Мы сидели на брёвнах возле палисадника. По дороге тянулась вереница ребят студенческого возраста, их велосипеды поскрипывали под объёмистыми рюкзаками.
– Иваныч, что может интересовать их в такой глуши? – спросил я лесника из деревушки Горки.
– Известное дело что: кордон Желтова! – гордо ответил мой друг. – Этот скромный уголок в нашем лесном крае стал знаменитым благодаря Паустовскому. Теперь его так и называют: кордон Паустовского. Сколько народу стремится туда попасть, чтобы увидеть воспетую писателем природу! Страсть! Иные искатели поэтических ощущений бывают там регулярно и дорогу хорошо знают. А вот новички спрашивают: как попасть на кордон, чтобы не заблудиться? Что ж, объясняя, приходится чертить палочкой на песке схему дорог, коих в нашем лесу немыслимо много.
После встречи с лесником я решил перечитать рассказ Паустовского «Кордон 273». Рассказ этот о путешествии автора в мещёрскую глубинку состоит из двух частей. Одна отведена дорожным событиям, произведшим на писателя неизгладимое впечатление, другая – житию на кордоне.
Это основная часть рассказа. Но прежде чем поведать о прелестях мещёрской природы, трогающих человеческую душу, Паустовский в первой части своего произведения настраивает читателя на нужную волну, как бы готовя его к восприятию возвышенного, совершенного, словно к слушанию классической музыки, чтобы уметь её чувствовать, наслаждаться и понимать.
Тут и магический лунный свет в вагоне узкоколейки, и занимательная девочка в розовом платье, и поэтическое мировоззрение на классические произведения известных художников и композиторов, и поразительный голос цыганки, заставившей пассажиров вагона притихнуть и затаить дыхание. Всё это чудесным образом подготавливает читателя к восприятию главных событий повествования – пребыванию в затерянном лесном уголке, где каждое упоминание о прекрасном миге природы Мещёры воспринимается как благословенная музыка, очаровывающая человеческую душу. И это воистину так.
Паустовский заставляет читателя с головой погрузиться в мир прекрасного и забыть обо всём на свете. В этой части рассказа писатель сумел заключить всю притягательную силу мещёрской природы, окружавшей избушку лесника Алексея Желтова.
Перечитав рассказ, я поймал себя на мысли, что невольно стал пленником его волшебного повествования, и загорелся желанием побывать на упомянутом кордоне. Позвонил московскому другу Василию Пескову и предложил составить компанию в путешествии. Предложение, к моему удивлению, было принято с величайшей радостью – друг, хотя и побывал на кордоне уже дважды, но по-прежнему оставался под влиянием его магической силы. В ближайшие выходные мы и отправились.
Добраться до знаменитого кордона из Рязани можно двумя путями. Более короткий – через Деулино. Оттуда до кордона двадцать два километра. Надо только у лесничества свернуть на грунтовку, ведущую в сторону Горок. Однако добраться коротким путём в мещёрскую глубинку до прославленного Паустовским места, изобилующим болотами, можно только летом, да и то в сухую погоду, в дождливое же время дорога эта по силам разве что гусеничному трактору – грязи по колено.
Удобнее всё же добираться туда через Клепики, где большая часть пути – асфальт. От районного центра нужно ехать в сторону деревни Гришино, это в пятнадцати километрах к югу. У соседствующей с селом Заводской Слободы свернуть на дорогу, ответвляющуюся в сторону Пры, и по мосту переправиться на другую её сторону. Отсюда до кордона около четырёх километров. Ведущая туда грунтовка хорошо укатана, позволяет проезжать в любую погоду, туристы называют её тропой Паустовского.
В наше наводнённое автомобилями время тропа эта приобрела небывалую известность. Тут, на лесном маршруте, душу скитальцев умиляют петляющие по песчаным буграм сосновые боры, а чтобы не заблудиться, на разветвлениях дорог установлены «глазастые» указатели, что в немалой степени подогревают интерес людей, пожелавших увидеть знаменитый уголок мещёрской природы.
На своей «Ниве» я бы мог проехать через деревню Горки, и это было б намного ближе, но нам было важно добираться по дороге, упомянутой в книге, чтобы острее прочувствовать на себе пережитые писателем ощущения.
От Клепиков до деревни Гришино мы домчались скоро. Сюда, сойдя ночью на железнодорожной станции Летники, Паустовский с друзьями дошёл только под утро. Название деревни путешественники узнали от местного пастуха, гнавшего на луг стадо коров. И здесь уставшие от ночной прогулки друзья, постучавшись в крайнюю избу председателя сельсовета Алексея Сафронова, остановились передохнуть.
Обыкновенная с виду деревенька очаровала писателя своей спокойной прелестью. Тут радовали глаз дома с необычными высокими крылечками и резными наличниками на окнах, ягоды калины над частоколами палисадников, сварливые огненные петухи, чинно распевающие возле домов. Своеобразный колорит в деревенскую атмосферу вносили и сваленные у каждых ворот брёвна.
С тех пор прошло немало лет, и лик деревни во многом изменился. Но есть вещи неподвластные времени. Тут всё так же восторженно с околицы ласкает взор простор лугов, где, прижавшись к стене леса, также тихо течёт извилистая темноводная Пра. Её песчаные косы так же роскошно опушены пахучим ивняком, а крутые берега обрамлены статными соснами.
По-прежнему всё так же смиренно над рекой голубеет небосвод. И воздух тут всё тот же – чистый, ядрёный, и также приятно сдобренный смолистым запахом лесов. Глядя на эту лирическую панораму, всё с той же несказанной силой щемит от восторга сердце. «Да, край удивительный. Он вам долго ещё будет сниться в Москве», – сказал Паустовскому на прощание председатель сельсовета.
