зимой, а теперь ты один замешался меж нами лошадными. Значит, так и постановили: взять луга за подвозку угля».

Губернским властям надо было на какого-то опереться, поэтому Рязанский губернский исполнительный комитет Совета рабочих и крестьянских депутатов постановил: «ввиду того, что на местах плохо подготовлены к губернскому съезду, вследствие слабого усвоения к применению к жизни конституции советской власти - губернский съезд Советов отложить, а созвать 20-го сентября съезд комитетов бедноты». В эти дни Рязань была на особом положении, в соответствии с приказом губернской ЧК, которая размещалась в бывшей гостинице, на углу Почтовой и Астраханской улиц, прилегающие улицы и тротуары объявлялись на военном положении, воспрещалось с 10 вечера и до 5 утра проходить по ним без соответствующего удостоверения. Позже в связи с кулацкими (крестьянскими) восстаниями вводится военное положение во всей губернии.

А до этого, в начале сентября, «почтив память убитых т.т. Урицкого и Володарского вставанием и с пением похоронного марша» в Скопине прошел съезд комитетов бедноты совместно с конференцией коммунистов уезда. После доклада т. Батракова «Об организации комитетов бедноты» - была принята резолюция. Где одной из главных задач комитетов деревенской бедноты определялась, как «изъятие хлебных излишков из рук кулаков и богатеев, спекулирующих на голоде городских и деревенских пролетариев. Твердо и энергично помогать продовольственным органам, произвести правильный учет хлеба и изъять излишки у крестьян для равномерного распределения среди голодающих, причем волостные продотделы должны работать под контролем деревенской бедноты».

Но дело двигалось туго, из статистики уездного продкома, было видно, что десятина бывшей помещичьей земли дала в 1918 году в среднем 49,5 пуда, в тоже время, например, в бывшем имении Еропкина десятина великолепной помещичьей земли не дала даже и 20 пудов ржи. По заявлению компетентных лиц десятина должна была дать минимум 80 пудов. Вывод: хлеб был полностью собран и, конечно, уже распределен, но вероятно не уездным продкомом.

Сентябрь подходил к концу, время обмолота хлебов. Жизнь шла своим чередом, грабежи, хотя и грустные известия, но не выбиваются из общего течения событий, а лишь оттеняют убогость новой советской власти.

«В ночь на 24 сентября на Ряжской улице, из жилой квартиры гр. Глезера « посредстом вынутия звена оконной рамы» была совершена кража денег на сумму 1000 рублей и других вещей на сумму 700 рублей. В эту же ночь милиционером Тихоновым на1-й Мещанской были задержаны двое подозрительных лиц, «направленных в ЧК , где выяснили , что кражу совершили они».

В ночь с 24 на 25 сентября у извозчика Коняева, «живущего на Троицкой улице, неизвестно кем была совершена кража из амбара – хомуты и вещи на сумму около 1000 рублей».

В ночь на 30 сентября с.г. обнаружена кража из цехгауза при Скопинском военном комиссариате разного казенного имущества, именно: 34 солдатских новых, серых шинелей и 26 пар солдатских ботинок, всего на сумму 2805 рублей 6 копеек.

Октябрь не принес радости добропорядочным жителям города и уезда. Хороших новостей еще долго не будет. В городе множатся слухи о злоупотреблениях новой власти и волнениях в соседних уездах. Худшие предчувствия вскоре подтвердились в грядущих событиях.

Воззванием уездного продотдела от 2 октября 1918 года весь урожай 1918 года рабоче-крестьянским правительством «объявлен госсобственностью и принят на учет». Начиналось оно словом «товарищи!», так власть обращалась к своим врагам – кулакам. И далее: «излишки будут отбираться по твердой цене. Ссыпные пункты имеются в каждой волости нашего уезда, и кроме того, при селах Маклаково, Боровое, Вердерево , Залесное - Чулково, при ст. Милославской Ряз.Ур.ж.д., в городе Скопине при складе Упротделом». Понятно, что «твердая цена» устанавливалась такой, что крестьянам на следующий год уже сеять хлеб желания не было.

На учет властью поставлены не выросшие корнеплоды. Но также «по твердой цене» их, как сказано, в воззвании отберут. Зачем сажать лишнее, если власть следующей осенью распределит тебе с чужого огорода. Крестьянин превращался в пролетария, основной его заработок был уже давно в отхожих промыслах, когда оставив, семье положенный, иногда в долг под большую отдачу по возвращению продукт, уходил на заработки. Уходили чуть ли не целыми селениями, в основном на торф. Что огороды, к 1920 году посевные площади в губернии сократились по сравнению с 1916 годом почти в три раза.

Из объявления в местной газете «Известия»: «в целях равномерного распределения населения капустой и другими овощами местный продотдел постановил принять на учет всю капусту, имеющуюся на огороде - в городе и уезде. Распределение капусты предположено по 1/8 фунта, квашеной капусты на едока в день, желающим заготовлять капусту для собственного потребления с семьей довольствоваться своими средствами, то есть прямо с огорода по удостоверениям. Что же касается твердых цен и нормы распределения овощей, то таковые будут выработаны в самое непродолжительное время и обнародованы…».

Также городской продотдел предлагал гражданам города Скопина «представить сведения о количестве дров, если дрова окажутся при проверке, те кто не представил, то будут лишены дальнейшего получения дров».

Согласно постановления коллегии уездного продотдела для контроля, опять таки в целях распределения «все мельницы уезда взяты под контроль и владельцам таковых выданы квитанционные книжки (для расчета с заказчиками). Установлены твердые цены за помол».

Привоз и выдача хлеба в далеком восемнадцатом и периодическая выдача по норме -суровая необходимость. Скопинский городской продотдел исполкома Совета рабочих депутатов от 12 октября извещал, что «печеный хлеб будет выдаваться: в кооперативе приказчиков №1, бывшем магазине «Товарищества на вере», кооперативе Союза приказчиков №2 - Большая улица, в лавке К.С.Жаркова при пекарне Союза пекарей - Садовая ул., лавке А.Е.Комаркова – Большая улица, доме Морозова, в пекарнях Володина – Вознесенская пл., Фокина – Троицкая ул., Андреева – Подгорная ул., Елисеева, лавке И.В.Иконникова – Троицкая ул., Иванова на Хлебной улице около Сретенской церкви». Отдел просил не загромождать большими очередями улиц, так как хлеб «будет продаваться весь день».

Закономерным шагом по осуществлению продовольственной диктатуры стали жесткие меры по ограничению частной торговли. В октябре 1918 года Рязанский губернский СНХ объявил о национализации всех торговых предприятий, кроме потребительских кооперативов, «в целях равномерного распределения между населением Рязанской губернии товаров и решительной борьбы со спекулятивным повышением цен на территории губернии». Кооперативы не трогали так как через них шел разрешенный властью товарообмен с деревней: промышленные товары на зерно. В уезде действовало тогда 55 потребительских обществ и 10 кредитных товариществ, основанных по большей части еще до революции и объединявшихся в союз.

Тяжелая и серая жизнь города иногда прерывается сенсационными известиями. Житель Скопина, Герман Соловкин активно распространил информацию среди думающей и не думающей интеллигенции, способной оценить вклад в науку, что «находясь в плену в Германии, около 4-х лет совершенно случайно, открыл несколько теорем, на основании которых удалось точно определить отношение окружности круга к его диаметру, то есть разрешить вопрос, признанный учеными учреждениями как неразрешимый». Найденное, по его мнению, значение должно было выражаться число 3,15.

Действительным вкладом в строительство нового общества - постановки городского театрального общества: «за короткий 3-х месячный срок поставило три пьесы, в том числе «На дне» М.Горького, три миниатюры и 2 детских спектакля. Две пьесы «Сыщик» и «Нож моей жены» ставили на сцене Победенского рудничного театра». Готовилось к постановке произведение Л.Толстого «Плоды просвещения» Постановки в подавляющем большинстве были платными, как и прочая самодеятельность молодежи, комсомольцев, потом пионеров в городе и селах. На заработанные деньги покупали необходимое: когда книги, когда какие то реквизиты, продукты питания.

Борьба со спекуляцией продовольствием, начатая еще Временным правительством продолжилась советским, но еще более жесткими мерами, конечно исходя «из революционной необходимости». Решение было простое, отнять у одних и отдать другим, вместо помощи голодным средствами государства, раньше буржуазного - теперь в 1918 году советского.