Перебравшись по мосту на правый берег реки, мы свернули вправо на знаменитую тропу, носящую фамилию писателя. Лес тут зрелый, величественный. Сосны стоят на разноцветном моховом покрове, обласканном изумрудными кустиками можжевельника и алыми ягодками ландышей. Благодаря известности рассказа, боры эти теперь от топора охраняются, в туристических справочниках они значатся как уникальность природы края.
По пути на кордон, где поднявшаяся на бугор дорога делает изгиб, в просвете листвы мы увидели серебрящуюся на солнце воду. Это озеро Шуя. Местные мастера соорудили тут солидную беседку, под крышей которой висит дощечка с выдержкой из рассказа писателя: «Озеро Шуя открылось неожиданно под крутым холмом между сосен, окружённое порослью молодых осин и старой чёрной ольхи». С тех пор упомянутые в книге осинки выросли и достигли необыкновенной высоты, а их стволы у основания уже невозможно обхватить.
Постояв немного на холме, откуда наверняка любовался озером писатель, мы спустились к воде по проторенной туристами тропинке. Озеро действительно впечатляет. «Круглое, как чаша, прозрачное и совершенно спокойной водой, оно отражало весь этот синий и мглистый, струящийся день, всю его глубину и свежесть. Каждый куст остролиста, белые, почти прозрачные цветы водокраса, коряги, заросшие хвощём, застенчивые незабудки во мху, стаи мальков, уткнувшиеся носами в подводные корни, – всё это казалось таким сказочным, что мы говорили вполголоса». Писатель был настолько поражён красотой этого озера, что не счёл нужным сказать об одной коварной его особенности: к берегу следует подходить с предельной осторожностью.
Дело в том, что прибрежная почва тут изобилует трясинами, предательски прикрытыми растущими на их поверхности мхами и папоротником, что таит в себе немалую опасность. Не зная об этом, мы угодили в комичную ситуацию. Фотографируя озеро, я попросил Василия Михайловича для живости снимка постоять на лежащем в воде и уткнувшимся комлем в береговые мхи стволе старой берёзы. Но удержаться на таком «плоту» было непросто, поэтому для позирования он вооружился длинной берёзовой жердью.
Но, воткнутая в черноту воды, эта опора целиком погрузилась в ил, и тучная «фотомодель», потеряв равновесие, свалилась в воду. Вытаскивая своего друга на спасительную твердь, угодил в прибрежную тину и я. Смешным выглядело и стирание одежды. Отмыть от грязи ботинки со штанами оказалось делом непростым – к воде из-за трясин было невозможно подобраться. Полоскали с помощью пятиметрового шеста, перекидывая его с намотанной одеждой через коварные береговые трясины. Обсохнув, мы посмеялись друг над другом и отправились к кордону.
От озера до лесной избушки менее километра. Паустовский написал: «Кордон стоял на бугре над тихой заводью Пры. На крыше его был приколочен дощатый щит с чёрным номером по белому полю – «273». По этому номеру определялись самолёты, пролетавшие над лесом».
Сейчас тут, как и прежде, стоит срубленная из брёвен изба, в сторонке у стены сосен высится над густой травой дощатый туалет, на лужайке перед домом красуется столик с лавочками. Есть тут ещё колодец на склоне холма, устроенный на месте родника возле одинокого дуба. Всё обнесено изгородью с воротами из штакетника, которые оказались закрытыми на висячий замок. Возле ворот стояло несколько машин.
Многие приезжают сюда не только посмотреть кордон, но и отвести душу на рыбалке – река Пра отсюда в шестистах метрах. И озеро Шуя рядом. Рыбы тут, конечно, не больше, чем в других местах Мещёры, рыбаков влечёт сюда другое – получить те же сказочные ощущения, которыми когда-то насладился Паустовский. И это главная причина, манящая к кордону рыбаков.
Протиснувшись между жердей изгороди, мы подошли к избе. Построена она недавно, но, как утверждают знающие люди, выглядит точно так же, какой была при леснике Алексее Желтове. Только номера на крыше нет. На двери тоже замок. Мы заглянули в окошко. В избе несколько небольших комнат, в каждой кровать с заправленной постелью. В самой большой стоит стол с креслами, на стене висит схема местности с указанием лесных достопримечательностей, коими был очарован Паустовский. Вся обстановка в доме, надо полагать, собственность туристического общества.
Природа тут изумительная. Перед избой группа очаровательных сосен, наверняка помнящих столичных гостей, за ними дразнит взор живописная заводь Пры. Молодых сосен, что теперь подступают к поляне с задней стороны кордона, во времена пребывания Паустовского, похоже, тут не было. Здесь, скорее всего, зеленела лужайка, на которой паслась корова лесника. Сейчас тут кругом сплошной лес.
Выйдя через заднюю калитку, нас очаровал чудесный мостик с перильцем, перекинутый через овражек. Возможно, таковой тут имелся и у лесника Желтова. Теперь эта бутафория наверняка будоражит воображение туристов. Побродив по окрестностям кордона, мы осмотрели местную природу, и убедились: подобных красот в Мещёре много, и замечу, есть и лучше. Но туристов влечёт к себе именно это место, потому как оно конкретно обозначено великим писателем. Всё же слово прославленного даровитого человека – это страшная сила.
Больше новостей в нашем и в группе . Подписывайтесь - и будьте в курсе главных событий.