В конце сентября скопинская ЧК арестовала за спекуляцию местного купца Кураксина, который «торговал солью, продавая ее по 60 копеек за фунт и занимался товарообменом на муку, без ведома городского продотдела. При обыске у Кураксина были найдены также спички, которые исчезли из магазинов, а появились на базаре по рублю за коробку». Методы борьбы со спекуляцией у советской власти были эффективными. Как раз в это время, в соседнем уезде, заведующий Ряжским уездным продотделом Косоухов отправил в Рязань Губкомпроду телеграмму: «Немедленно отсылайте 400 винтовок и 5000 патрон русского образца, необходимых для энергичной борьбы со спекуляцией». Так что товарообменом «товарищ Кураксин без ведома городского продотдела» заниматься не мог.

Некто Павлушин, в местных «Известиях» писал: «Спекуляция – вот что губит Россию. Взять хотя бы кожевенные изделия. Они монополизированы и установлены твердые цены, цена пары ботинок, которые распределяются среди населения -73 рубля, а в мастерских частных 250 – 300 рублей, мастеру же за работу платят 30 рублей. Деньги идут спекулянтам. Клоп – спекулянт знает, что делает, он умен. Он сознательно ненавидит советскую власть, ибо она его хочет уничтожить».

Городской властью планировалось создание муниципальной мастерской с 40 работниками. И течением времени, когда «наладится доставка кожевенного товара с брежневского завода и из вне – на твердые цены» мастерская должна обслуживать все городское население, «по карточной конечно системе».

Для создания муниципальной городской сапожной мастерской, постановлением Скопинского исполнительного комитета совдепа от 16 сентября 1918 года, решили «обобществить крупные сапожные мастерские Козакова, Цыпкина, Анарц и Филькинштейна. Произвести учет шорного товара и изделий у братьев Кураксиных, И.В.Кураксина, М.М.Кураксина и в лавке Галынина».

Помещение для этой мастерской планировали «низ» дома И.Т. Власова. Кроме того, «Союз сапожников распустить и предложить отдельным членам его вступить в профессиональный союз рабочих по производству кожевенных изделий».

Также, по «почину» комиссариата труда в помещении Народного дома состоялось «собрание тружениц иглы, на собрание прибыли портнихи, чулочницы, белошвейки, шляпницы в количестве – 27 человек» для организации профсоюза швейников.

Профессиональный союз горнорабочих и горнослужащих подмосковного каменноугольного бассейна, созданный в ноябре 1917 года, размещался на 3-й Пролетарской ул. (бывш. 3-й Мещанской), дом Барабановой (Мидона) и активно занимался рабочим контролем, выработкой норм и тарифов.

Комиссары, голод и надвигающаяся гражданская война. Война не только на фронте, но и на улицах, в каждом селе и деревне, инициатором которой были большевики ради лучшей жизни уже для одних – достойных и лишения ее других.

21 сентября в Народном доме состоялся устроенный партией коммунистов митинг на тему «Красный и белый террор». Как и на митингах, точка зрения скопинских большевиков по отношению к тем, кто был против принципов создававшегося общества или тех, кто допускал сомнение и колебания, выражалась в заметке А.Павлова:

«На днях я прочитал объявление, где был помещен приказ Народного комиссариата внутренних дел о заложниках, а затем воззвание к гражданам ответить на белый террор массовым красным террором. Но тут то меня удивило то, что рядом с призывом к пролетариям… помещен призыв к мелким лавочникам и прочей мещанской компании отказаться от следования за буржуазией и примкнуть к пролетариату. Стыд и срам для коммуниста. Написать это – значит забыть азбуку марксизма. История доказывает, что классу мелких собственников в целом нельзя привить пролетарских идей. Для них слова призыва пролетария, как к стенке горох».

Первое заседание Вослебовского волостного комитета деревенской бедноты от 28 сентября 1918 года и принятая им резолюция заканчивалась воззванием: «Война дворцам – мир хижинам. Да здравствует Красный террор!»

Аналогичное воззвание принял Чуриковский комитет бедноты с председателем Лобановым, комитет бедноты Н.Бараково председатель Д.М.Сорокин.

Красный террор против, совершенно, ни в чем не виновных граждан, выражался в реализации превентивных мер воспитания. Уездный комиссар по военным делам в так называемом «Объявлении по мобилизации» от 6 октября на основании телеграммы Мобилизационного управления Главного штаба и телеграммы Рязанского губернского комиссариата № 15734 и 1720 по военным делам доводил, что начинается призыв в тыловое ополчение родившихся в 1870-1893 г.г. , а именно: «лиц живущих на нетрудовые доходы, лиц пользующихся наемным трудом, членов советов и правлений акционерных обществ, бывших присяжных поверенных, нотариусов, духовных служителей и монахов».

В Скопине, как и по всей стране, строился казарменный коммунизм, начало которого большевиками было положено с первых шагов их деятельности, и когда идея овладела массами, то перешла в практическую плоскость. В жизни отношения между различными слоями обострились и проявлялись в форме, не прикрытой ненависти, которую власти поощряли. Из заметок в местной газете. «В то время как целые учреждения находятся в критическом положении без освещения, как например, Земотдел – братья Шестаковы на бывшей 2-й Мещанской , два холостяка, в 2-х комнатах - 4 лампочки в коридоре, на дворе большой фонарь, во флигеле Архангельских - 4 лампы, когда там достаточно двух».

Фармацевт Н.Иохильсон, «выражая благодарность» своему бывшему хозяину рассказывал: «Неся непосильную работу мы несем законную и моральную ответственность за здравоохранение и вот в награду мне : со следующего месяца буду получать 250 рублей, а до сих пор получал 180 рублей. «Мой принципиал выразился, что он не эксплуататор, а потому не желает эксплуатировать мой труд за вновь назначенный мне оклад». Н.Иохильсон со своей стороны отметил, что «с нетерпением ожидает национализации аптек, час возмездия настал».

И.Н Ермошкина из села Секирино: « с товарищем Анисимом Нуждихиным толкнуло нас на мысль, почему в нашем селе, нет никакого просветпункта, не смотря на то, что у нас 6 учительниц. Председатель райкома Побединского рудника Томин посоветовал организовать комсомольскую ячейку и дал нам 170 книг для просветклуба. На лекцию из 6-ти учительниц никого не присутствовало ни одного члена комитета бедноты, только один и тот под конец лекции, членов правления потребительской лавки тоже нет, Назначили на 9 декабря лекцию, пусть учительницы эсерки на нас не смотрят, стыдно им».

Местное начальство входит во вкус своего положения. Так что, при отсутствии в уезде хоть сколько-нибудь подготовленных кадров, вышестоящие товарищи закрывали глаза на мелкие выходки и злоупотребления – лишь бы в целом были преданы делу революции.

К осени на Побединских копях имелись: Совет рабочих депутатов, рудничный комитет и контрольно-хозяйственная комиссия, в них насчитывалось около 60-ти человек, «но которым решительно нечего было делать, при этом получая больше 20 тысяч рублей в месяц». И когда возникал какой-нибудь вопрос «касающийся интересов рабочих, как вопрос о повышении заработной платы, или о недовольстве кем-нибудь из администрации, то эти вопросы» все равно решались собранием рабочих. И «к сожалению, в депутаты попадают не самые дельные люди, преданные интересам товарищей, а крикуны больше всех горланящие на митингах, но очень ласковые с администрацией, как только они попадают в депутаты и начинают получать жалование, ничего не делая».

Обыватели отмечали: «На днях мне пришлось быть свидетелем одного случая, что меня возмутило до глубины души. Я был в Скопинском казначействе, тут же были из деревни крестьяне, мужики стояли в очереди всякий по своему делу, некоторые из них стояли в шапке. Вдруг г. Громов выскакивает из-за решетки: «Почему вы не снимаете шапки, что замерзли что ли?» - и чуть не сшибает с них сам».

Другой на страницах газеты спрашивал прямо:

«Правда ли, что в Скопинском уездном военкомате служат в одном отделе три брата?
Правда ли, что ополченцы служат переписчиками и фуражирами?
Правда ли, что заведующий 2-й советской столовой при приходе в столовую комиссаров стелет им там чистые салфетки?
Правда, что служащие упротделом получают сахар, конфеты и те продукты, которых жители не видят уже долгое время?»
И вот уже на основании постановления УИК от 29 сентября была организована ревизионная комиссия для ревизии уездного ЧК по борьбе с контрреволюцией, поэтому гражданам указывалось: «предоставить не позже 12 октября письменные сведения обо всем реквизированном и конфискованном. Сведения должны быть представлены в Революционный комитет – Ряжская улица».

Позже на заседании уездного исполнительного комитета Скопинского совдепа от 19 ноября заслушивали «переписку губернской Чрезвычайной Комиссии «о роспуске и преданию суду членов скопинского ЧК, виновного в неисполнении предписаний ЦК и по делу С.С.Худякова». Послушали и постановили: «признать действия уездного ЧК правильными и войти с ходатайством перед губернским ЧК об оставлении всех членов на своих постах за неимением других подходящих работников». Предписывалось уездному ЧК «снестись об освобождении заложника С.С.Худякова». А ревизионную комиссию дополнить двумя членами и продолжить ревизию ЧК.

Таким же образом шла ревизия «со времени, когда свежих огурцов не было» в уездном продовольственном отделе. Присланный из Рязани ревизор, не смотря на все усилия, ни как в течение нескольких месяцев «не может закончить ревизию по милости двойной, тройной, черт знает какой бухгалтерии, которая может существовать в этом отделе».

На VII Чрезвычайном съезде горнорабочих Средней и Северной России, возглавлявший Побединское отделение профессионального союза Н.И. Незлобин заявил: «Хорошо говорить Центральному Правлению (Союза горнорабочих) , что мы плохо работаем. У них там, в Скопине хорошее светлое помещение, целый штат ничего не делающих барышней с короткими рукавами, много других служащих: бывших жандармов и земских начальников. В последнее же время наблюдается еще такой факт: Выборные Союза отдаются под суд и в то же время их назначают на очень и очень ответственные посты на рудниках».

М.Н.Бегичев – секретарь правления Союза горняков попытался разъяснить, что занимающие должности единолично управляющих - механически выбывают из Союза, предложил вопрос об отданных под суд членах Союза не поднимать, так как достоверно ничего не известно.

Но Незлобиным вносится и большинством голосов принимается резолюция: «члены Союза, выбывающих с выборных должностей, должны возвращаться на свои старые места и на новые переходить с разрешения союзной организации».

Злоупотребления были и экономического характера – в ноябре 1918 года обнаружена растрата казначеем Побединского рудкома Ушаковым на сумму 6063 рубля, согласно акта ревизии «предложено Союзу горнорабочих принять меры к взысканию с него означенных денег».

И уже кажется совсем ничтожным отстранение от должности заведующего Скопинской уездной рабочее-крестьянской охраной т. Филипенко, по представлению губернского ревизора Александрова, «за халатное наблюдение за беспорядочным делопроизводством в канцелярии». Где беспорядок там и злоупотребления.

Что же на копях? Главная проблема - отсутствие продуктов. С весны 1917 года рудники снабжались особым отделом министерства продовольствия – «Хлеболесом», затем «Губпродфазтопом», при тесном взаимодейстии с властями Скопинского уезда через рудничный продкомитет, позднее присоединился незарегистрированный рудничный кооператив, а позже учетно-распределительные комитет. Конец октября - наиболее тяжелый период продовольственного состояния рудника. Но «благодаря же настойчивой и напряженной работе комитета совокупно с кооперативом были приняты все меры к изъятию излишков хлеба из пределов Скопинского уезда и положение было спасено». Зачисление рабочих и членов их семей из местных крестьян ( в основном Корневской, Полянской, Князевской волостей) на хлебный паек производился после проверки его урожая и запаса «путем представления удостоверения от сельского или волостного совдепа. В это время, осенью 1918 года, на Побединском руднике из «общего количества 5500 человек, а с семьями до 23000 едоков снабжались 3450 рабочих и 10549 членов семей. Скопинский упродком ( член рудничного продкома входил в состав его коллегии) по составу крестьянский, сравнительно холодно относился к снабжению рудника и несмотря на предписание Губпродкома, «сдвинуть Скопинский уездный продком с занятой позиции было невозможно».

Ноябрь. Новая волна борьбы с наследием прошлого докатилась до окраин уезда. Бюро комитета советских служащих Полянского совдепа в заседании от 1 ноября постановило: переименовать все улицы села Поляны в честь революции и борцов революции. Протокол был объявлен на общем собрании граждан села Поляны, каковой был принят гражданами единогласно, коим переименовывались: «Слобода Невзорова: Большой порядок – Малая Ленинская, Большой хутор – Большая Троцкая, Малый хутор – Малая Троцкая, Поповская улица – Урицкая. Слобода Темников: Большой порядок – Большая Ленинская, Большак – Революционная, Малый хутор – Большая Свободная, Собачий хутор – Малая Свободная, Большой хутор – Октябрьская и площадь Полян – Советская площадь». В других совдепах также переименовывали улицы, переулки, предприятия, как например, в селе Гремячка чайную Общества потребителей в Советскую чайную.

После волнений в Курбатовской волости власти уделили ей большее внимание, приняв участие в организации празднования первой годовщины революции. В центре праздника – село Знаменка: «Стоит наполовину вросшая в землю убогая избушка и на ней развевается красный флаг. Попадаются крестьяне и у каждого на груди приколот красный бант. Крестьяне с флагом двинулись, музыка заиграла Марсельезу, громкое ура прокатилось по улицам». На следующий день была принята на общем митинге резолюция, в которой в частности говорилось: « как одни поднимемся с оружием в руках против врагов Советской власти, мы сметем на своем пути все преграды, мешающих приблизиться к Царству Социализма. Мы предоставляем в распоряжение Советской власти, как себя, так и наших детей. Умрем, но не отдадим своих завоеваний». После митинга было организовано шествие по селам Знаменка, Борщевка, Большое и Малое Подовечье.

А в Скопине, накануне праздника, 6 ноября, украинская секция поставила вторично драму Т.Г. Шевченко «Назар Стодоля». Критик: «не иначе как скопинский театральный мир не отдал своих сил на постановку глупых вещей.., в ней ясно звучат социалистические мотивы … странно было видеть т. Касанжи в роли первого любовника, исполнение которого было одно лишь стремление, а именно , хорошо сыграть, да и вообще от него мало веет Украйной».

Празднование на рудниках прошло с воодушевлением и большим подъемом. «Скопинский пролетариат в лице делегаций городских и профессиональных союзов, во главе с местным исполкомом, приехал на рудники специальным поездом по Чулковской ж/д. Был организован грандиозный митинг, на котором выступали с приветствиями и краткими разъяснениями. Прошли церемониальным маршем молодые солдаты народной армии. Рудничному населению раздавались присланные исполкомом леденцы, колбаса и белый хлеб; вечером в помещении рудничного театра отлично налаженный хор пел революционные и народные песни, присутствовавшими были посланы приветственные телеграммы Красной Армии».

Сразу после праздника. Приказ ВРК №1 города Скопина от 9 ноября.

«По случаю контрреволюционных выступлений кулацких банд в некоторых уездах Рязанской губернии при Скопинском уездном комитете по военным делам образован Военно-революционный комитет в составе: уездного военного комиссара Крючкова, председателя уездного Совета Смирнова, председателя Чрезвычайной комиссии Дощицина и военного руководителя Тверитинова, коему подчиняются все имеющиеся в уезде вооруженные силы и те, которые будут прибывать на территорию уезда».

По данному приказу с 10-ти часов вечера до 5-ти часов утра воспрещалось движение по улицам города, сел и деревень без особого на то разрешения, выдаваемого за подписью ответственных и печатью советского учреждения.

Предписывалось городской милиции, а в селениях комитетам бедноты, усилить охрану города, сел и деревень и наблюдение за порядком – вводилось военное положение.

В итоге, входе и после подавления крестьянских восстаний в Скопине было расстреляно 5 человек. Возмущение и недовольство крестьян уезда это лейтмотив в их настроениях в течение всего 1918 года. Оно было обусловлено не только продразверсткой, помимо разверстки крестьянство страдало также от других повинностей советской власти. Еще 5 октября в губернии была введена всеобщая трудовая повинность. Крестьянство выполняло натуральные повинности: трудовую, гужевую, военно-конскую, постойную. Все мероприятия местных властей, так или иначе, касались имущественного положения крестьян.

Через город большим числом возвращались пленные как наши, так и иностранные, некоторые из них ночевали на вокзале и ближних селах и деревнях. Протоколом исполнительного комитета Скопинского совдепа от 19 ноября 1918 года предписывалось: «На питание возвращающимся военнопленным выделить аванс в размере 25 тысяч рублей, при этом с крестьянских хозяйств собрать: с каждой сеяной десятины картофеля по 2 пуда картофеля, а также пшена или гречи один пуд и с каждой коровы 1/8 фунта масла».

Военное положение в Скопине было вскоре отменено и Советы могли полностью сосредоточиться на текущей работе в городе, уезде и руднике, где годами копилось масса нерешенных и уже возникших новых дел. Но в любом случае требовалось решать вопросы быта и добычи угля.

Условия «быта» и «рабочие места» шахтеров 1918 года можно сравнить с описанием «уровней» загробной жизни в книге Д.Л. Андреева «Роза мира» и еще можно сравнить с адом для еще живых, недаром стихи местных поэтов того времени и сейчас наводят жуткое настроение.

Печальная земля мне кажется кладбищем
Полна не нужных тайн, загадок и чудес…
И мы по ней бредем, подобно жалким нищим,
Прося забвенья иль счастья у небес.

Д.Зайцев.

Или из стихотворения «Проповеднику», неизвестного автора (подписано литерой «М») :

Над всем распростерся как траур покров
Вдали все пустыни… Скелеты… кресты и кресты…
И участь страшна: труп отверженный в ров,
Зароют. Скажи: где же царство твое, кресты?..

Переходя вместе с медико-санитарной комиссией, организованной по просьбе «Главугля» в начале январе 1919 года, из казарм и бараков в шахту, из шахты в амбулаторию, больницу создается полное ощущение ада причем, самого низшего «андреевского» уровня : существование живых людей в условиях - непригодных для червей.

Жилые помещения – бараки «заполнены до невозможности, часто в одной квартире помещаются две семьи, все они лишены самых примитивных удобств, полное отсутствие вентиляции, отсутствие печей, а имеющихся - дающих тепло только при топке и тотчас же остывающих после нее… Чугунные полосы шириною в 1 аршин неплотно пригнанные друг к другу дают возможность проникать в помещение копоти и угольной пыли. Во многих помещениях полы настланы прямо на земле, без подстила. Всюду жалуются на холод, во многих помещениях зимние рамы отсутствуют, разбитые окна…

Но из всех помещений поражают казармы для пришлых рабочих около шахты №13 и №14. Окна, забитые досками… внутри темно, грязно, пол земляной, по бокам вплотную стоят грязные нары, на которых, не раздеваясь, друг около друга спят целую неделю приходящие из деревень шахтеры….

Спуск в шахты всюду по лестницам, которые покрыты толстым слоем грязи. Вагонетки поднимаются паровой лебедкой, у которой нет предохранителей, а на шахте №4 конный ворот… Подземные работы производятся, главным образом, при свете лампочек «бог помочь», в которых вместо масла горит нефть. Штреки совсем не освещены и даже на поворотах не имеется лампочек, так что откатчики толкают вагонетки, держа сзади нее лампочки… Всюду чувствуется сильный запах углекислоты, по временам тухнет лампочка, так как механическая вентиляция отсутствует… Внутри шахт клозетов нет, подземные рабочие отправляют свои естественные надобности в различных закаулках. Вода не кипяченая имеется в недостаточном количестве и содержится в старых, гнилых, ничем не прикрытых бочках.

Амбулатория состоит из ожидальни, приемной и аптеки. Ожидальня представляет собой темный, узкий, длинный 4х2 метра коридор, являющийся проходом в больницу. В этом темном коридоре, прижавшись, друг к другу, а более тяжелые больные, лежа на полу, дожидаются приема с 8 часов утра до 4 часов дня. Больным приходится стоять или лежать под ногами других, так как скамеек негде поставить. Из этого темного коридора ожидальни ведет дверь в приемную комнату, размером 3х4 метра. В этой комнате происходит одновременно запись больных, перевязка и прием тремя врачами, причем мужчин вместе с женщинами, для гинекологического исследования имеются ширмы… Напротив приемной находится аптека, комната величиною 5х4 метра. Здесь поражает полное отсутствие самых необходимых предметов для изготовления лекарства. Все медикаменты помещаются в небольшом шкафчике с несколькими полками. Для характеристики постановки дела достаточно указать, что дистиллированная вода в прежние годы, как уверяет фельдшер, заведующий аптекой, привозилась из уездного города Скопина в бутылях, сейчас же этого нет, как и своего перегонного куба. Полное отсутствие перевязочного материала, каких либо мазей и сердечных средств то, что имеется – все в очень ограниченном количестве.

Терапевтическое отделение состоит из двух мужских комнат размером 15х8 метров каждая, одной небольшой женской, выходящих в тот самый темный коридор. Палаты поражают своей неопрятностью. Стены выкрашены клеевой серовато-грязного цвета краской. Пол крашенный и зияет грязными, плохо вымытыми выбоинами, окна покрыты толстым слоем пыли, а по углам в изобилии висит паутина. Форточки отсутствуют. Не менее поражает и обстановка палат: деревянные, полу окрашенные кровати, покрытые скверными, рваными ситцевыми одеялами, из дыр коих торчит пакля… Больные ходят на босу ногу в лаптях, так как туфель и носков не имеется равно как совершенно белья. Посуда такова как и вся обстановка… Со всей этой грязной средневековой обстановкой вполне гармонирует ухаживающий персонал, состоящий из санитаров, ходящих в шапках и грязных халатах. Больные кладутся не мытами и таковыми же выпускаются. Белье стирается в корыте, причем из заразного барака и терапевтического отделения вместе. Бань совсем нет, так что мыться приходится либо в русской печи, где имеется таковая, либо просто в холодной комнате».

В этом хаосе и при недостатке всего: продовольствия, оборудования, просто грамотных людей необходимо было строить новое общества, это был грандиозный проект, реализованный и выдержавший множество испытаний. Проект, который, как кажется, имел больше достижений, чем неудач. Тогда эйфория свободы еще не прошла, однако люди постепенно понимали, что для строительства нового общества нужна не только капиталистическая собственность, но и в первую очередь знания и умения. В далеком 1918 году незначительные успехи рождали слабую надежду, что все скоро изменится, и они сами будут кузнецами своего счастья:

В смраде багровом у впадин и выступов
В судорогах розовых змей
Мечутся в пламя чудовищных приступов
Черные тени людей.

Ухают молоты, бухают молоты
В жутком владычестве рук
Кровь и железо, железо и золото …
Тук! Тик-так-тук!..Тик-так-тук!

«Кузнецы», Н.Незлобин.

Руководители областного управления «Шахтерсоюза» характеризуя лето-осень 1918 года отмечали, что «период анархических, стихийных захватов отдельных рудников рудничными комитетами и местными Советами, захватов, которые неизбежно влекли за собой разочарование и недоверие к собственным силам и охлаждение масс – безвозвратно миновал и кустарные способы воздействия на упорствующих владельцев путем введения рабочего контроля и т.п. Все это было естественным, но это было не то, что нужно, что действительно, а не на словах и бумаге, приближало нас к социалистическому строю, все это, в конечном счете, надо признаться, лишь увеличивало разруху, мешало наладить хозяйство рудника».

Эти же слова можно целиком отнести и к преобразованию крестьянского общинного хозяйства.

Литература:

«Известия»,орган Скопинского уездного Совета рабочих и крестьянских депутатов: №1-28,1918 год;№43, 1919 г.
«Известия»,орган Рязанского губернского Совета рабочих и крестьянских депутатов: № 120,143,188,192,195,198,215,260 -1918 г.
Журнал «Углекоп», издание профсоюза горнорабочих Подмосковного бассейна: №1-2;7-12, 1918 г.
Журнал «Горнорабочий», издание профсоюза горнорабочих Подмосковного бассейна: №1-14, 1919 г.
Скопин: историко- краеведческие очерки / Соболев Владимир Алексеевич. -[2-е изд., перераб. и доп.]. - Рязань: Рязанский издательский дом (РИД), 2007 г.
Фулин Ю.В.,Борьба за установление и укрепление Советской власти в Рязанской губернии (1917-1920 гг.). - Рязань: Газ. "Приокская правда", 1957г.

Фулин Ю.В.,Из истории ликвидации помещичьего землевладения в Рязанской губернии. Историко – краеведческий очерк., Рязань, 1961 г.